Гарри выскочил из-за стола и поспешил следом. Раздражать Хорька и заставлять его ждать сейчас совершенно не хотелось.
Перед самым выходом, уже потянувшись к дверной ручке, Гарри вдруг передумал и сомкнул руку на своем правом запястье, там, где под рукавом мантии скрывался уменьшенный галстук. Он всё ещё был на месте, вечерние встречи не были сном, а кроме Джона ещё и Малфой считал, что Гарри Поттер может быть кем-то, кроме аврора.
Мир стремительно катился в пропасть, рушился и менялся. А ещё он перерождался заново, складывался новыми углами и паззлами, становился совсем другим, но будь Гарри проклят, если этот новый мир не нравился ему куда больше прежнего!
***
Гарри не заметил, как заработался до позднего вечера. Когда он наконец отложил последний отчёт и поднял глаза на часы, было уже восемь часов — до встречи с Джоном осталось меньше часа.
Опомнившись, он поспешно собрал разбросанные листы и папки, которыми собирался заняться завтра, убрал в зачарованный ящик самые важные документы и чуть ли не бегом выскочил из кабинета, на ходу читая заклинание и выключая свет. Гарри даже не раздумывал о том, почему так спешит. У него было отличное оправдание — его, кажется, всё ещё обязывал Обет, — и дурацкая, но непреодолимая тяга снова оказаться в их гостиничном номере. Ему одновременно было и стыдно показываться там после вчерашнего, и хотелось новой встречи, от одной мысли о которой его охватывало волнение.
Уже на полпути к каминам он заметил свет в кабинете Дина. Каким бы отличным аврором не был Томас, раньше он не был склонен задерживаться допоздна. Гарри притормозил у его дверей, удивленно хмурясь и, не стучась, осторожно заглянул внутрь.
Над расчищенным от всех папок и документов столом стоял Малфой и хмуро вглядывался в разложенную на столе огромную карту. Она переливалась золотым свечением, и множество ярких нитей тянулось над нарисованными коридорами, но в некоторых местах они сбивались в узлы, начинали тревожно краснеть, и тогда и свечение над ними становилось таким же — ярко-алым.
Гарри тихонько зашёл и, подойдя ближе, внимательнее присмотрелся к карте. Да, так и есть — это был план эвакуации и, судя по всему, либо у Малфоя что-то не сходилось, либо он пытался придраться.
— Ты домой сегодня вообще собираешься? — наконец, оторвав взгляд от плана, поинтересовался Гарри.
Малфой вздрогнул всем телом и поспешно обернулся. Судя по всему, он и впрямь так глубоко ушёл в свои мысли, что не заметил, как Гарри составил ему компанию.
— Поттер? Что ты… — он запнулся, нахмурился и перевёл взгляд на часы. Стоило ему только присмотреться к стрелкам, как светлые брови пораженно метнулись вверх: — Ох, чёрт!
— Заработался? — тоже переведя взгляд на часы, «расшифровал» для себя Гарри. — Я думал, что уже один остался. Хотя уже и я ухожу. Идёшь тоже?
Малфой вновь обернулся к Гарри, на этот раз внимательно взглянув на него:
— Предлагаешь мне составить тебе компанию до камина? Да если из нас кто-то и переработал, Поттер, так это ты, — язвительно усмехнулся он и Гарри замер на мгновение от того, насколько реально Хорёк походил сейчас на того маленького засранца, каким был в детстве.
Гарри, зло прищурившись, закусил губу: а вот и тот самый Малфой из старого мира. А он-то, идиот, ещё радовался утром, что Хорёк иногда может быть и вполне ничего так. Если и может, то очень и очень не долго.
— Прекрасно, Малфой. Торчи здесь хоть всю ночь! Можно подумать, меня это волнует.
И, не говоря больше ни слова, развернувшись, буквально вылетел за дверь. Хорошее настроение, которое глупо преследовало его весь день, как рукой сняло. Умеет же проклятый Хорёк! Что в Хогвартсе, что после…
Радовало только, что Гарри уже был почти что на полпути к Джону. Вот заскочит сейчас домой, переоденется — и в Лютный.
