Главный Аврор Гарри Джеймс Поттер давно знал о своих чувствах и почти так же давно перестал их бояться. Так уж сложилось, что он с детства не умел долго бояться одного и того же, и с годами даже война его этому не научила. Страх перед Волдемортом и тот быстро перешел в злость и раздражение, что Тот-кто-мог-сдохнуть-значительно-быстрее-а-не-растягивать-это-на-семнадцать-лет столько времени портил ему жизнь.

У Гарри Поттера было трое детей, и всех троих он любил по-разному. Иногда, в особо поганые дни, доливая остатки огденского в свою рюмку и, развалившись в кресле и бессмысленно глядя в причудливые всполохи огня в камине, Поттер находил в этом достаточно ироничную загадку. Звучала она примерно так: “По условиям задачи, дочерей и сыновей нельзя любить одинаково. У меня трое детей, и всех их я люблю по-разному. Вопрос: как быстро “Ежедневный Пророк” смешает мое имя с грязью, если услышит условия задачи?”.

Это и впрямь был единственный вопрос, который стоил внимания, потому что о правильном ответе не стоило даже задумываться. Слишком очевиден он был - одного из сыновей Гарри любил ИНАЧЕ, и не так уж трудно было догадаться, какого именно. И враньем было бы сказать, что Альбус никак не причастен к их с Джинни разводу, хотя и задолго до него его интерес к ней сошел на нет. Как и ее к нему, если говорить откровенно.

Об истинной природе своих чувств к младшему сыну Гарри узнал в первый же год учебы Альбуса в Хогвартсе. Остаться без него оказалось в разы болезненнее, чем без Джеймса. Но если это еще можно было бы списать на то, что раньше у него оставался хоть один сын, а сейчас только Лили, то встреча на рождественские каникулы окончательно расставила все точки над “i”. Она обрадовала намного, намного больше, чем редкие встречи с наиболее симпатичными и желанными любовниками. Именно тогда, на вокзале, крепко прижимая к себе смеющегося сына и чувствуя, как невероятная нежность, радость и тепло заполняют сердце, мужчина с ужасом понял, что любит своего сына НЕПРАВИЛЬНО.

Затем ужас прошел, была нудная волокита с разводом, выматывающий переезд и тяжелое осознание, что дальше придется жить вот так, с пониманием собственных чувств, быстрой постыдной дрочкой на собственного сына и в полном одиночестве. Любовников, конечно, это не отменяло, но любимого человека в его жизни больше быть не могло. Гарри всегда знал, что он однолюб, просто, только полюбив Альбуса, понял, что Джиневру-то он никогда и не любил по-настоящему.

Со временем Поттер научился жить нормально с этим новым фактом. Научился смотреть сыну в глаза без угрызений совести и видеть эти же глаза, затуманенные пеленой страсти, когда сжимал руку на своем члене, представляя Альбуса под собой.

Гарри Джеймс Поттер, Главный Аврор и Герой Магической Британии, вот уже семь лет любил и хотел собственного сына, Альбуса Северуса Поттера, и вовсе не собирался от осознания этого лезть в петлю. Так же, как не собирался что-то менять в устоявшемся порядке его со всех сторон ненормальной жизни.

*

- Задание на сегодня все получили. Отчет по делу Маккейра я жду у себя на столе до трех часов дня. Тренировка у новобранцев сегодня отменена в связи с изменениями в расписании, но это, я надеюсь, все способны узнать и без меня. Свободны.

Послышался скрип множества стульев, и авроры постепенно начали покидать кабинет. Стандартная утренняя линейка не представляла собой ничего особенного и не нуждалась в дополнительных пояснениях. Через пять минут все займутся своими делами, и Гарри уже мысленно перебирал, с чего именно следует начать ему, когда заметил, что один парень замешкался в дверях и, пропустив всех вперед, остался в кабинете, закрыв за собой дверь и обернувшись к нему.

Гарри чуть вскинул бровь, коротким кивком обозначив свой вопрос.

- Мистер Поттер, сэр…

Он шумно выдохнул и, усмехнувшись, закатил глаза.

- Альбус, если бы у тебя были вопросы касательно работы, ты бы задал их на линейке. Если это что-то личное, ты можешь называть меня и отцом. Обещаю, что это не приведет тебя под трибунал.

