И, отвернувшись, решительным шагом покинул класс. А Гарри так и остался растерянно смотреть на закрывшуюся дверь. Кажется, уходя, Малфой не сказал ничего особенно хорошего. Даже не сумел ответить на простой вопрос. Но, как бы там ни было, на душе у Поттера было на удивление легко и приятно. Лучше, чем когда-либо после самого побега из Хогвартса. Лучше, чем когда он лишился части души Волдеморта в себе. И это уж точно что-то да значило.

*

Старшего курса Дурмстранга, тех, кто приехал в Хогвартс, было очевидно больше, чем учеников даже на сдвоенных занятиях факультетов, так что Каркарову пришлось разбить их на группы. Если быть точнее — на две группы, одна из которых примкнула к занятиям с Рейвенкло, а вторая — со Слизерином.

Гарри заранее приготовился торговаться и меняться с сокурсниками, если его жребий упадет к воронам, но Поттеру в очередной раз повезло. Впрочем, в отличие от некоторых вопросов, которые в последнее время возникали у него и не имели никакого отношения ни к Дамблдору, ни к Волдеморту, Гарри знал, зачем так рвался именно в эту группу. Разумеется, из-за Малфоя. В смысле, если уж они договорились общаться, то интересней было бы делить парту с ним, чем с каким-нибудь Майклом Корнером.

Но парту с Малфоем Гарри делить так и не удалось. Тот сидел между Забини и Паркинсон, был мрачен и сосредоточенный и всячески делал вид, словно бы не замечает ни взглядов Поттера, ни его редких попыток пригласить за свой стол. Гарри старался списать все это на слишком уж ответственное отношение Хорька к урокам, но и в факультетской гостиной дела обстояли не лучше. Драко вечно закрывался то домашней работой, то своими слизеринскими приятелями точно броней, и Поттеру неизменно приходилось отступать. У всех на глазах вытащить Драко из его убежища за шкирку и хорошенько встряхнуть Гарри не мог, а подловить в коридорах не успевал.

Все это начало злить Гарри достаточно быстро. Даже быстрее, чем он ожидал бы от себя, учитывая, что с самого своего ухода из Хогвартса он больше не нуждался ни в друзьях, ни в компании. Малфой не был ему другом и в понятие «теплой компании» тоже не вписывался, и один драккл знает, из-за этого ли Гарри никак не мог оставить его в покое или был в этом желании перехватить Драко иной, тайный и для самого Поттера смысл. Но, как бы там ни было, проклятый Хорек был неуловим, как никогда, и Гарри с каждым днем только лишь сильнее хотел его поймать.

Случай представился почти через две недели, после квиддичной тренировки слизеринской команды. Гарри потребовалось время, чтобы выяснить их расписание, дождаться дня, когда тренировка змеиной команды была последняя, а потом еще из-за внезапного инструктажа Сириуса перед скорым собранием Ордена он чуть было вовсе все не пропустил. Гарри даже был абсолютно уверен, что опоздал, когда несся через квиддичное поле под мантией-невидимкой и лишь в последний момент огибал возвращающихся с тренировки переговаривающихся слизеринцев. Даже вопреки чарам на обуви, которые помогали ему не оставлять следов, это вряд ли был самый безопасный путь, но все, что волновало в тот момент Гарри, так это то, что этот путь был самым коротким. А еще то, что так он точно не пропустит Малфоя. Ну, или у него хотя бы будет меньше шансов это сделать.

Драко не было среди остальной части команды, что вселяло надежду. Надежду, которая не умерла даже тогда, когда Гарри убедился, что на поле никого не осталось. В конце концов оставалась еще раздевалка, а проклятый Малфой так долго и так успешно избегал его, что последнее, что волновало Поттера — в каком виде он застанет Драко.

Ну или, по крайней мере, это было последним до того момента, пока он не ворвался в раздевалку, не пересек ее буквально в несколько прыжков и не оказался на пороге душа, где в ближайшей кабинке все еще мылся последний член команды.

