3-й, будучи наследником, командовал Рущукским отрядом, аВанновский был у него начальником штаба. Генерал Ванновский не очень долюбливал артиллеристов-академиков, а также офицеров генерального штаба; я полагаю, что Ванновский, не получив высшего военного образования, но будучи очень способным человеком, не мог переносить известного рода бахвальства, которое было присуще многим офицерам, окончившим Академию Генерального Штаба. Что касается артиллеристов, то его не очень дружелюбное отношение к ним объяснялось тем, что ему не нравился либерально независимый дух, который был привит нам в стенах Михайловского Артиллерийского Училища и Академии. Во время пребывания Банковского военным министром, артиллеристы-академики потеряли некоторые права из тех небольших преимуществ, которые они получали за окончание Академии. Только в царствовании Николая 2-го с большим трудом удалось вернуть эти утраченные преимущества, о чем я буду говорить впоследствии.
По окончании Академии я имел право на 4-х месячный отпуск с сохранением содержания, но для его получения, а также и для получения разрешения вступить в брак, я должен был явиться в мою артиллерийскую бригаду, которая в то время находилась на лагерном сборе около села Клементьева, в 25 верстах от города Можайска, Московской губернии. Мне было приятно явиться в свою часть, повидать своих товарищей и похвастаться перед ними, что моя цель достигнута и что я не напрасно работал в своей маленькой лаборатории, вызывая часто усмешки со стороны многих из них.
26 июля состоялась моя свадьба. Венчание происходило в церкви 1-й московской классической гимназии на Пречистенке. Три недели я прожил в семье моей жены на даче под Москвой в селе Хорошове.
6-го августа 1892 года был отдан Высочайший приказ о моем назначении репетитором Академии с зачислением меня по полевой пешей артиллерии, при чем я был произведен в штабс-капитаны. Я не использовал 4-х месячного отпуска (пробыл в отпуску только около 2-х месяцев), и 12-го августа с женой приехал в С. Петербург и вступил в исполнение своих новых обязанностей.
ГЛАВА ПЯТАЯ НАЧАЛО ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
В начале сентября выяснился характер моей работы. Мне, только что оставленному репетитору, было поручено вести качественный анализ на младшем классе Академии, для черо было отведено 3 часа в неделю на практические занятия и полчаса на чтение лекций, разъясняющих методы анализа. Как я уже сообщал, когда я был в Академии, таких лекций нам не читали. Химия вообще считалась вспомогательным предметом и предполагалось, что знания, полученные в Артиллерийском Училище, совершенно достаточны для того, чтобы следить за курсом химической технологии и ознакомиться с методами качественного и количественного анализа.
Надо помнить, что в те годы для нужд армии изготовлялись только дымные пороха, которые представляли из себя механические смеси селитры, угля и серы. Химия в артиллерийской технике тогда не играла особой роли, а из взрывчатых веществ только в некоторых случаях применялся, в сравнительно небольших размерах, пироксилин и нитроглицерин. Как раз в годы моего пребывания в Академии в европейских армиях стали вводить бездымный порох и новые взрывчатые вещества, фабрикация которых требовала уже более расширенных сведений по химии, в особенности по органической. Но артиллерийское начальство еще не сознавало всей важности правильной постановки преподавания химии как в Училище, так и в Академии. Г. А. Забудский не обладал достаточным авторитетом, чтобы поднять вопрос о необходимости расширить программу. Если он сам не находил нужным прочитать несколько лекций для объяснения методов качественного анализа, то о каком расширении программы он мог ратовать в конференции!
Видя на своих товарищах, как трудно изучение качественого анализа при той слабой подготовке, которую давало училище, я решил начать чтение лекций в младшем классе Академии, уделяя для этого один час в неделю. На этих лекциях я имел в виду, во-первых, ознакомить подробно с законами химии и с учением о валентности, а затем изложить методы открытия элементов и их разделения друг от друга. В качестве пособия, я рекомендовал книгу Н. А. Меншуткина «Аналитическая Химия». Несмотря на то, что я был только молодым репетитором (мне было тогда всего 24 года) академическое начальство позволило мне резко изменить метод преподавания, установившийся в течении целого ряда лет.
