Достав из кармана свой старенький телефон, который несколько недель назад была вынуждена перемотать скотчем, чтобы он не распался на части, я посмотрела на экран. Электронные цифры показывали, что уже давно за полночь, а значит, можно идти спать. Но так не хочется. Здесь хорошо и спокойно. Пусть это и выглядит смешно, но не смотря на то, что я тут только несколько дней, это место казалось самым уютным в мире, будто только тут я могу быть сама собой. Ведь вокруг, кроме меня, никого нет, и не нужно скрывать свое уродливое лицо перед другими, оно сейчас никому не мешает.
Но спина уже некоторое время немного побаливала от долгого сидения на твердой скамейке, из-за чего я все же вскоре решаюсь подняться и, не торопясь, побрести уже по знакомой тропинке к домику. И только в последний раз оглянувшись в сторону так понравившегося мне места, я почувствовала, как начала скучать.
Проходя мимо мигающих фонарей и все тех же деревянных домиков, я подошла к тому, в котором сейчас жила. Свет в окнах не горел, а значит, никого из моих соседок по комнате еще не было. Наверное, еще где-то гуляли с остальными. Как всегда позже придут, насквозь пропахшие сигаретами и алкоголем.
Не знаю, где они берут так много денег на пиво, которое так часто пьют, но всякий раз, когда они приходили почти в три часа ночи, я притворялась спящей, дабы избегать возможных конфликтов, ведь в выпившем состоянии они были невменяемые, а если я сплю и вообще занимаю минимум пространства, они могут решить, что меня просто не существует. Конечно, приходя, они даже и не старались говорить тише из-за того, что кто-то уже спит. Громко смеялись и разговаривали, иногда обсуждали то, как я их бешу, перечисляя все мои недостатки и изъяны, изредка предполагая, что мир был бы лучше без меня. А я ведь и не спорю, возможно, так и правда было бы лучше. Во всяком случае, лежа на кровати лицом к стене и тихо всхлипывая так, чтобы они не заметили, я в очередной раз чувствовала себя полным ничтожеством. Почти всегда меня волновал вопрос: почему они так внезапно начали злиться на меня? Я ведь ничего им не сделала, даже наоборот, часто давала списывать домашку и в детстве делилась игрушками, вот только вместо простого «спасибо» постоянно слышала «уродина».
Не включая света, я открыла старенькую дверь, после чего зашла внутрь. Через окна еле пробивался свет от недалеко стоящего фонаря. Мне этого хватало, чтобы увидеть свою тумбочку и, не спотыкаясь о стул, дойти до нее. Достав из нее зубную пасту и щетку, я вновь пошла на улицу.
Умывальник находился неблизко. Но больше меня волновало то, что ночью находиться тут совсем одной было немного страшно. Возможно, я боялась темноты из-за того, что в детстве мой отец, приходя ночью пьяным, постоянно избивал меня, таким образом даря мне страх перед этим временем суток. С тех пор мне вечно казалось, что в темноте пряталось что-то необычное и страшное. Оно словно постоянно следило за мной своим цепким взглядом, ожидая подходящего момента. Поэтому, находясь в темноте, я всегда прислушивалась к посторонним звукам, ведь каждый шорох казался чем-то таким, что за собой обязательно потащит последствия.
Вот и сейчас, не спеша идя по тропинке к умывальнику, я все время оглядывалась по сторонам и настороженно прислушивалась к шорохам. Но ничего, кроме моих неторопливых шагов, не звучало в тишине, но это и к лучшему.
По обе стороны от дорожки росли высокие деревья, половина из которых были фруктовыми, и невысокие кусты. Почему-то, когда дул ветер и низкие ветки покачивались, мне все время казалось, что там кто-то есть. Наверное, у меня самая обычная паранойя, вызванная не очень счастливым детством и постоянной необходимостью быть готовой к неприятностям, но только одной этой мысли не хватало, чтобы успокоиться и согласиться с тем, что между деревьями никого нет. Чувствуя, как постепенно разум затмевает чувство тревоги и страха, я неосознанно делаю шаги быстрее и стараюсь уже не смотреть по сторонам, повторяю, что это всего лишь мое больное воображение.
