- Ты можешь мне рассказать содержание нашего свода правил в отношении брака? - поинтересовался он.
- Конечно, могу, - улыбнулась она. - Но мне будет легче, если ты заранее скажешь, что тебя интересует.
- Меня интересует, есть ли у нас легальная возможность жить втроём, - пояснил он.
- А меня ты даже не спрашиваешь? - прищурилась она. - Хочу ли я делить тебя с другой?
Он внимательно на неё посмотрел, обошёл стол, так же не опуская руки, и опустился перед ней на колено.
- Астория, - сказал он. - согласишься ли ты навек сделать меня счастливым и отдать мне свою руку?
Она развернулась к нему и склонилась, щекоча лоб выбившимися из причёски прядями волос.
- Ты какую руку просишь? - тихо спросила она. - Правую или левую? Где будет моё место подле тебя? Где будет место Панси? Ты же ведь по-прежнему будешь с ней спать? Хоть ты мне и говоришь, что её не любишь, но влечения-то своего не стесняешься? Я дура, да?
- Ты счастлива, Тори? - спросил он, глядя ей в глаза.
- Как ни странно, да, счастлива, - вздохнула она. - Конечно, в душе я хотела бы тебя для себя одной, но... Ты знаешь, если бы всё, что сейчас происходит, происходило без Панси - я всё равно не была бы ещё более счастлива, чем сейчас. Мне хорошо рядом с тобой, а всё остальное...
Он поцеловал её руку и встал.
- Мне пора, Астория, - сказал он.
- Ты ведь к Панси? - спросила она, тоже поднимаясь. - Значит, нам пора.
- Она меня снова не пустит, и я опять буду сидеть ночь на крыльце, привалившись к двери, - улыбнулся он.
- Значит, я буду сидеть рядом с тобой, - сообщила она. - Так и будем втроём ночь коротать, но вместо мягкой постельки будет холодное крыльцо.
- Не забудь подушку на попу привязать, - посоветовал он.
Подушку решили сделать на месте из подручных материалов. После десятка минут пешей прогулки по засыпающему городу они остановились у двери дома Панси.
- Может, постучать? - спросила Астория, заметив, что он явно чего-то ждёт.
- Погоди, - попросил он.
И действительно, через пару минут он почувствовал, что Панси уже здесь.
- Панси? - позвал он.
- Поттер, - вздохнула она.
- Я тоже здесь, - сообщила Астория.
- Тори, - подтвердила Панси.
- Не пригласишь на чашку чая? - поинтересовался он.
- Тори - могу, - откликнулась она. - Не тебя.
- Я тебе кое-что принёс, - сказал он.
Панси ничего не ответила, поскольку он не задавал ей вопроса. Он с лёгкостью представил себе, как она сейчас бесстрастно смотрит сквозь дверь, сложив руки на животике.
- Мне хотелось бы тебе как-нибудь это передать, - сказал он. - Ты не могла бы приоткрыть дверь? Я обещаю, что не войду без твоего разрешения.
Дверь, конечно, не была заперта - по крайней мере, лязга замка он не услышал. Да и какой ей смысл запираться, если он в любой момент может воспользоваться заклинанием или даже аппарировать сразу в прихожую? Она всё-таки ему доверяет, если может вот так попросить оставаться снаружи и её не тревожить. Осторожно открыла, оставив щель, чтобы могла пройти рука. Он просунул туда припасённый ещё днём пакет, и дверь опять закрылась. Может, толкнуть и войти? Нет, тогда ключ от калитки он не получит никогда - так и будет вечно ходить вдоль стены, нащупывая заветный проход. Она недолго шуршала упаковкой, а потом затихла. Он достал свой телефон и набрал номер. За дверью запиликало.
- Да, - раздалось из трубки.
- Панси, - сказал он.
- Поттер, - откликнулась она. - Такой телефон?
- Да, это такой телефон, - подтвердил он. - Так нам будет удобнее разговаривать.
- Зачем? - спросила она.
- Я хочу, чтобы ты больше говорила, - пояснил он. - Если уж я не могу сидеть рядом с тобой, то хоть так.
Он сел прислонившись к двери, и Астория с готовностью устроилась у него на коленях.
- Что ты хочешь услышать? - спросила Панси.
- Всё, - ответил он. - Что угодно. Расскажи мне про себя. Какая ты была в детстве, во что играла...
- Зачем? - спросила она.
- Сделай мне приятное, Панси, - попросил он. - Пожалуйста.
- Как все, - недоумённо ответила она. - Песочница, горка, мяч...
- Панси, - напомнил он. - Длинные предложения.
- Как все дети, - повторила она. - Была в детстве я. Совсем маленькая играла в песочнице, каталась с горки, лазала по лестницам и гоняла мяч.
- А кубики? - поинтересовался он. - Ты играла в кубики?
- Нравились головоломки, - ответила она. - Мы с папой вечерами... собирали... Строили из кубиков... дворец. Дракон... игрушечный... его рушил. Каталась на папе, в прятки... играла...
- Расскажи мне про него, - попросил он. - Про отца, я имею в виду.
- Зачем? - не поняла она.
- У меня не было родителей, - напомнил он. - Расскажи мне, как это.
Хотя она-то могла об этом и не знать.
- Прости, - отозвалась она после долгой паузы. - Я не знала. Мне очень жаль, правда!
- Спасибо, - сказал он. - Расскажешь?
- Он был такой... - замялась она, подбирая слова. - Большой, просто огромный. Настоящий великан!
- Великан? - засомневался он.
- Великан! - подтвердила она. - Я поначалу ему лишь чуть выше колена была. Он хватал меня в свои огромные ручищи и высоко подбрасывал - до самого потолка. А я смеялась и просила ещё, и он бросал и бросал, а мама стояла рядом и смеялась вместе с нами. Мне казалось, что папа такой огромный, что может вот так подбросить весь мир.
Речь её вдруг стала плавной и насыщенной, и совершенно для себя незаметно она постепенно разговорилась. Он про себя посетовал, что в школе не хватило ему жизненной мудрости разглядеть в ней - да и в ком угодно ещё, пусть даже и в той же Лаванде - эту радостную девчонку с папой-великаном и смеющейся мамой. Всё заслонило собой дурацкое противостояние, которое не только разделило их на четыре лагеря, но и отняло настолько много времени и сил, что даже и к своим-то, к гриффиндорцам, он толком присмотреться так и не успел. Мир оказался расколот на три острова "мы", "они" и "те, что посередине". И всё. Никаких игр, никаких компромиссов - только битва. И лишь двое близнецов наплевали на ведущуюся с серьёзными лицами войну и забросали школу бомбами-вонючками.
