- Откуда это? Чьи слова? - выпалила Уна, еле-еле не срываясь на крик. В виски застучала боль; её собственная магия схлестнулась с природной, сосновой, царившей здесь, и закружилась с ней в жестоком танце.

- Это из учения Прародителя, из второй книги, - попятившись, пробормотал Шун-Ди. - Перевод на ти'аргский. Я просто процитировал. Уна. Посмотри на меня. Всё хорошо.

Напор Дара схлынул так же резко, как и возник. Уна повалилась на стул, от стыда не смея взглянуть на боуги. Руки тряслись мелкой дрожью.

Что со мной? Что со мной, отец - ты ведь должен знать? Эти слова звучат как твои, от них пахнет твоими мыслями, твоим треклятым тёрном, твоим жасмином; скажи, они переплелись в вечности, как ты хотел?

- Извини меня, Шун-Ди. Пожалуйста, извини. Я... - она подняла глаза; край столешницы обуглился, тонкие струйки дыма вились над ним. Под ногами валялась горсть обгорелых жёлтых перьев. - Извини.

Маури прищурился с уже не скрываемым интересом. Руми, странно улыбаясь, послала Шун-Ди воздушный поцелуй; миншиец опять покраснел, а обгорелый кусок стола посветлел, как исцелённая рана.

- Хозяйка сказала: никакая игра не обходится без испорченной мебели, - натянуто усмехнувшись, перевёл Шун-Ди. - Всё в порядке.

- Благодарю, - у Уны не было никакого желания углубляться в эту тему. - Маури угадал правильно. Я готова выслушать вопрос. Или... - она поколебалась. - Могу выдержать даже два - в качестве наказания.

- Хорошее решение, - кивнул Шун-Ди. Вопрос Маури снова оказался неожиданным, но наверняка продуманным заранее. - Ох. Он спрашивает... - миншиец покосился на неё с обидной опаской. - Спрашивает, уверена ли ты в отцовстве Повелителя Хаоса. Ты представилась его дочерью, но точно ли ты это знаешь?

Внутри у Уны ещё раз что-то оборвалось, но ответила она ровно.

- Абсолютно уверена. За честность своей матери я ручаюсь.

Руми, что-то радостно воскликнув, вдруг бесцеремонно перелезла с постели на стол. Её крепенькое, обтянутое платьем бедро теперь было прямо перед лицом несчастного Шун-Ди.

- Эмм. Хозяйка говорит, это похвально и необычно - искать своего отца, с которым ни разу не виделась, - вежливо отстраняясь, произнёс он. - Среди боуги родители обычно ищут непослушных детей, а не наоборот.

Почти забавно. Уна пожала плечами.

- У людей вообще, похоже, всё не так, как у боуги. Каков следующий вопрос?

Маури спросил что-то очень серьёзно; его взгляд из-за стёкол пенсне, казалось, проникал внутрь её черепа. Божья коровка устроилась у подлокотника кресла, и боуги то поглаживал её, то трепал, как любимого пса на охоте.

- Ты говорила, что женщина из народа Эсалтарре, Рантаиваль Серебряный Рёв, добровольно передала тебе яйцо из своей кладки. А ещё - что у людей, мечтавших заполучить его, были другие планы. Какая участь ждала бы драконье дитя, достанься оно им, а не тебе? - Шун-Ди помрачнел. - На это, Уна, я и сам могу ответить...

- Не стоит.

Она изложила всё вкратце, надеясь, что не перебарщивает с подробностями. Великая война на их материке - долгая, растянувшаяся уже на двадцать лет. Альсунг и Дорелия, делящие Обетованное. Медленно гибнущее Кезорре. Захваченный Ти'арг - с одной стороны и Феорн - с другой. Минши, наблюдающее за схваткой издали, из влажного жара своих островов. Отражения, которые изредка и вяло помогают Дорелии, и агхи Старых гор, которые давно и упрямо никому не помогают.

- Светлейший Совет Минши собирался использовать Инея в Великой войне, - говорила Уна, втайне ликуя из-за того, что ими отброшена тема каких бы то ни было семейных отношений. - Похоже, они сговорились и с людьми, желающими вернуть Ти'аргу независимость (Шун-Ди, не переводи слово "коронники")... - ты и так настрадался, добавила она про себя, - ...и с королём Хавальдом Альсунгским. Так или иначе, Иней стал бы просто оружием, военной марионеткой. Его жизнь не была бы им дорога.

