Хотя не ему рассуждать о "нездоровом" и "естественном". Безусловно, не ему.
Как-то раз Тим, сидя на траве, раскладывал перед Инеем золотые монетки из своих припасов. Для дракона монетки явно пахли магией: он заинтересованно внюхивался в каждую из них и возбуждённо дёргал хвостом, когда они исчезали по щелчку пальцев боуги. Со стороны это напоминало обучение собаки - несмотря на то, что Шун-Ди как никто другой знал, насколько Иней умён. Дракон сильно вырос и набрал в весе. Он уже едва помещался на плече Уны, а серебряная чешуя обрела новый, слепящий блеск. Крылья, пожалуй, почти сравнялись длиной с руками Шун-Ди; он вспоминал яйцо, горячую скорлупу под своими пальцами - так недавно, - и ему становилось не по себе. Все ли драконы так быстро растут?
- Раз - за треснувшее зеркало, - бормотал Тим, подёргивая острым ухом. Пухлые детские губы едва шевелились, так что Шун-Ди с трудом разбирал слова. - Два - за нож и за платок. Три - за сон при свете солнца. Четыре...
- Что это? - перебил Шун-Ди. Уны и лорда Заэру поблизости не было, что позволяло говорить с боуги без утомительных переводческих повторений. - Заклятие?
Тим поднял на него зелёные блюдца глаз.
- Почему? Я не творю магию. Это считалка, - он улыбнулся - плутовато, как любой боуги. - Очень старая считалка. Шэги научила меня.
- И ты понимаешь, о чём она?
- Нет, какая-то бессмыслица, - Тим хихикнул. - Но Шэги всегда читала её под истории об Исходе.
- Об Исходе?..
- О том, как мы ушли из Обетованного на востоке. Как последние из нас вернулись сюда, - Иней, озадаченный паузой в игре, выпустил пар через ноздри, но Тим не выказал волнения. - Как нам пришлось оставить тот материк вам. Кажется, да.
Не "наши" и "ваши предки", но вы и мы... Шун-Ди задумчиво застегнул вещевую сумку.
- Но причём тут зеркала, платки и прочее? И...
- И Дуб, - со значением закончил Тим. - В основном речь там - о Дубе. О сокровищах, несокрушимом оружии, которое спрятано там. Где-то на востоке мы оставили клад. Он был скован чарами, которые не давали пересечь море. Там оружие, выкованное агхами, но покрытое нашей магией. Тот, кто овладеет им, выиграет любую битву.
Мальчишеское восхищение в личике Тима смешалось со вполне взрослым знанием вещей. Впечатление несколько смазалось, когда он отбросил рыжую чёлку с бровей и добавил:
- Жаль, что это только легенда. Шэги часто несёт всякую чушь, вот ей никто и не верит.
Шун-Ди, однако, заметил сожаление за безразличием - или, возможно, хотел заметить. Клад с несокрушимым оружием... Где-то на материке. Первый порыв - немедленно рассказать Уне - быстро сменился тревогой: а что случится, если он скажет? Что будет в Ти'арге, если коронники откопают заколдованные доспехи и мечи?
Видимо, то, чего хочет Лис.
Тим всё ещё выжидающе смотрел на него, а Иней - на Тима. Шун-Ди кашлянул.
- Знаешь, на днях я видел глаза в роднике... Тут есть духи стихий?
- Есть, наверное, - Тим легкомысленно пожал плечами; на зелёной курточке цветком желтела заплатка. - Мы ведь уже в Долине Чар. Через день-другой выйдем к степям кентавров, - он грустно переглянулся с драконом. - Но я не хочу расставаться с вами и Инеем. Вы не возьмёте меня и дальше с собой? Матушка и батюшка будут не против. Пожалуйста, господин торговец!
Шун-Ди не знал, что ответить.
***
Скоро сосняк Паакьярне действительно расступился - это случилось как-то резко, будто в сомнении переплетённые пальцы сосен растворились в открытом пространстве и свете. Инею здесь было привольнее: с распростёртыми крыльями, выдыхая пар, он проводил время в полётах. На лице Уны порой проступало странное выражение - лёгкая, задумчивая улыбка, как при воспоминании о старом друге, - и Шун-Ди догадывался, что в эти секунды она мысленно общается с драконом.
