- Ты думаешь, что не должна отвечать на вопросы? – зло прошипела Маша, продолжая держать меня за волосы и все сильнее оттягивать голову назад.

- Отпусти, – шепчу, пытаясь вырваться, но ничего не получается, а когда рядом оказывается Никита со своей презрительной ухмылкой, мне только и остается, что безрезультатно продолжать свои попытки к бегству.

- Неужели считаешь себя такой крутой, раз игнорируешь наши вопросы? – шипит он, смотря мне прямо в лицо.

Сейчас, когда Никита с Машей стояли настолько близко, я еще больше ощутила вонь алкоголя, доносившуюся от них. Язык у парня заплетался, а движения казались не такими резкими и плавными, как обычно. Даже глаза были словно стеклянными, и только от одного их взгляда по телу пробегали мурашки.

- Пожалуйста… - вновь бормочу, чувствуя, как на глазах начинают появляться слезы, но я все же пытаюсь сдерживать их. Не хочу плакать перед ними и показывать свою слабость. Они и так считают меня бесхарактерным существом, но хотя бы каплю гордости я все еще хочу сохранить.

- Что? – насмешливо переспрашивает Маша. – Мы ведь тебя не слышим.

- Пусть лучше молчит, не хочу слышать ее противный голос, – говорит Никита, дергая меня за плечо так, что я против воли болезненно вскрикнула.

От этого по телу пробегают мурашки, и руки начинают еле заметно подрагивать. Сдерживать слезы уже невозможно. Кажется, сознание вновь твердит о том, какая я жалкая, и о том, что мне не место тут. Реальность никогда не давала забыть мне об этом. Со всем этим я встречалась каждый день, наверное, поэтому каждый день я не хотела просыпаться.

- Что ты на меня смотришь? – брезгливо спросила Маша, после чего толкнула меня, и я, не удержавшись, почувствовала, как падаю. Никита, конечно, не стал меня удерживать и только оттолкнул, чтобы я не упала рядом с ним, так как не хотел, чтобы такая, как я, вообще прикасалась к нему. Во всяком случае, этим поступком Никита именно это и хотел сказать.

Пытаясь ничего не сломать себе, я вытянула руки вперед, но не успела вовремя и небольших ссадин не удалось избежать, наверное, позже даже появятся синяки. Кожу жгло от боли, кажется, я поранила локоть, но в данный момент всего этого почти не ощущалось, ведь все внимание было сосредоточено на этой троице. Никита, положив пакет, в котором зазвенели стеклянные бутылки, на землю, подошел ко мне и присел на корточки.

- Знаешь, тебе самое место на полу, – прошептал он, по-прежнему смотря на меня с презрением во взгляде. – Эй, Маш, запечатли это на снимок.

Девчонке дважды повторять не нужно было, и уже в следующий момент у нее в руках оказался телефон.

- Подожди, ничего не видно, – сказала она, вновь нажимая что-то на телефоне. – Я сейчас включу вспышку.

После этих слов я увидела резко вспыхнувший яркий свет, который так же внезапно потух. Несколько раз моргнув, я не сразу поняла, что произошло.

- Отлично, – засмеялся Никита. – Действительно прекрасный кадр. Но ты будешь лучше выглядеть на коленях.

От этого тона мне стало не по себе, но тем не менее я не стала делать того, что он хотел. Немного приподнявшись, я собиралась побыстрее убежать отсюда, но парень вцепился рукой мне в плечо, не давая этого сделать.

- Делай, что говорю, иначе будет хуже, – вновь прошипел он, смотря на меня затуманенными от алкоголя глазами.

- Пожалуйста, отпустите меня, – прошу, еле сдерживая слезы, но он только ухмыляется, смотря мне в лицо.

- Конечно отпустим, но сначала встань на колени, – пообещал он, при этом поставив условие.

Тело то и дело пробивает дрожь. Все слова будто застряли в горле, и единственное, на что остаются силы, так это то, чтобы хоть немного сдерживаться, чтобы не разреветься прямо тут. Но разве это хоть немного сохранит мое достоинство, учитывая ситуацию?