Маури задал ей требовательный, по-профессорски строгий вопрос.

- А сама ты готова предложить Инею что-то иное, подруга дракона? Не втянешь ли ты его в ту же свару, если оставишь на востоке Обетованного?

- Я... - Уна замялась. Маури ударил по больному месту: это и её саму давно мучило. - Думаю, что...

- Иней? Иней?!

Хвойная ширма взметнулась, и из соседней комнаты вылетел взъерошенный, потирающий глаза боуги - меньше своих родителей, меньше человеческого ребёнка. Уне не верилось, что такое крошечное существо ничем не больно и может передвигаться. Его рыжая шевелюра вилась ещё неистовее, чем у матери, а глаза отливали зеленью, как у отца. На плече у мальчика сидел ёж.

Руми затараторила с обвинительными интонациями, но мальчик тоже не умолкал; оба отличались голосистостью, так что Уну вскоре потянуло заткнуть уши. В речи ребёнка повторялось чужеземное слово - Иней.

- Это, видимо, Тим. Он говорит, что Кринкри, его друг-Двуликий, разбудил его, чтобы сообщить о людях и маленьком драконе, - взглянув на ежа, Шун-Ди тепло улыбнулся. Ещё бы дружба с оборотнем не умиляла его. - Спрашивает, верно ли расслышал имя. И как нас с тобой, Уна, зовут. И будем ли мы на сходке. И дышит ли Иней огнём... - улыбка Шун-Ди стала беспомощной. - Слишком много спрашивает. Полагаю, продолжить придётся не здесь.

***

Ночь выдалась нечеловечески долгая. Уна подозревала, что под холмом боуги могут замедлять время по своей прихоти. Что ж, для их сходок удобно - при свете дня эти буйные скачки, хороводы и заигрывания меж мужской и женской частями посёлка (без учёта супружеских связей - если они тут вообще имеют весомое значение) любого ти'аргца ужаснули бы неприличием.

И всё-таки хорошо было сидеть у костра, положив ноги на сосновые корни, и вдыхать горький дым. Звёзды перемигивались в небе - созвездия располагались иначе, чем привыкла Уна. Боуги веселились, болтали или грустили кому как вздумается - свободы им было не занимать; по кругу ходили бутыли и чаши с золотистым, искрящимся напитком, который сначала обжёг Уне горло, но потом разбежался по телу теплом и прояснил мысли. Шун-Ди использовал его название на языке боуги - такое длинное и малопроизносимое, что она не отважилась повторять.

- Похоже на хьяну, но крепче, - заметил миншиец, сделав большой глоток. Несколько капель попало ему на бородку; Уна ощутила глупое, немного злое желание - смахнуть их на глазах у Лиса... Жаль, что его тут нет.

Пожалуй, если встать, её будет пошатывать.

- Я ни разу не пробовала хьяну, - задумчиво призналась Уна. Иногда, разжившись лишним золотом, миншийскую роскошь покупал дядя Горо - но племянницу, естественно, и близко не подпускал.

- И не нужно, - проворковал лорд Ривэн, осторожно забирая у неё полупустую чашу. - Нет в ней ничего особенного. Слухи преувеличивают.

Он что, считает её пьяницей после того обморока в замке Заэру?.. Эта мысль рассмешила Уну. Нет уж, скорее - не умеющей пить хмельное.

Она подтянула к себе ноги, обняв колени, и стала смотреть на парочку, кружившуюся в танце по другую сторону костра. Языки огня - вновь зеленоватого, сотворённого магией - то скрывали их, то опадали. Башмачки пухленькой девушки-боуги, казалось, не касались земли; у её кавалера пол-лица было чем-то перемазано (возможно, вареньем, сиропом или ореховой пастой - плоский стол-пень посреди поляны ломился от сладостей), но он, как истинный аристократ духа, не обращал внимания на этот изъян.

- Маури беседует с другом, - заметил лорд Ривэн, склонившись к ней. В тени сосен, около знакомой Уне сухопарой фигурки, виднелась тень рогов. - С тем, который... Хм...

- С оленьими рогами, - Шун-Ди выручил растерявшегося лорда. - Его зовут Агапи, они соседи. Маури нас представил.

- Вот как, - без выражения сказал лорд. Ему, видимо, было всё ещё сложно ничему не удивляться - по привычке, приобретённой в Дорелии за годы благополучной жизни. Уне стало жаль его.