И если ещё недавно он испытывал смущённое нетерпение, то после стычки с Малфоем со злостью признал себе — да, он хочет быстрее встретиться с Доу. Уж в чём не приходилось сомневаться, так это в том, что тот найдёт для Гарри слова, чтобы успокоить его и согреть. И вряд ли когда-то в дурацкой жизни Гарри Поттера случится момент, когда он не будет в этом нуждаться.
***
До гостиницы Гарри бежал через весь Лютный, потому что — смешно сказать! — забыл палочку в рабочей мантии, когда дома переодевался. Стоило только ему выйти из камина в «Белой виверне» и потянуться к карману, как он понял, что не сможет не то, что аппарировать к дверям комнаты, но даже к порогу «Русалочьего часа». Отправляясь на вынужденную встречу со своим шантажистом, аврор Поттер попросту забыл палочку, и это лучше всего говорило о том, как изменилось его отношение к Джону.
У номера он оказался, опоздав буквально на пару минут, задержался на мгновение, чтобы перевести дух, и уже было потянулся к ручке двери, как замер. Из-под задравшегося рукава новой зелёной рубашки — о том, зачем он потратил столько времени выбирая рубашку получше Гарри тоже не хотел размышлять — показалась полоска серой ткани.
— Чёрт! — сквозь зубы тихо выругался он, быстро развязал узел, размотал уменьшенный галстук и затолкал его в карман. Пригладил сверху, убеждаясь, что тот не топорщится и ничем не выдаёт своего секрета, и только после этого, наконец, взялся за ручку.
Темнота опустилась одновременно с мягкими руками, которые сначала легли на плечи, потом скользнули выше, и тёплые ладони обняли шею, грея и притягивая ближе.
— Я успел соскучиться, — шепнул ему в губы Джон за мгновение до поцелуя, и всё, что осталось Гарри — это потянуться и осторожно положить свои руки ему на талию. Впрочем, Доу оказался выше, чем он рассчитывал, и в итоге ладони легли на бедра, но смутиться Гарри тоже не успел — слишком его захватил долгий нежный поцелуй.
Он отвечал. Он знал, что не должен этого делать, знал, что это неправильно и не должно ему нравиться. Но будь Гарри проклят, если ему не нравился поцелуй, не нравилось, как большие пальцы его шантажиста нежно поглаживают шею, линию челюсти и щеки. В этом было столько тепла, столько нежности, столько какой-то невысказанной заботы, что Гарри вопреки всякой логике и доводам разума, плавился под этими ласками. Да и когда Гарри Поттер последний раз слушал глас рассудка?
— Ты очень наглый, — с трудом выдавил из себя Гарри, когда поцелуй оборвался, и Джон чуть отодвинулся от него, впрочем, так и не опуская, — тебе дашь палец, ты и всю руку…
Ответом ему был шелестящий смех.
— Ну, знаешь ли, Гарри! Мне, конечно, нравится, что ты не считаешь себя альфа-самцом, но некоторые части тебя я всё же не стал бы сравнивать с пальцем.
Гарри цыкнул сквозь зубы и поспешно отодвинулся, выворачиваясь из рук Джона и убирая от него свои ладони. Воспоминания о вчерашнем вот так, в этой комнате, с этим человеком смущали и сбивали с толку больше, чем за весь прошедший день. К тому же, тогда Доу подловил Поттера расслабленного, можно сказать, в настроении, а сейчас от мысли, что сегодня их ненормальные «отношения» могут только набрать обороты, бросало в холод. Или это был жар? Гарри сам не мог толком понять себя, однако ожидание его беспокоило и нервировало.
— Не с того начали, да? — разочарование явно звучало в голосе Джона, и Гарри только пожал плечами. — Ладно, будем смотреть по обстоятельствам. А сейчас разговоры, чай, десерт.
— Что?! — Гарри, наверное, ещё и отшатнулся бы, если бы видел от кого и куда.
— Десерт, Поттер — это не всегда извращённые домогательства. Хороший вопрос: кто из нас больше испорчен? — с насмешкой отозвался Доу и, подхватив его под локоть, аккуратно повел к дивану.
— То есть, просто десерт? — всё ещё с сомнением переспросил Гарри, тем не менее расслабившись и позволив усадить себя на привычное место.
— Угу. Ничего такого, только французский десерт и отменный шоколад.
— У тебя странное пристрастие к французской кухне, — фыркнул Гарри и, приободрившись, насмешливо добавил: — То есть сегодня сладкое вместо ужина?