Для того, чтобы сразу завоевать у моих слушателей внимание к моим лекциям, я старался сделать мои лекции содержательными и интересными. Я с увлечением составлял для них конспекты, которые впоследствии мне послужили материалом для моего учебника «Неорганической химии», и очень скоро убедился, что мои усилия не пропадают напрасно: уже после первых лекций мои слушатели выразили мне признательность за них, так как вскоре ощутили их пользу при изучении качественного анализа в лаборатории.
Помню, как сейчас, что моя первая лекция в Академии состоялась 17 сентября 1892 года. Я посвятил ее классификации неорганических соединений, положив в основу схему кислородных соединений, как важнейших соединений каждого элемента. Эта схема впоследствии целиком вошла в мой курс неорганической химии и являлась в высшей степени полезной для изучающего химию, так как в значительной степени облегчала понимание взаимоотношений между различными типами неорганических соединений.
Лекции по теоретической химии я читал круглый год, — из них составились мои записки, которые выдержали в Академии несколько изданий под названием «Основные законы химии». Что же касается занятий по качественному анализу, то введение в качестве пособия «Аналитической химии» Меншуткина и мои разъяснения не замедлили сказаться на успехе лабораторных работ. Офицеры с большим интересом изучали сначала методы открытия и разделения металлов на составленных ими самими смесях, а потом, после моего спроса об усвоении ими предмета, приступали к анализу смеси, составленной мною и им неизвестной. При таком способе ведения занятий я мог отметить слушателей, которые выделялись своими способностями к химическому мышлению и к правильному производству анализа. Среди них особенно выделялся поручик Н. М. Витторф, о котором мне придется очень много говорить дальше.
Когда моя педагогическая деятельность в Академии вполне определилась, передо мною встал вопрос о моей научной работе. По закону репетиторы должны были в течении трех лет после оставления при Академии представить свою диссертацию. Тема для этой диссертации должна была быть утверждена конференцией Академии. После представления диссертации, конференция назначала комиссию для определения ее достоинства. Если эта комиссия признавала диссертацию достойной, то диссертант должен был в назначенное конференцией время ее публично защитить, после чего конференция закрытой баллотировкой решала вопрос, достоин ли диссертант получить звание штатного преподавателя Академии. Если репетитор не представлял диссертации в срок без уважительных причин, то его отчисляли от Академии.
Мне надо было незамедлительно решить, какую тему для диссертации я должен буду выбрать, чтобы, во-первых, конференция ее одобрила, и, чтобы, с другой стороны, я имел достаточно сил и средств ее выполнить к означенному сроку. В виду того, что я при выполнении работы о структуре стали, ознакомился с литературой различных карбидов (т. е. соединений металлов с углеродом), то теперь мне пришла в голову мысль заняться получением и изучением их химических свойств. В то время сведения о карбидах были очень скудны, и в книге Гмелина формулы соединений металлов с углеродом стояли под знаком вопроса. В стенах Академии мне было не с кем посоветоваться о пригодности такой темы, но так как в то время (в 1892 году) для чтения лекций по органической химии был приглашен приват-доцент Петербургского Университета, магистр химии, Алексей Евграфович Фаворский, то я решил обратиться к нему за советом.
А. Е. Фаворский только что блестяще защитил свою диссертацию в Университете на степень магистра химии и продолжал свои интересные работы по изомеризации непредельных углеводов ряда Сп Н2п-2. В Университете он заведывал качественным анализом и выделялся своими научными работами из всех молодых химиков, оставленных при Университете. Ему было 33 года, и все свое свободное время он посвящал научной работе в химической лаборатории. В виду недостатка помещения, А. Е. получил очень маленькую комнатку (14 ф. на 14 ф.), в которой можно было работать только ему одному и лишь с большим трудом могло найтись место для одного сотрудника. Мое деловое свидание с А. Е. совершилось в этом научном его кабинете, и я ему подробно изложил мое положение в Академии и мой взгляд на ход дальнейшей моей научной работы. А. Е. выслушал меня очень внимательно и очень благожелательно отнесся к моей просьбе помочь мне советом в моей будущей научной карьере.
