- Пап, да проснись ты, наконец! Это же я, Ал!

Гарри и сам это уже видел, но, вопреки здравому смыслу и воплю внутреннего голоса, не спешил разжимать пальцы. Он медлил, жадно и внимательно разглядывая Альбуса. Уже одетый в черные брюки и белую рубашку, но все еще по-утреннему растрепанный, сейчас он казался непривычно худым, а запястье, на котором сжимались сильные пальцы, казались болезненно тонкими. Нет, Гарри знал, что его сын вовсе не так слаб и прост, как кажется, но сейчас, когда он даже не пытался вырваться, покорно лежа под ним, а Поттер-старший чувствовал это тело не только руками, но и прижимающими ноги Альбуса к матрасу коленями, да что там - даже почти касался голым животом его оттопыренной задницы, которую тот вскидывал, прогибаясь под захватом, ни о какой силе не могло быть и речи. Альбус был полностью в его руках, и это создавало такую четкую иллюзию власти, обладания, что пах моментально отозвался напряженной болью.

Гарри прикрыл глаза, переводя дыхание, возвращая контроль над собственными чувствами и, наконец, разжал пальцы, откатываясь в сторону и заодно прихватывая с собой край одеяла, прикрываясь. Альбус тут же перевернулся, садясь и болезненно растирая пострадавшее запястье.

- Да уж, пап, пожалуй, я буду будить тебя сразу Аква Эрукто прямо с порога, а то в следующий раз руку сломаешь и не заметишь.

Все еще пытаясь выровнять дыхание, Гарри рассеяно запустил пальцы в растрепанные волосы и криво усмехнулся.

- Ну, знаешь ли, Альбус, ты сам должен понимать, что делаешь. Какого черта ты так подкрадываешься?

- Привычка, - тот безмятежно пожал плечами, кажется, нисколько не переживая о случившемся и, наконец, закончив с запястьем, внезапно откинулся назад, вытягиваясь на кровати отца. - Слушай, а у меня мягче. Почему? Спину бережешь?

Гарри перевел на него взгляд, всеми силами пытаясь подавить судорожный вздох. Хотелось спихнуть наглого отпрыска с кровати, а еще лучше сразу выставить из комнаты. Но больше этого хотелось снова навалиться сверху, прижать своим телом, вдавить в матрас, зарыться пальцами в волосы, грубо собирая их в кулак и заставляя Альбуса запрокинуть голову, провести носом вдоль венки на шее, всей грудью вдыхая его запах, а затем повторить этот путь языком.

Гарри тяжело выдохнул и поспешно отвернулся.

- Слушай, Ал, мне надо вставать. Иди уже собирайся, сам еще не готов.

- Да уж побольше Вас, мистер Поттер, сэр, - рассмеялся Альбус, бросив на Гарри короткий взгляд, но почти сразу отворачиваясь. Перевернулся на спину, потянув плечами до хруста между лопатками, и, встряхнув головой, наконец сел на краю кровати. - Давай уже, собирайся, а то все на свете проспишь. Кричер уже приготовил завтрак, а я сварил тебе кофе. Я не выдержу, если ты снова будешь травиться той гадостью, что ты пил вчера.

Альбус усмехнулся, бросив на него через плечо веселый взгляд и, поднявшись на ноги, так же бодро вышел за дверь, оставляя Гарри наедине с собой. Тот сам не знал, благодарить его за это, или кинуть в спину парочку проклятий.

Оставшись один, он перевел тяжелый взгляд на то место, где еще минуту назад лежал Ал. Потянулся, медленно проведя по матрасу ладонью, чувствуя тепло недавно покинувшего его тела и разглаживая складки на простыне. Живо снова представился Альбус, но на этот раз в распахнутой рубашке, с приспущенными штанами, и выгибающийся уже не от болезненного захвата, а от ласковых поглаживавший сильных рук. Гарри представил, как провел бы рукой по его груди, задевая соски, зажал бы их между пальцами, дразня, скользнул бы по впалому животу и по-хозяйки сгреб бы в ладонь напрягшееся содержимое плавок.

От этих мыслей рука сама дернулась под одеяло, сжимая член, и Гарри, подавшись вперед, зарылся носом в подушку, на которой еще недавно лежал его сын. Так недолго, но ткань все равно успела впитать легкий аромат цитруса и терпкий, непонятный, чуть уловимый - самого Альбуса. Гарри вдохнул полной грудью, зажмурился и остервенело задвигал рукой по твердому, точно из камня, стволу. К невероятному ужасу Поттера ему, как подростку, хватило всего несколько движений, чтобы выплеснуться в руку, запачкав простынь и смешать свой запах с волнующе-манящим ароматом сына.

Когда Гарри спустился к завтраку, полностью одетый, в наглухо застегнутой мантии, и благодарно улыбнулся сыну, принимая из его рук большую чашку с ароматным кофе, ничто не могло выдать, от каких именно фантазий он так недавно задыхался в своей кровати.

