— Однако, — сказал Вегг, возможно учуяв все же что-то неладное, — ваша выразительная физиономия, мистер Венус, говорит мне, что сегодня я гораздо скучнее и сердитее обыкновенного. Быть может, я чересчур много думал. Прочь, унылая Забота! Теперь все прошло, сэр. Только взглянул на вас, и «империя вновь обрела свою власть». Ибо, как говорится в песне, хотя и подлежит изменению, сэр:

Спокойной ночи, сэр.

— Мне скоро надо будет сказать вам словечко-другое, мистер Вегг, — заметил Венус, — насчет моего участия в деле, о котором мы говорили.

— Мое время, сэр, принадлежит вам, — возразил Вегг. — А пока что обещаю: ничто мне не помешает прищемить ему нос, этому мусорному Боффину. А уж если я его прищемлю, так не выпущу вот из этих самых рук, мистер Венус, так и буду держать, пока искры не посыплются.

С этим приятным обещанием Вегг вышел, постукивая деревяшкой, и закрыл за собой дверь.

— Погодите, я зажгу свечку, мистер Боффин, — сказал Венус, — вам будет удобнее выйти.

Засветив свечку, он держал ее в вытянутой руке до тех пор, пока мистер Боффин не выбрался из-за улыбки аллигатора с таким мрачным выражением лица, что могло показаться, будто аллигатор зло подшутил над мистером Боффином и теперь веселился, прохаживаясь на его счет.

— Вот предатель! — сказал мистер Боффин, выходя и отряхивая пыль с плечей и колен, поскольку в обществе аллигатора нельзя было набраться ничего другого. — Вот гадина!

— Аллигатор, сэр? — спросил Венус.

— Нет, Венус, нет. Этот змей.

— Будьте любезны обратить ваше внимание, сэр, — заметил Венус, — ведь я ничего не сказал ему насчет того, что совсем выхожу из дела — мне никоим образом не хотелось бы выходить, не предупредив вас. Но ради собственного моего спокойствия, мистер Боффин, хочется развязаться поскорей, и потому я позволю себя спросить, когда для вас будет удобнее, чтобы я вышел из дела?

— Благодарствую, Венус, благодарствую, но только я не знаю, что вам сказать, — отвечал мистер Боффин. — Я и сам не знаю, что делать. Все равно он на меня набросится. Он, кажется, твердо решил на меня наброситься, не правда ли?

Мистер Венус полагал, что намерения Вегга именно таковы.

— Вы могли бы оказать мне некоторую поддержку, если бы остались в деле, — сказал мистер Боффин, — вы могли бы становиться между Веггом и мною и смягчать его. Как вы думаете, Венус, не могли бы вы прикинуться, будто остаетесь в деле, пока я сам не соберусь с мыслями?

Венус, натурально, осведомился, много ли понадобится мистеру Боффину времени, чтобы собраться с мыслями.

— Право, не знаю, — совершенно растерявшись, ответил мистер Боффин. — Все пошло шиворот-навыворот. Если бы меня не ввели во владение, я бы ничего не имел против. Но раз уж ввели, не очень-то будет приятно, если выведут, согласитесь сами, мистер Венус.

Мистер Венус, по его словам, предпочел бы, чтобы мистер Боффин сам разрешил этот деликатный вопрос.

— Не знаю, право, что и делать, — сказал мистер Боффин. — Если я посоветуюсь с кем-нибудь другим, это значит только, что придется посвящать в тайну и подкупать еще одного человека; тогда я совсем разорюсь, лучше уж было бы все бросить и прямо отправиться в работный дом. Если мне посоветоваться с моим молодым человеком, Роксмитом, так придется и его подкупать. Рано или поздно он тоже накинется на меня, не хуже Вегга. Для того я, должно быть, и родился на свет, чтобы на меня нападали.

Мистер Венус молча выслушивал эти жалобы, пока мистер Боффин семенил взад и вперед по лавчонке, держась за карманы, словно за больные зубы.

— В конце концов вы еще не сказали мне, Венус, как вы сами намерены поступить? Когда вы выйдете из дела и как вы это устроите?

