В приморских рассказах тип "насильника"-бедняка встречается не так часто. Обычно герой сказки, сильный, но "ленивый", вместо того чтобы охотиться, отнимает добычу у соседей. В одной из сказок "насильник" имеет двух жен и одну большую собаку. Когда его соседи идут смотреть свои сети для тюленей, он остается на берегу. Затем, при возвращении охотников, он забирает у них тюленя или двух.
Я не представляю, как в действительности может произойти подобный случай, за исключением самых мелких поселков, где так мало охотников, что они не могут сопротивляться нападкам "насильника". Однако дальше в рассказах описывается, как соседи, когда им надоело платить такую дань "насильнику", собрались и убили его. Впоследствии его сын, ставши взрослым, отомстил убийцам отца.
ВОЙНЫ И ВОИНЫ
Как уже отмечено, слово "ermecьn" употребляется также и в смысле "воин". Сказания о былых войнах очень многочисленны. Они собственно составляют особый раздел чукотского фольклора. Называются они əqəliletkьn pьŋьlte ("времен войны вести"). Войны описываются как целый ряд внезапных нападений, ночных налетов и избиений спящих. В некоторых случаях нападающая сторона, наоборот, открыто вызывает врага на битву и приглашает противников выступить в равном количестве, так как обе стороны имеют равные силы. Так, например, в сказке о "Talo, воспитаннике Таньгов" герой встречает десять Таньгов, покрытых броней. Своим маленьким ножом из китового уса он убивает девятерых. Десятый пытается убежать, но Talo ловит его за одежду. "Постой. Я не убью тебя, я хочу спросить тебя: много ли ваших людей готово к битве?" — "Ни одного. У нас остались только старики и подростки". — "Когда эти подростки станут воинами? Прийти ли мне в будущем году?" — "Хорошо, приходи в будущем году. За это время они подрастут и станут сильнее, по крайней мере, некоторые из них". Этот эпизод повторяется и в других сказках. Я должен отметить, что чукчи описываются менее вероломными и более великодушными по отношению к своим врагам, чем люди других племен. Очевидно, вероломство не считается военной доблестью.
Мне рассказывали, что на войне употреблялись всевозможные заклинания, но ни одно из них не сохранилось в народной памяти. Чукчи во время похода считали своим часовым морскую ласточку (çiçьn — "наблюдающий")[256]. — При приближении врагов она будто бы взлетала вверх с предупреждающим криком. Поэтому группа воинов, останавливаясь на ночь с открытой тундре, обращалась к этой птице и просила ее охранять их от неожиданного нападения.
Война описывается как ряд отдельных схваток. Чтобы быть годным к битве, каждый воин должен был пройти тяжелую тренировку и закалить себя разнообразными упражнениями. Сказки изобилуют описаниями таких упражнений. Герой бегает на далекие расстояния, таскает тяжело нагруженные нарты. Он носит камни и бревна, упражнение он проделывает один, причем он должен размахивать копьем с такой силой, чтобы оно гнулось и болталось, как кусок сырой оленьей шкуры. Он также обучается стрельбе из лука и употребляет различные стрелы — острые и тупые. Благодаря таким упражнениям он приобретает большую силу и ловкость. Он может убить двадцать человек, перебегая от одного к другому с быстротой горностая. Когда в него стреляют, он быстро отскакивает в сторону, или отбивает стрелы концом своего копья, или же просто ловит стрелы между пальцами и отбрасывает их назад. Его можно ранить или убить лишь тогда, когда он совсем обессилел от усталости.
Лучшие воины других племен, например, юкагиры, в подобных сказках тоже хватают стрелы между пальцев и благодаря быстроте своих движений избегают удара копья. Идеальный чукотский воин прыгает высоко и почти взлетает вверх, подобно птицам. Когда он гребет в каяке, он не отстает от летящей чайки. Сложение у него атлетическое. Когда он ложится на спину, он прикасается к земле только шеей, ягодицами и пятками, настолько толсты и массивны его мускулы. Сказки дают много описаний отдельных воинов. Подробности этих описаний будут приведены ниже.
