Именно поэтому и известие о том, что в Великобритании дела совсем плохи, он воспринял равнодушно. Теперь это были их проблемы, которые никак не волновали Гарри. Его не волновало ни то, что Гарри Поттера ищет весь Магический Мир его родной страны, ни то, что без него перевес в войне был на стороне Волдеморта. В действительности, Гарри испытывал даже легкое злорадство, думая, что они это заслужили. А то слабое, почти забытое, что отзывалось непонятным смятением, Гарри предпочитал больше никогда не слушать.

Наверное, Сириус в одиночку так и не смог бы убедить Гарри вернуться в Англию, но к крестному неожиданно подключился Каркаров. Он долго рассказывал, что из себя представляет Волдеморт, рассказывал, как сам оступился, прислушавшись к его речам, и показывал свою Темную Метку. А затем вечно строгий и мрачный директор попросил Гарри о помощи, и Поттер просто не смог ему отказать. В конце концов, в свое время Дурмстранг спас Гарри Поттера, приютив в своих стенах, и отказ его директору стал бы плохой благодарностью.

После этого Поттера еще неделю мучило смутное ощущение «дежа вю», и мысль, что в свое время Дамблдор разыграл те же самые карты. Разница была лишь в том, что директор Хогвартса никогда не раскрывал всех своих тайн, а директор Дурмстранга рассказал слишком многое. И даже если Гарри и был идиотом, который готов был два раза наступить на одни и те же грабли, в этом конкретном случае он сделал это осознано.

*

И встреча с Хогвартсом, и этот порядком забытый, и в то же время хорошо знакомый ужин за зачарованными столами, не вызвали в Гарри никакой ностальгии. Скорее, наоборот, ему было жаль, что приходится переживать все это снова, а от мысли, что скоро придется показаться на глаза Дамблдору, было тошно. Впрочем, Поттер прекрасно знал, зачем они вернулись, и не питал никаких иллюзий на счет того, что неприятный разговор удастся хоть на сколько-нибудь отложить.

Как и ожидалось, еще даже ужин не успел подойти к концу, как Дамблдор и Каркаров поднялись со своего места и покинули Большой Зал. Гарри перехватил взгляд Сириуса, уловил, как крестный чуть заметно кивнул ему и, тяжело вздохнув, отвел глаза. Вот и все, еще десять минут, и ему самому придется идти к заветному кабинету с горгульей, чтобы участвовать во всем этом спектакле.

Сириус поднялся со своего места через пять минут после директоров, а сам Гарри еще через пять после крестного. Шепнул на ухо сидящему рядом приятелю из Дурмстранга, чтобы они не ждали его, и неохотно покинул Большой зал.

— Поттер!

Гарри, как раз подходящий к движущимся лестницам, замер на месте и удивленно обернулся через плечо. Он был уверен, что спустя два года, пусть даже с минимальной маскировкой, его так никто и не узнает. Даже Дамблдор не обратил на него внимания, да и люди, которых он когда-то считал лучшими друзьями, не узнали.

Его быстрым шагом догонял никто иной, как Драко Малфой. Почему-то крайней раздраженный, хмуро сводящий брови и кусающий губу. Ну надо же, из всех людей в Хогвартсе его узнал именно Хорек! Неужели только ради того, чтобы продолжить какую-то идиотскую, старую вражду?

Гарри развернулся к нему лицом, убирая руки в карманы форменных штанов, и, внимательно разглядывая спешащего к нему Малфоя прикидывал, стоит ли доставать палочку.

Впрочем, судя по всему, это было бы ни к чему. Каким бы злым и возбужденным Хорек не выглядел, палочки в руках у него не было, а опасности от него не ощущалась, так что и Поттер позволил себе расслабиться. Это было даже интересно.

Хорек долго ждать себя не заставил. Догнав Гарри, он остановился в шести шагах, расстоянии, идеальном для магической дуэли, и Поттер мысленно насмешливо засчитал пять очков дому Слизерина. Впрочем, почти сразу вычел десять — за затянувшееся молчание и театральную паузу не к месту.

Когда эта абсурдная сцена начала затягиваться совсем уж неприлично долго, и Гарри уже намеревался плюнуть на все и пойти дальше, как Малфой нервно сглотнул и раздраженно выпалил:

— Ну и что это за дешевый спектакль, Поттер?! Тебя пол Британии ищут с крапами! И половина только потому, что вторая ее часть — магглы! А ты являешся спустя два года с экскурсией из Дурмстранга и даже представляться не пытаешься!