Понимая, что осталось еще немного и скоро дойду до умывальника, я почувствовала некое облегчение от того, что до сих пор ничего не произошло, вопреки всем моим предположениям. Вот только вскоре я застыла на месте, широко раскрыв глаза, услышав громкий смех и разговоры. Так как я находилась еще довольно далеко, то не могла понять смысла слов этой шумной компании, но сам факт того, кому принадлежали эти голоса, заставлял меня почувствовать резкую неприязнь и отчуждение. Наверное, сейчас я была очень удивлена, так как совершенно не ожидала увидеть тут пьяную компанию детдомовцев. Раньше они предпочитали гулять за пределами базы, так что изменилось сейчас?
По-прежнему стоя на месте, я задумалась, стоит ли туда идти. Они, конечно, меня заметят, если я пройду мимо них к умывальнику, но не останавливаться же просто потому, что они там. Действительно, если подумать, то мне лучше развернуться и уйти прочь, пока не поздно, иначе ситуация может приобрести разные повороты.
- Посмотрите, кто тут стоит, – еле заметно вздрогнув от столь насмешливого тона, я резко обернулась, чтобы увидеть его обладателя.
По этой же дорожке, на которой я сейчас стояла, шел Никита со своим другом Колей и Машей, моей соседкой по комнате, которая еще до отъезда сильно сдружилась с ними и теперь проводила много времени с парнями, оставляя свою лучшую подругу одну.
Быстро окинув их взглядом, я заметила в руках у Никиты и Коли два довольно немаленьких пакета, наверное, они ходили в магазин. Ну конечно, они выглядят постарше меня, поэтому им продадут все, что угодно. Вот Машка практически всегда одевала короткие юбки и красилась так, словно пыталась соответствовать стереотипам о блондинках. Парни же выглядели, как обычные подростки с их помятыми футболками и потертыми джинсами.
- Неужели следишь за нами? – слегка прищурив глаза, поинтересовался Никита. Скорее всего, они как раз шли к беседке к остальным ребятам и тут встретили меня. А мне ведь, как всегда, не везет. Вот они уже сделали предположение по поводу того, что я тут делаю, и, скорее всего, теперь я для них кажусь еще более омерзительной. Пусть это неправда, и я просто шла к умывальнику, но навряд они будут слушать меня. Мои слова для них всего лишь пустой звук.
Тусклый свет от фонаря, падающий на нас, дарил мне чувство дискомфорта, ведь сейчас я не надела капюшон, и волосы, падающие на лицо, не скрывали его так, как бы я того хотела, а значит, сейчас вновь последуют слова о том, насколько я уродлива.
- Да она прям как маньячка, – засмеялся Коля, потрепав свои светлые волосы, так что они теперь казались жутко растрёпанными.
Даже стоя от них на таком расстоянии, я почувствовала сильный запах спиртного, да и их поведение говорило, что они нетрезвые. Взгляды троицы, обычно такие дерзкие, словно принадлежавшие хищным животным, сейчас были затуманенными, но от этого становилось только более не по себе, что просто не могло не настораживать. Даже их выражения лиц казались другими. Я раньше никогда не видела их в таком состоянии, поэтому, ловя на себе их презрительные взгляды, только пыталась отвернуться.
- Я всегда знал, что она ненормальная, – скривившись, хмыкнул Никита, брезгливо осматривая меня. – Наверное, она вообще кошек и собак любит расчленять. Слышь, уродина, неужели получаешь кайф от извращений?
- Я таким не занимаюсь, – отвечаю, отворачиваясь от них. Хочется побыстрее уйти, я ведь знаю, чем это закончится, если я начну защищаться, опровергая их глупые предположения по поводу меня. Ведь за спиной имелся горький опыт, который вовсю твердил, что сейчас мне нужно просто уйти, иначе мне несдобровать.
- Эй, ты куда? – это уже возмутилась Маша, изредка пошатываясь. – Неужели мы поймали тебя на горячем, то есть на слежке, и ты из-за этого уже убегаешь?
Такое обвинение было очень обидным, унизительным, поэтому сдержаться, чтобы не ответить, было с каждым мгновением намного сложнее. Поэтому, сжав крепко зубы, я сделала вид, будто ничего не услышала, вновь делая шаг в сторону, но уже в следующий момент я почувствовала, как чья-то рука схватила меня за волосы, после чего меня дернули в сторону, да так сильно, что мне казалось, будто из глаз вот-вот посыпятся искры.