Темноволосый юноша, поразительно похожий на самого Гарри в школьные годы, неловко улыбнулся и знакомым жестом растрепал волосы, пожав плечам.

- Я просто еще до конца не привык. Не знаю, как Джеймс к этому приспособился.

- Джеймс первые полгода называл меня отцом на линейках и спорил, как идиот. А потом, как идиот же, называл меня после работы “Мистер Поттер, сэр”. Так что не слушай, что тебе рассказывает этот болван, он просто бахвалится. И не называй меня так без необходимости - твой брат привил мне плохие ассоциации к такому обращению.

Альбус в первый момент удивленно вскинул брови, пораженный этим открытием, и Гарри стало сложно не рассмеяться. Не удивительно, он сам на той неделе случайно услышал, как старший сын распекает брата, приводя в пример себя и свою потрясающую возможность приспособиться к любой ситуации. Ничего-ничего, пусть авторитет старшего брата, курирующего сейчас новобранцев, малек пошатнется, Джеймсу полезно будет. Тем более, дальше младшего это никуда не пойдет, а Альбус хоть не будет так терзаться, что всего лишь за какой-то месяц работы так и не смог ко всему привыкнуть.

На самом деле, для мужчины не было открытием, что его старший сын пойдет работать в аврорат. Это было вполне в характере Джеймса, и Гарри уже с начала седьмого курса начал морально готовиться ко всем тем сложностям и скандалам, которые привнесет в его жизнь работа с собственным сыном. Но то, что Альбус тоже вознамерился пойти по их стопам, стало настоящим открытием. Сам-то он видел младшего сына на какой-то более спокойной работе. Гарри хорошо представлялся его работником Министерства, причем в каком-нибудь из значимых отделов, возможно, даже Отделе Тайн. А Альбус внезапно подал документы в аврорат. Причем молча, никого не предупредив и ни с кем не обговорив свое решение. Так что сложно описать словами то удивление, которое Поттер испытал, обнаружив под заявкой Скорпиуса Малфоя прошение Альбуса Северуса Поттера. Тем же вечером у него с сыном состоялся серьезный и достаточно суровый разговор, сопровождаемый не только школьными вопросами, но и несколькими внезапными магическими выпадами, которые Ал с невероятной легкостью отразил. Только тогда Гарри смог признать себе, то Альбус оказался намного крепче, чем он сам себе его представлял, и на следующий день со спокойной душой удовлетворил оба прошения.

Видеть сына на работе каждый день и вовсе оказалось достаточно приятно. Свои чувства Гарри давно уже умел держать под контролем, а из-за развода дети почти все каникулы проводили с матерью, приезжая к отцу разве что на несколько дней. Он и о жизни Джеймса-то узнал много нового только сейчас, став его начальником, и надеялся также лучше познакомиться и с жизнью Альбуса.

Альбус откашлялся, собираясь с мыслями и, наконец, взглянул ему в глаза.

- Пап, извини, что спрашиваю так внезапно, но… В общем, ты же знаешь, что мы с Джеймсом снимаем квартиру…

Гарри машинально кивнул. Конечно же, он знал это и не мог их осуждать. Джинни и так-то оказалась в семейной жизни отвратительно похожей на Молли, а сейчас и вовсе жила с родителями. Выдерживать их обеих, должно быть, и впрямь было невыносимо. Джеймс не без помощи отца стал снимать квартиру еще в середине седьмого курса, чтобы проводить каникулы не только в родительском доме. Альбус перебрался к нему примерно также, с Рождества своего седьмого года обучения. Джинни, конечно, была ужасно против, и Гарри пришлось повоевать с ней за свободу детей. После нескольких уже-не-семейных скандалов они пришли к компромиссу, и дети стали жить отдельно, хотя и продолжали несколько раз в неделю навещать мать.

- Так вот, - тем временем продолжал Альбус. - Это, конечно, все здорово, но сейчас у Джеймса появился важный для него человек, и я не хотел бы им мешать. По-моему, это у него серьезно, и мне хотелось бы, чтобы у них все получилось. Я хочу съехать, найти какую-нибудь небольшую квартиру или комнату… Но на это потребуется время, а съехать я хотел бы как можно быстрее. В общем, я хотел узнать, могу ли я пожить у тебя некоторое время, пока не закончу поиски?