Малфой никуда не ушел. Он все еще был здесь, стоял под тугими струями горячей воды, вокруг него клубился пар, а хлопья белоснежной пены как-то чересчур медленно скользили по странно сочетающему в себе силу и тонкость нагому телу. По изящной шее, по худым плечам, по тонким рукам, по узким бедрам, по стройным ногам, по… Черт побери, даже уродливая Метка на контрасте с бледной кожей и этой пеной сейчас казалась красивой! А мокрые, потемневшие от воды волосы казались чем-то совершенно невероятным. Гарри обвел Малфоя взглядом раз, другой, третий… А затем, так же стремительно, как влетел в раздевалку, кинулся обратно. На улицу, через поле, мимо привычного маршрута до школы дальше и дальше, к Черному озеру, где можно было хоть немного прийти в себя, побыть наедине и привести мысли в порядок. Говорить сейчас с Драко он не смог бы в любом случае.

Черт побери, он даже просто посмотреть на него не мог! Ему, драккл подери, даже видеть сейчас не нужно было Малфоя, достаточно было прикрыть глаза, и под веками проступала все та же, завораживающая картина. И Гарри впервые по-настоящему напугала собственная реакция.

И нет, дело было не в смущении и не в том, как быстро между ног налилась почти болезненная тяжесть. В конце концов, Дурмстранг давно примирил Гарри с мыслью, что мальчики не обязательно должны встречаться только с девочками, да и с подобной реакцией своего организма он уже сталкивался. Даже пытался с кем-то встречаться, вот только ничего так и не получилось. Поттер малодушно переложил вину на своих гриффиндорских друзей, которые так сильно разочаровали его, за раны на сердце и психологические травмы и решил, что отношения — это не его, а секс без обязательств, с партнером какого бы пола он не был, никуда еще от него не денется. В Дурмстранге от таких отношений могло быть больше проблем, чем удовольствия, и Гарри сделал свой выбор не в их пользу.

Все было нормально, все было в порядке, Гарри Поттер, наконец-то, учился на своих ошибках, никого, кроме Сириуса, не подпуская к себе достаточно близко.

Даже сейчас все было бы хорошо, если бы дело ограничилось одним только возбуждением. В этом не было ничего удивительного! Драко был чертовски хорош, он был интересным, он был шпионом Ордена, он был умным и, чего уж греха таить, весьма крутым. Не было ничего удивительного в том, чтобы захотеть затащить такого парня в постель, и Гарри даже думал о том, что на то время, пока он в Хогвартсе, это было бы удобно. Как бы там ни было, расстаться с девственностью хотелось каждому, а тех же проблем, что и в Дурмстранге, у Гарри не было бы. Он бы просто снова уехал и ему не пришлось бы сталкиваться с Малфоем в коридорах, не было бы никакой неловкости, недопониманий, ожиданий и прочей никому ненужной чуши, но… Проблема была по-настоящему серьезная. Этого короткого взгляда на Малфоя хватило, чтобы сердце сделало кульбит, замерев на мгновение, а затем забилось быстро и часто. Чтобы кровь прилила не только к паху, но и к щекам, чтобы руки зачесались не нагнуть, а обнять, почувствовать это тело пальцами, губами, всей кожей…

Это совершенно точно было не тем, что Гарри было нужно. И, разумеется, не то, что было бы нужно Малфою, хотя какую бы роль это играло? Главное было то, что все эти мысли оказались совершенно лишними и не нужными никому из них.

Еще через двадцать минут, побродив скрытым под мантией между деревьев на берегу озера, Гарри успел успокоиться, прийти в себя и смириться с мыслью, что от общения с Малфоем и впрямь придется отказаться, как бы привлекательна ни была мысль этого самого общения и… всего остального.

Это все было лишнее. И Гарри был уверен, что принял правильное решение.

*

Гарри сразу понял, в какой момент Малфой заметил, что он его избегает. И то, что Хорек отреагировал так, как он отреагировал, было просто нелепо! Хотя бы потому, что он сам был во всем виноват! Что если бы он первый не начал шарахаться от Поттера, Гарри не прикладывал бы столько сил, чтобы поймать его, не дождался бы той злосчастной тренировки, не пошел бы в слизеринский душ и не увидел бы того, что увидел! В общем, как ни крути, виноват во всем был Малфой, а, значит, он не имел никакого права так понимающе смотреть и ухмыляться так зло и холодно!