- Это мне? - спросила она на всякий случай.

- Нет, - покачал он головой. - Но я подумал, что тебе будет приятен запах...

Она поднесла чашечку к носу и зажмурилась, вдыхая. Он совершенно явно увидел, как уголки её губ поползли вверх. Это настолько его потрясло, что он даже выпал из реальности, вытаращив глаза, а она, заметив его взгляд, снова нацепила на лицо бесстрастную маску.

- Нет, - помотал он головой, когда этот слабый намёк на улыбку опять исчез.

- Что? - переспросила она.

- Верни, пожалуйста, - попросил он. - Это ведь ты улыбнулась, правда? Я снова хочу это видеть!

- Показалось, - качнула она головой.

Он сполз с кровати, вставая рядом с ней на колени.

- Прошу тебя, Панси, пожалуйста! - взмолился он. - Улыбнись ещё раз. Улыбнись мне!

Она некоторое время строго на него глядела, а потом смягчилась, и на лице её появилась слабая смущённая улыбка. От избытка чувств он вскочил и обнял, чуть не своротив с её колен поднос. Она легонько оттолкнула его, и он вернулся на место, давая ей возможность приступить к завтраку. Вот, казалось бы - всё предусмотрел, ан нет! Взял только нож для паштета, и теперь она чуть ли не с осуждением на него смотрела, примериваясь, чем намазать масло.

- Я сейчас, - вскочил он, но она успела поймать его за руку.

- Не уходи, - попросила она. - Пожалуйста. Справлюсь.

Он снова сел на место и приступил к омлету, ломая его вилкой под её неодобрительные взгляды. Когда уже всё оказалось съедено, он забрался на кровать рядом с ней, пока она не торопясь смаковала остатки апельсинового сока.

- Тебя слишком много, - сказала она, глядя сквозь стену напротив.

- Лучше улыбнись ещё раз, - попросил он.

- Тебя слишком много, - отрезала она.

Он ждал, что она ещё вернётся к этому разговору - по её картинам было видно, что она упряма и настойчива, и такая мелочь, как его попытка отвлечь близостью, не могла повлиять на её решимость. Поэтому он был готов.

- Я понимаю, что ты отвыкла быть с кем-то ещё, - сказал он. - Если тебе нужно, я могу оставить тебя до вечера, а потом вернуться...

- Нет, - возразила она, снова пригубив стакан с соком.

- Нет - не уходить? - не понял он.

- Не приходить, - пояснила она.

- Я не понимаю, Панси, - сокрушённо покачал он головой, усаживаясь к ней лицом. - Почему ты хочешь, чтобы я ушёл?

- Привыкла одна, - пояснила она, чуть двинув плечами.

- Но ты же теперь не будешь одна, - возмутился он. - У тебя есть я и будет ребёнок.

Она не сразу ответила ему. Несколько минут маленькими глотками молча прихлёбывала сок, и он ждал.

- Это не твой ребёнок, - вдруг сказала она.

Он почувствовал, что в глазах темнеет. И не только потому, что уже привык к мысли, что скоро станет отцом, и уже не собирался так просто с этой мыслью распрощаться. Нет, помимо этого он неожиданно осознал, что мысль о том, что она была с другим, не то, что ему неприятна - она болезненным холодом уколола сердце, одновременно плеснув яростью в голову.

- Ах, вот, как, - выдавил он, борясь одновременно с желанием закричать на неё во всю мощь лёгких или схватиться обеими руками за голову, чтобы больше вообще ничего никогда не слышать.

Он вспомнил, что где-то у неё была бутылка отличнейшей ледоводки, которую она заботливо припасла для него, вскочил с кровати и, не обращая внимания на шум за спиной, ринулся вниз, чтобы скорее снова впасть в спасительное забытьё. Два лестничных пролёта до первого этажа заняли ровно четыре секунды. Он пулей влетел на кухню, сразу найдя взглядом бутылку, с ходу схватил её и другой рукой отработанным движением мазнул по горлышку, заставив крышку прокрутиться на резьбе и взлететь в воздух. Сделать он успел лишь несколько глотков - потом ледяные иглы впились в горло, мешая даже дышать, а извилины мозга промёрзли ледяными торосами, тормозя и останавливая все мысли. Он осторожно выдохнул, предчувствуя, как сейчас волной накатит забвение, но ничего такого не произошло.

- Панси? - спросил он, открывая глаза.

Убедившись, что отрезвляющее заклинание подействовало, она опустила палочку и отобрала у него бутылку.

- Это мой ребёнок, Поттер, - недовольно сказала она, ища, чем бы прикрыться.

Даже несмотря на пафос момента, он не отказал себе в удовольствии полюбоваться на обнажённую девушку, лихорадочно перебирающую безнадёжно маленькие кухонные полотенца, и сел, откидываясь на спинку стула. Наконец, она просто надела передник, отчего сделалась ещё более соблазнительной, и тоже уселась напротив, всё ещё пытаясь прикрыться. Потом сдалась и расслабилась, возвращая на лицо обычную маску.

- Это мой ребёнок, - повторила она. - Ты... помог. Не более.

- Я так не согласен, Панси, - покачал он головой.

Дурацкая ревность теперь казалась глупой. Он опять забыл, что она ему говорила, и это ей следовало на него обижаться. В её жизни не было никого, кроме найденного в сугробе рождественского Поттера, и неуклюжесть её формулировки не оправдывала его собственной глупости. Он был благодарен ей за великодушие, с которым она не стала тыкать этим ему в глаза.

- Это мой ребёнок, и я его люблю, - твёрдо сказал он.

- Тебя слишком много, Поттер, - грустно сказала она. - К хорошему привыкаешь. Ты уйдёшь... Будет больно. Лучше сразу. Прошу тебя.

- Я никуда не уйду, - покачал он головой. - Я хочу быть здесь, Панси. Сейчас здесь моё место.

- Пари? - предложила она.

Отчего-то ему стало неуютно от уверенности, которую она излучала, предлагая ему поспорить.

- Я чего-то не знаю? - осторожно спросил он.

- Не помнишь, - поправила она.

- Что-то ужасное? - поинтересовался он. - Может, ты мне уже расскажешь?

- Сначала уберусь, - сказала она, вставая.

- Нет, - вскочил он. - Я сам. Я всё уберу и помою посуду. Сиди, пожалуйста.

- Вот так? - спросила она, показывая руками на своё фривольное одеяние.

- Так просто идеально, - кивнул он, обнимая её за плечи и целуя. - Никуда не уходи!

Как ни странно, но она послушалась, лишь подложила себе на стул полотенце. Он собрал грязную посуду, принёс в раковину, не забыв закинуть туда же грязные сковородки, лопаточки и разделочную доску, и поставил мыться, произнеся предназначенное для этого заклинание, которое ему как-то показала Флёр. Посуда окуталась облачком капелек воды и покрылась сверкающими комочками пены, которые вместе очищали от грязи и смывали. Процесс должен был занять около пяти минут, потом стоило произнести заклинание, сортирующее посуду, расставляя её по местам, и уборку можно было считать законченной. Он пододвинул стул к Панси и приготовился слушать, взяв её ладони в свои.