========== Глава 17. Благодаря и вопреки ==========

http://www.youtube.com/watch?v=Bj2p_v_FfJ8

«По сути дела, писать – то же, что смеяться или заниматься любовью: даешь волю чувствам, и всё».

Хулио Кортасар

Рука вновь сжала телефонную трубку. И вновь отбросила прочь. Раз за разом. Всю неделю. Иногда Данилу казалось, что именно так чувствуют себя наркоманы, лишенные привычной дозы. Ломка, у него была полноценная ломка. Если бы только кто-то сказал, что любить так больно!

Был теплый летний вечер, мать уехала на дачу, и Данил в полной мере ощутил себя одиноким. Неудачником. Казалось бы, что мешало просто позвонить? Страх, даже два: быть отвергнутым и быть принятым. Сложно сказать, какой был сильнее. И если с первым все было более-менее понятно, то второй требовал глубокого осознания. Данил не был уверен, что готов к отношениям с мужчиной. По вечерам, лежа в постели, представлял, как могло бы быть у них с Владом, не стой между ними призрак отца. А вдруг, вдруг Влад тоже не равнодушен? Иначе предательство Данила не обидело бы его так сильно… Тогда ребром вставал другой вопрос – готов ли сам Данил столь кардинально изменить свою жизнь, готов ли признаться не только бедной матери, но миру? Готов ли столкнуться с возможным презрением тех, кого считал приятелями, всю жизнь доказывать, что не хуже других? Насколько проще было бы, окажись Влад девушкой! Сколько сомнений, сколько вопросов отпало бы само собой. Но влюбился ли тогда бы Данил? Вряд ли. В юности кажется, что для любви преград не существует, что, если любишь, само мироздание старается помочь. Взрослея, понимаешь, что все не так – влюбленные не в вакууме живут, а в обществе. И зачастую для того, чтобы быть принятым этим самым обществом, нужно ему соответствовать. Или быть гением, плевавшим на него. «Будь счастлив», - сказала мать. Отчего же тогда смотрела украдкой со слезами, отчего все реже бывала дома, избегала прямого взгляда и молчала? Данил понимал, что Влада мать не примет никогда. Но могло ли ее слово стать решающим? При всей сыновьей любви и уважении, при всей благодарности Данил твердо ответил бы «нет». У матери своя жизнь и свой выбор, и она его сделала. Теперь была его очередь, и свой выбор он сделает без оглядки на прошлое.

Смогут ли они с Владом быть вместе?

Ответа пока не было.

И получить его можно было всего лишь одним способом – попробовав, ведь лучше жалеть о сделанном, чем о том, чего не сделал.

- Алло.

- Влад?

- Даня… ты что-то хотел?

- Я… да, - Данил сел на кровать, оперся спиной о стену и подтянул колени к груди.

- И?

Запустил пальцы в отросшие светлые кудри.

- Ты ко мне хоть что-нибудь чувствуешь? Кроме презрения, – спросил тихо.

- Какая разница, Дань?

- Большая, для меня – большая. Я… - тяжелый вздох, - я скучаю по тебе. Очень.

Влад молчал.

- Думаю постоянно. С Ирой расстался.

- Почему?

- Потому что не честно это, быть с человеком, которого не любишь, - зашептал страстно. – И матери все рассказал. Как пошел к тебе, как хотел узнать, сказал, что был с тобой…

- А она, - хрипло спросил Влад.

- Сначала спокойно слушала, а когда я сказал, что мы с тобой… спали, расплакалась, - Влад хмыкнул.

- Зачем ты позвонил? Я ничего не говорил в издательстве, твои рассказы по-прежнему готовы брать… - Данил на минуту потерял дар речи. А потом закричал.

- Да как ты… я никогда, - вдох-выдох. – Я дурак, я столько всего натворил, что не уверен, что ты вообще меня когда-нибудь простишь, - затараторил, боясь, что Влад не дослушает, что перебьет. – Но я никогда, слышишь, никогда, не собирался пробиваться за твой счет!

- Я знаю, - был тихий ответ. И Влад повесил трубку.

На следующий вечер Данил опять позвонил.

- Ты так и не ответил…

- Зачем тебе? - Влад не сказал «нет»! – Что ты хочешь?