Гарри усмехнулся этому непонятному выпаду и, сложив руки на груди, небрежно привалился плечом к стене.

— Выходит, не так сильно нужен был, если не узнают меня даже перед своим носом. Вот же он я, не скрываюсь, оборотку не пью, цвет кожи не менял — все по-честному. Не узнают — их проблемы. А вот ты-то меня как узнал, Малфой, не просветишь? Уж от кого не ожидал, от того не ожидал. Удивил меня, молодец.

— Ты совсем охамел в этих своих горах? — Хорек зло прищурился, но ближе, молодец, не подошел. — Мы с тобой враги, Поттер. Напоминаю, если твою ушибленную башку еще не слишком продуло вашим северным ветром! Конечно же, я узнаю своего врага!

— Да ну, Малфой, — насмешливо фыркнул Гарри, — у тебя проблемы с манией величия или дефицит внимания? Я тебя два года не видел. Срок годности нашей детской вражды давно истек, знаешь ли.

И Поттер все тем же насмешливым, нарочито долгим взглядом смерил фигуру Малфоя, точно подчеркивая, насколько Хорек ему не ровня. Вот только пренебрежительно и небрежно он выглядел только со стороны. В действительности же, воспользовавшись моментом, Гарри всерьез изучал Малфоя. Первым делом, конечно же, как противника — вряд ли сильный, но, скорее всего, гибкий и ловкий. Такие худые и высокие типы обычно бывают проворны и выносливы. В рукопашном бою Малфой многого не сделает, но на первом месте всегда стоят палочки, так что в дуэли он будет неплох. И обогнать многих успеет, и от заклятья увернуться. Держится хорошо: правая рука на изготовке у самого бедра, рядом с креплением для палочки, корпус чуть вперед, Хорек явно правша, но голова повернута чуть влево — знает свою слабую сторону и следит за ней. Даже странно, что у школьника выработана такая хорошая боевая позиция. И что он встает в нее не задумываясь, даже когда явно не собирается драться. Словно бы Малфой уже успел привыкнуть всегда быть готовым к бою. А, может, и на самом деле привык? В Британии же сейчас как раз неспокойно. Гарри даже стало интересно, где, как и когда в таком случае так потрепало Малфоя.

Поттер хмыкнул, пообещав себе найти ответ и, продолжая смотреть небрежно, снова медленно прошелся по нему взглядом снизу вверх. Но на этот раз, уже оценив его боевые умения, Гарри смотрел на другое. Высокий, подтянутый, пожалуй даже стройный. Длинные руки, тонкие кисти, красивые пальцы. Молочная, наверняка, как у всех этих изнеженных аристократов, мягкая кожа, из-за которой так ярко выделяются полоски вен на шее и запястьях. Черты лица за два года заострились и стали более резкими, но Малфою это, казалось, только шло. Он был выточен, точно статуя из мрамора, и так же холодно красив — экзотическая красота после Дурмстранга, где всем приходилось грубеть и закаляться. И, взвесив все «за» и «против», Гарри решил, что, пожалуй, все-таки Хорек хорош собой. Ценить мужскую красоту, если и не во всех, то во многих смыслах Гарри тоже научила его новая школа. Возможно, к Малфою стоит приглядеться хотя бы на то время, что Поттеру предстоит провести в Хогвартсе.

Только сейчас Гарри с удивлением понял, что Хорек все это время молчит. Неужто так поразило, что Гарри вычеркнул его из врагов? Или задело? Он еще раз хмыкнул про себя и неожиданно, вспышкой, развеселился. А что будет, если сейчас добить Хорька?

— Эй, Малфой, — лениво протянул Гарри, подражая тем интонациям, которые когда-то давно в детстве так любил сам Хорек. — Я даже уже не гриффиндорец. Нам совсем нечего делить. Может, мир?

И, вальяжно оттолкнувшись от стены, неспешно протянул Хорьку раскрытую ладонь.

Помнится, когда-то тот жаждал дружить со знаменитым Гарри Поттером. Что ж, теперь Поттер Магической Британии необходим даже еще больше — Хорек должен бы быть счастлив такому щедрому предложению.

Но Малфой почему-то медлил. Он поджал губы, внимательно посмотрев на протянутую руку, а затем, неспешно подняв глаза, поймал взгляд Гарри.