*

Впервые в жизни Гарри рабочие дни летели с такой невероятной скоростью. Он давно привык, что серые рабочие часы сменяют не менее серые часы домашние. Привык к тому, как бездумно сменяет кабинет Главного Аврора на пустой дом на Гриммо, где его, в отличие от аврората, не ждет никто. Дома он ел, спал, напивался и пытался как-то еще, хоть и не слишком оригинально, разнообразить свой не слишком веселый досуг. Единственными яркими пятнами были походы в маггловскую часть Лондона, чтобы подцепить на одну ночь какого-нибудь ладного мальчика с копной темных волос и, желательно, зелеными глазами. Впрочем, можно было обойтись и без зеленых глаз - достаточно была перевернуть послушного любовника спиной к себе, зарываясь пятерней в темные волосы и вдавить чужое лицо в подушку. Именно так он их и называл про себя - “чужие лица”, сравнивая не со своим, а с лицом Альбуса, таким красивым и таким невыносимо желанным. Впрочем, именно из-за этого невыносимого, нестерпимого, болезненного желания Гарри не часто позволял себе такие вещи. Боялся подсесть, как магглы - на наркотики.

Но с появлением в его доме живого, настоящего, родного Альбуса мир, кажется, обрел краски. И Гарри был бы даже рад, если бы присутствие сына сводилось бы к постоянному похотливому желанию, но нет же, с Алом было просто хорошо, и хорошо не так, как бывает хорошо с детьми и родными, а как только с любимым человеком.

Гарри начал специально задерживаться на работе на полчаса, одновременно с этим прикладывая все силы, чтобы эти полчаса не вылились в лишние часы. Пока дома его ждал Альбус, не хотелось ни одной лишней секунды тратить на работе. А, задерживаясь, он точно знал, что Ал уже успеет распорядиться насчет ужина и уже традиционно устроится в кресле с книгой или газетой, дожидаясь его. Эти тихие “с возвращением” Гарри мог бы смело назвать одними из самых ценных воспоминаний. Впрочем, они не многим уступали совместному ужину и проведенным вместе вечерам в гостиной. Иногда они разговаривали, иногда просто читали - Гарри одинаково хорошо было и общаться с Алом, и молчать рядом с ним. Около двенадцати ночи, Альбус также, почти уже традиционно, хлопал отца по плечу и уходил спать, а Гарри мог, наконец, закрыть книгу и, развалившись в кресле или на диване, позволить себе широкую счастливую улыбку.

Такими вечерами он даже почти не хотел Альбуса, чего нельзя было сказать про утренние подъемы. После первого неудачного опыта маленький поганец с веселой мальчишеской непосредственностью стал будить его щекочущими чарами. Увы, шалость эта получалась у него не слишком хорошо, и заклинание получалось почти не щекочущим, а ласкающим. А просыпаться от ласковой магии Ала было и впрямь тяжело. Гарри приходилось ворчливо прогонять сына, стараясь не сорваться на нетерпеливый рык или мучительный хрип, и, только когда шаги Альбуса удалялись, минут десять с болезненным удовольствием дрочить на собственные фантазии.

Увы, даже это не могло испортить картину и затмить невероятное счастье совместного с Альбусом проживания.

К концу недели Гарри поймал себя на мысли, что готов перекупить все печатные издания лишь бы сын так и не нашел квартиру, которая могла бы его устроить. И почти сразу эта мысль стала настолько навязчивой, что пугала старшего Поттера с той же силой, с какой и привлекала.

*

Выходные пришли как-то внезапно. Гарри снова ушел спать около двух часов ночи, с блаженной улыбкой вдоволь повалявшись на диване в гостиной, а потом проснулся на следующий день слишком рано для субботы от щемящего чувства нехватки чего-то. Постепенно приходя в себя и скидывая нежные объятия сна, он попытался разобраться в себе и достаточно быстро нашел ответ - не хватало уже таких привычных по утрам ласковых волн магии. Гарри лениво потянулся на простынях, пытаясь убедить себя в том, что беспокоиться причин нет, и что с понедельника ласковые пробуждения сына вернутся… И тут же вскинулся, как от удара, резко садясь. Да что ж это такое, черт побери?! Как он вообще все это допустил?! Разомлел, расслабился за какую-то неделю, позволил себе привыкнуть и получать удовольствие. Стал спешить домой, перестал нагружать себя лишней работой, только бы не задерживаться. Это все было так хорошо и сладко, словно какая-то детская мечта, которой Гарри был лишен в свое время из-за постоянного противостояния с Волдемортом. А сейчас словно бы сама судьба компенсировала ему все, возвращая в обмен за отнятое детство это чистое, почти ничем не омраченное счастье.