Венус ответил, что так как документ нашел и передал ему Вегг, то он намерен отдать его обратно Веггу, заявив, что ему нечего на это сказать и нечего с этим делать, и пускай Вегг поступает как ему вздумается и сам отвечает за последствия.

— И тогда он обрушится на меня всей тяжестью! — в унынии воскликнул мистер Боффин. — Пускай уж лучше это были бы вы или вы с ним вдвоем, но только не он один!

Мистер Венус мог только повторить, что твердо намерен возвратиться на стезю науки и не сходить с нее до самой своей смерти; а на своих ближних отнюдь не покушаться, разве только после их смерти, и то единственно для того, чтобы отпрепарировать их как можно лучше, но мере сил и умения.

— А сколько времени вы согласились бы еще потерпеть, делая вид, будто остаетесь в деле? — спросил мистер Боффин, возвращаясь к прежней мысли. — Могли бы вы потерпеть, пока не вывезут весь мусор?

Нет. Это слишком затянуло бы душевные муки мистера Венуса.

— А если бы я представил вам причину? — спросил мистер Боффин. — Если б я представил вам основательную, достаточную причину?

Если под основательной и достаточной причиной мистер Боффин подразумевал настоящую, вполне надежную причину, то это могло бы иметь вес для мистера Венуса, даже вопреки его личным желаниям и расчетам. Он должен, однако, прибавить, что не видит никакой возможности, чтобы ему представили такую причину.

— Зайдите ко мне домой, Венус, — сказал мистер Боффин.

— Разве эта причина там, сэр? — недоверчиво улыбаясь и моргая, спросил Венус.

— Может, да, а может, и нет, — ответил мистер Боффин, — это как вам покажется. А вы до поры до времени не бросайте дела. Послушайте! Сделайте вот что. Дайте мне слово, что вы без моего ведома не предпримете никаких шагов относительно Вегга, так же как и я даю слово ничего не предпринимать без вас.

— Договорились, мистер Боффин! — после краткого размышления сказал Венус.

— Спасибо, Венус, спасибо! Договорились!

— Когда же мне к вам зайти, мистер Боффин?

— Когда вам угодно. Чем раньше, тем лучше. А теперь мне пора. Всего хорошего, Венус.

— Всего хорошего, сэр.

— А также и всей честной компании, — сказал мистер Боффин, обводя взглядом лавчонку. — Ну и кунсткамера, Венус; как-нибудь в другой раз хорошо бы с ними познакомиться поближе. Всего хорошего, Венус, всего хорошего! Благодарствую, Венус, спасибо, Венус!

И с этими словами он засеменил к выходу, а там и по улице, направляясь домой.

— Хотелось бы мне знать, — размышлял он дорогой, нянча свою трость, — возможно ли, чтоб Венус и вправду собирался прищемить нос Веггу? А может быть, он хочет забрать меня в руки и раздеть догола, после того как я откуплюсь от Вегга?

Это была хитрая и подозрительная мысль, как раз по плечу выученику Скряг, и, семеня по улице, он и сам казался хитрым и подозрительным. Не раз и не два, даже не два и не три, а по крайней мере раз десять он замахивался тростью, нанося прямой удар по воздуху. Вероятно, он видел перед собой деревянную физиономию Сайласа Вегга, потому что бил с явным удовольствием.

Он подходил уже к своему дому, когда мимо него промчалась маленькая каретка, повернула назад и снова промчалась мимо. Эта каретка двигалась как-то странно; мистер Боффин опять услышал, как она остановилась позади него, повернула и опять проехала мимо. Потом снова остановилась, тронулась, скрылась из виду. Однако не очень далеко: когда он свернул на свою улицу, оказалось, что каретка стоит на углу.

Как только он поравнялся с кареткой, в окно выглянуло женское лицо, и когда он уже проходил мимо, дама негромко назвала его по имени.

— Что угодно, сударыня? — останавливаясь, откликнулся мистер Боффин.

— Это я — миссис Лэмл, — сказала дама.

Мистер Боффин подошел к окну и выразил надежду, что миссис Лэмл здорова.

— Не так здорова, дорогой мистер Боффин, и очень расстроена — быть может, неразумно — тем, что очень тревожилась и волновалась. Я давно вас поджидаю. Можно мне поговорить с вами?