ВОЙНЫ С ТАНЬГАМИ
Все сказания о войнах можно разделить на две группы. Большая группа заключает сказания о войнах оленных чукоч с Таньгами. Эти войны происходили во внутренних районах, и приморские жители принимали в них лишь небольшое участие. Вторая группа сказаний относится к войнам на прибрежьи между чукчами и эскимосами. К первой группе принадлежит несколько очень интересных сказаний, в числе которых встречаются даже рассказы эпического характера. Очевидно, всю эту группу можно считать зачатком оленно-чукотского эпоса.
В этих сказаниях под Таньгами подразумеваются либо русские казаки, либо, чаще, оленные коряки. Чукчи-оленеводы принуждены были защищаться против наступления казаков, и им даже удалось разбить отряд майора Павлуцкого[257]. Все же воспоминания об этих войнах сохранились не так прочно, как этого можно было ожидать. Сказания о них коротки и бедны подробностями. Сказки о войнах с коряками, наоборот, изобилуют живыми и яркими эпизодами. Некоторые рассказы о войнах с русскими представляют собой просто переделанный рассказ из цикла сказаний о коряцких войнах. Изменено только описание вооружения и способов ведения войны в соответствии с новым врагом. Чукотские герои, участвующие в войнах — те же, что и прежде, в некоторых случаях не изменены даже их имена.
ГЕРОИ ВОЙНЫ
Я уже упоминал, что описания отдельных воинов встречаются часто в сказаниях. Их имена очень популярны и встречаются в самых различных сочетаниях, в рассказах о войнах с коряками[258]. Очень интересным является тот факт, что один из таких воинов описывается как главный начальник и предводитель. Его зовут Lautь-lьwalьn, что означает "кивающий головой". Это имя дали ему потому, что он подавал сигнал к нападению кивком головы. Как это ни странно, но это объяснение почти наполовину забыто. Иногда мне говорили, что имя "Кивающего головой" произошло от того, что он тряс головой во время езды на оленях по неровной, холмистой тундре. Очевидно, войны с Таньгами способствовали появлению военачальника, хотя обычные условия жизни чукоч слишком просты для возникновения какого-либо начальства, и действительно дело не пошло дальше. Как только войны прекратились, военачальник исчез, и даже самое значение его имени было забыто.
... "Кивающий головой" собирает воинов. У него громкий и сильный голос. Когда чукчи осаждают крепость Таньгов и женщины слышат его голос, они сразу же убивают своих детей, а молодые девушки убивают сами себя. У "Кивающего головой" есть два товарища — Əlennut и Ajŋaьrgьn. Последнее имя значит "Крикун". Оно часто встречается среди чукоч даже и в настоящее время. Əlennut описывается как помощник "Кивающего головой".
"Кто хочет быть моей птичкой из подмышки? (cecgь-valьn pьcekalgьn, т.е. "кто хочет быть моим помощником?") — спрашивает "Кивающий головой". Əlennut отвечает: "Я хочу быть птичкой из твоей подмышки". После этого они ринулись в бой плечом к плечу.
В другой сказке: "Кто начнет первым?" — спрашивает старичок. "Я начну" — говорит "Крикун". "Кивающий головой" кивает. "Хорошо, ну пусть ты". — "Нет, нет! — восклицает Əlennut. — Пусть я начну. Я ведь тоже острая спица от рогов "Кивающего головой". Пусть сперва обломают меня. Полные рога у "Кивающего головой".
В другом рассказе Əlennut описывается так: У Əlennut'а длинные руки, ниже колен. Кулаки его — как чаши из лиственничного нароста. Его руки крепче железа. Əlennut на голову выше других людей. Среди толпы его плечи возвышаются и видны издали, как плечи дикого оленя, стоящего в стаде домашних. Он бегает в проскачь по глубокому снегу, бросает ногу за ногу. Его след по снегу не двойной, а тянется цепью. Он ест очень быстро, с жадностью проглатывая куски пищи. Еда сама так и проскальзывает к нему в глотку. После битвы его всегда можно найти в спальном пологу. Он лежит там с молодой женщиной. Его ноги торчат из полога". Ajŋaьrgьn ("Крикун") подпрыгивает высоко и криком призывает к битве.