Хочется побыстрее убежать. Каждое мгновение пребивания в этой ситуации кажется вечностью в аду. И больше никогда никого не видеть. Но они так просто не дадут мне этого сделать. Если я начну сопротивляться, на шум сбежится остальная кампания детдомовцев, и тогда все будет только хуже.

Стиснув зубы, я, все еще сомневаясь и нехотя, встаю на колени, чувствуя дрожь во всем теле. Кажется, большего унижения я никогда не испытывала, и только от понимания этого дыхание становится сбивчивым, и сердце ускоряет свой ритм настолько, что скоро точно выпрыгнет из груди.

Снова яркая вспышка и громкий смех. Они действительно получают удовольствие от этой ситуации, я же чувствую, как все внутри сжимается, и пустота распространяется по телу.

Мне нужно было просто вытерпеть все это. И только когда они, наконец, закончили и ушли, продолжая и дальше смеяться, я постепенно смогла подняться, после чего быстро побежать прочь. Со временем воздуха стало не хватать, и в боку закололо, но я не остановилась, ведь все это было мелочью по сравнению с тем, насколько сильно я хотела оказаться подальше от этого места. И только увидев перед собой скамейку, я перешла на шаг, после и вовсе остановилась. Почему я прибежала именно сюда, я не понимала. Наверное, потому что это место стало для меня родным, пусть даже за такое короткое время. Почему-то казалось, что все люди злые, но одновременно с этим я вспомнила про Женю. Я его совершенно не знала, но он казался другим. И почему именно он вспомнился сейчас?

Сев на скамейку, я, уже не в силах сдерживать слезы, почувствовала, как по щекам потекли соленые капли. Почему-то именно они прояснили мой разум, приводя меня в самое худшее состояние. Если раньше я старалась отрицать хотя бы небольшую часть реальности, то сейчас она поставила меня перед фактом.

Тело по-прежнему болело, но внутренние смятения не давали этому особого значения. Но вновь и вновь перекручивая одни и те же мысли, я не заметила, как потихоньку перестала плакать и заснула, забыв про всю красоту звездного неба.

========== Всему наступает конец… ==========

Просыпаться от того, что в лицо светят первые, но не менее яркие лучи солнца никогда не было приятным. Еще немного хотелось наслаждаться миром сна – настолько сладкой была каждая минута пребывания в нем. Но, морщась от солнца, которое уже встало, оповещая всех, что настало утро, это было очень сложно. Нехотя приоткрыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь, и только спустя некоторое время до меня начали доходить воспоминания. Мне казалось, что утром должно стать легче, но это не так. Воспоминания ранили так же, как и сами события. Хотя до того, как я полностью проснулась, в голове проскользнула надежда, что это, возможно, просто страшный кошмар, но уже вскоре я разочаровано вздохнула, понимая, что это не так. Все еще жмурясь от яркого света, я просто натянула свой любимый капюшон на глаза, продолжая дальше лежать на скамейке. Что будет, когда я вернусь? Все опять будут тыкать в меня пальцами и смеяться, ведь появился новый повод, а именно фотографии, на которых я стою на коленях, и, как бы мне не было обидно, этого не изменить. А ведь только все перестали обращать на меня внимание. Так хорошо: никто не трогает меня, и я никого не трогаю. Теперь мне заново придется переживать ад.

Посмотрев на часы, я поняла, что пропустила завтрак. Воспитатель, скорее всего, не будет в восторге от этого и, возможно, накричит на меня, но к этому я уже привыкла, и возможность быть наказанной только подтолкнула меня к мысли о том, что неплохо было бы сбежать отсюда прямо сейчас. Просто подняться и побежать подальше от этого места и всех детдомовцев. Но как долго будет длиться эта мнимая свобода? Люди зависят от множества факторов, в том числе и денег. Без них я долго не проживу, а шестнадцатилетней уродливой девчонке только и останется, что пойти на органы. Не стоит скрывать, что вся моя жизнь – сплошная ошибка. Возможно, было бы лучше, если бы я вообще не появлялась на свет, тогда бы мне не пришлось всего этого переживать.