Какая древняя, красивая магия. Это восхищало его, но заставляло ещё острее ощущать своё одиночество. Днём оно отступало, зато неизменно возвращалось под вечер, а ночью, не терпя возражений, обнимало его сухими горячими ручками Шэги-гадалки, прижимало к впалой груди. Шун-Ди опять видел сны о матери, о тонком одеяле в пристройке для рабынь, пропахшей потом и испражнениями, о хозяйских объедках вместо обеда... Это не нравилось ему: они уже давно не приходили. Пожалуй, в экспедиции исчезли в первый же месяц.
И, что закономерно, появились снова теперь - когда из прекрасного сна пришлось упасть в жутко-подлинную действительность.
Хотя Шун-Ди всё же рассказал Уне о кладе, она, казалось, не придала этому значения. Пожала плечами, спокойно поблагодарила и ответила:
- Я подумаю об этом. Может быть, даже знаю, о чём речь... А может быть, Тим просто унаследовал от матушки богатое воображение.
Тим, вприпрыжку сбегавший с холма впереди, многозначительно почесал затылок, но ничего не сказал. Услышал своё имя.
- Это вполне вероятно, - сквозь зевок отметил лорд Ривэн. Его щёгольски подстриженные волосы теперь напоминали воронье гнездо, а кожа сапог сильно потускнела. Шун-Ди отстранённо подумал, что и сам, наверное, выглядит не лучшим образом. Не всех запад красит так, как Уну и Лиса... О Прародитель, и вечно это их объединение в одно! Некстати вспомнилось, что на языке оборотней признание в любви звучит как Роми нунн тарга. Если дословно - мы одна вещь. Шун-Ди стало смешно и грустно. - Боуги ведь обожают клады. Жаль, нельзя отправить голубя лорду Иггиту.
- И зачем так кричаще показывать, что Вы на стороне коронников, милорд? - промурлыкал Лис, появляясь, как всегда, из ниоткуда. - Мы и так помним, что падение Альсунга снится Вашему королю по ночам.
К уголку его губ прилипли чьи-то перья, а в ухе снова качалась серьга. С охоты. Шун-Ди отвёл взгляд, чтобы погрузиться в травянисто-коричневый вид впереди, в волны холмов, колонны кипарисов и кедров. Красивее домов знати на острове Рюй, красивее дворцов Кезорре... Пожалуй, в жизни он не видел ничего красивее западного материка.
Почти ничего.
- Никогда не интересовался, что снится его величеству, - весело отозвался лорд Ривэн и, поразмыслив, добавил: - Честно говоря, и не хочу интересоваться. Король Инген - весьма своеобразный человек.
- И мы здесь не для того, чтобы говорить о политике, - холодно напомнила Уна, тоже не глядя на Лиса. Тот осклабился и подчёркнуто медленно, словно менестрель (словно?) на выступлении, смахнул с лица перо. Уна, похоже, не дала ему озвучить только что изобретённую колкость.
В этот момент Иней вдруг изменил направление полёта и, развернувшись серебристым всполохом, ринулся к замершей Уне. А Тим в десятке шагов впереди повалился ничком на траву - без единого звука, только рыжая макушка мелькнула.
И лишь после сдавленного вскрика Уны Шун-Ди понял, в чём дело: над этой макушкой просвистела стрела.
Топот копыт в невысокой траве казался неправдоподобно тихим. Шун-Ди обречённо прикрыл глаза - перед тем, как увидеть, что лорд Ривэн, блестя голенищами сапог, испуганно бросился к Уне, а между пальцев его подзащитной затрещали угрожающие синеватые искры. Едва ли она так беспомощна, как думают окружающие...
Тим тоже не казался особенно встревоженным - смотрел на группу кентавров с пытливым прищуром, лишь чуть-чуть оторвав голову от земли. Все они вышли из-за кипарисов, впивавшихся корнями в покатый холм; глянцевая листва надёжно скрывала лошадиные ноги, хвосты - и, разумеется, луки. Туго натянутые, не предвещавшие ничего хорошего. Один, два, трое... Четверо. Лис враждебно оскалился; Шун-Ди поймал его взгляд и слегка качнул головой, а потом поднял руки.
- Встань, - коротко бросил один из кентавров. Он был светлой масти, с одутловатым и сонным лицом; Шун-Ди успел заметить, что взгляд Уны - наверное, неосознанно - впился в то место, где конская шкура переходила в человеческое тело, крепкое и жилистое. - Кто?