- Расскажи мне об отце. Как он умер? - Данил услышал, как собеседник вздохнул, услышал щелчок зажигалки.

- Он пришел ночью. Злой, как черт, - Влад затянулся, медленно выдохнул. – Мы поехали кататься.

- Кататься? На чем?

- На мотоциклах. Гоняли по шоссе наперегонки, это был наш лучший способ выветрить агрессию, снять напряжение, - Данил слушал, боясь вздохнуть. – Понятия не имею, откуда там взялся грузовик… Он ехал прямо на меня, я не видел, крутился юлой на месте… а Саша… Саша толкнул меня. Сильно. Я улетел в бордюр, а он… он не успел, - Данил до крови закусил губу.

- А потом? – спросил хрипло, голос не слушался.

- Потом? Потом я сидел на асфальте рядом с ним, ждал скорую. А он умирал. Я видел, как уходит из его глаз жизнь, капля за каплей. И ничего не мог сделать.

Данил тихо сопел в трубку, Влад затушил сигарету и, откинувшись на подушку, прикрыл глаза.

- Ты был прав – он погиб из-за меня.

- Нет… ты не виноват, - страстно прошептал Данил.

- Я гладил его по залитому кровью лицу, шептал, что люблю… он умер у меня на руках.

- Влад, я…

- Спокойной ночи, Даня.

Тем вечером Данил впервые напился до зеленых чертей. И весь следующий день приходил в себя. А Влад позвонил по давно забытому в записной книжке номеру и сказал лишь одно слово:

- Вывозите.

- Я напился вчера, - сказал Данил вместо приветствия.

- Я тоже, - усмехнулся Влад.

- Ты все еще любишь его?

- Нет, - ответ вырвался прежде, чем Влад успел подумать. – Всегда буду помнить… но не люблю так…

- Можно я приеду? – спросил внезапно.

- Зачем? – щелкнула зажигалка.

Действительно, зачем? Ведь то, что он больше не любит отца еще не значит, что любит Данила.

- Прости, я не хотел навязываться…

- Приезжай!

Данил тихо, как вор, прошмыгнул в прихожую, стараясь не разбудить мать, зашнуровал кроссовки, накинул ветровку и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Женщина встала с кровати, подошла к окну и, отодвинув штору, проводила сына взглядом, пока он не скрылся за поворотом.

Влад сам не знал, зачем позвал. Но продолжать так дальше стало попросту невозможно. Невозможно сидеть вечерами дома у телефона, невозможно лежать потом полночи без сна, вспоминая. «Пусть будет, как будет», похоже, в последние несколько недель это стало его девизом. Этакий удобный фатализм, когда можно отдать право принятия решения кому-то другому, переложить ответственность и просто плыть по течению. Он принял душ, побрился, отметив, что вчерашняя попойка определенно не сказалась на его облике положительно, и прошелся по квартире, собирая грязную посуду и носки.

Данил тоже не знал толком, зачем идет, плана у него не было. Хотелось увидеть, обнять, прижав к себе крепко-крепко, и не отпускать. Как долго? В идеале – всю жизнь. Он представлял, как смело перешагнет порог, как притянет к себе, поцелует… и Влад все поймет, обо всем догадается. И ответит.

- Привет, - Данил робко топтался на лестничной клетке.

- Проходи, - едва заметно улыбнулся Влад. – Выпьешь что-нибудь?

- Чай, - чуть слышно сказал Данил.

- Отлично, - Влад вытер отчего-то вспотевшие ладони о джинсы и прошел в кухню. – Черный, зеленый или фруктовый? – крикнул громко.

- Фруктовый, - Данил встал позади и коснулся плеча, - С сахаром.

- Две ложки? – мужчина развернулся, встречаясь с голодным взглядом. – Даня… - прошептал на выдохе. Данил шагнул, обхватил ладонями любимое лицо и поцеловал. И робость отступила под напором страсти, и слова стали не нужны. И Влад ответил, порывисто вздохнул и, обхватив юношу за пояс, крепко прижал к себе. Плевать, что там будет дальше, пусть будет больно, пусть плохо. Все это будет потом, а сейчас он просто хотел любить.

Данил растворялся в поцелуе, язык ласкал такие желанные губы, пальцы гладили щеки, смещались на затылок, ероша волосы. Как он мог сомневаться, как мог думать, что сможет прожить без всего этого?