Карпентер не удивился, увидев молодого анатозавра, стоящего под гинкго, но он не поверил своим глазам, обнаружив на дереве двоих детей. Не было ничего удивительного в том, что, путешествуя в эпоху рептилий, он обнаружил динозавра, но вот встретить мальчишку и девчонку он никак не ожидал. Во имя всех святых, что они делают в верхнемеловом периоде?

Подавшись вперед в водительском сиденье своего трицератанка с автономным питанием, он уставился на детей сквозь лобовое стекло, неотличимое снаружи от головы настоящего динозавра. Детишки совсем не походили на плод его воображения. Они выглядели так же реально, как анатозавр, который их преследовал, и были здорово напуганы. Их лица были такими же белыми, как дальние известковые скалы, что виднелись к северу за разбросанными там и сям по верхнемеловой равнине рощицами ив, дубов, саговников и гинкго.

Внезапно его осенило — они должны быть как-то связаны с той непонятной ископаемой находкой из другого времени, происхождение которой он отправился выяснять в прошлое. Мисс Сэндз, новый хронологист из Североамериканского палеонтологического общества — NAPS[1] — не заметила их, исследуя местность через времяскоп. Правда, она и не смогла бы этого сделать — с помощью времяскопов не разглядишь ничего меньше зауропода или небольшого холма. Похоже, он был застигнут врасплох из-за того, что не видел ни на дюйм дальше кончика собственного носа. Простая логика должна была бы подсказать ему, что если в этих местах обитают люди современного типа, на существование которых указывают ископаемые останки, то некоторые из них вполне бы могли иметь детей.

Анатозавр стоял на задних ногах, пережевывая нижний ряд листьев гинкго. Похоже было, он совсем забыл о двух детишках, загнанных им на дерево, но дети о нем не забыли, а появление трицератанка, выглядевшего точь-в-точь как цератопс вида Triceratops elatus, испугало их еще больше.

Ничего не подозревая о крадущемся сзади механическом чудовище, анатозавр продолжал работать своими похожими на утиный клюв челюстями. Он был большим, упитанным, с плоской головой, большими и мощными задними лапами и более короткими передними. Длинный, увесистый хвост динозавра выполнял роль балансира при передвижении. Его шкура была грязно-коричневого цвета. Анатозавр не был плотоядным и, возможно, преследовал детей только потому, что они всего лишь оказались на его пути.

— Вперед, Сэм, — сказал Карпентер, обращаясь к трицератанку. — Давай-ка научим его хорошим манерам!

С момента своего выхода из фотонного туннеля, который пробила во времени стационарная машина времени Ллонка, он двигался в северном направлении с черепашьей скоростью, высматривая какие-нибудь признаки присутствия здесь людей. Одна из причин, по которой он не додумался сразу связать детей с ископаемыми останками, состояла в том, что эти останки представляли собой окаменевший скелет взрослого человека современного типа, что и заставляло его искать взрослых людей. Правда, из того факта, что был обнаружен только один такой скелет, еще не следовало, что в верхнемеловом периоде жил один-единственный человек современного вида. Чтобы ваши останки сохранились для потомков, вы должны быть похоронены в подходящих для этого условиях, а из этого следует, что если какие-то люди, обитавшие в меловом периоде — 16 (Cretaceous-16 — принятое в NAPS официальное название местности, где был найден анахронизм), были захоронены — случайно или преднамеренно — таким образом, то следовательно были также и другие люди, чьи останки не сохранились.

Включив вторую передачу, он выстрелил из правой верхней рогопушки, прицелившись немного в сторону от левого бедра анатозавра. Заряд попал в ближайший саговник и с оглушительным грохотом расколол его пополам. Анатозавр уставился на разбитое дерево, а затем, услышав приближение Сэма, повернул назад голову. Одного взгляда на атакующий трицератанк было достаточно, чтобы заставить ящера пуститься наутек в направление к ивовой роще, волоча за собой хвост.

Карпентер остановил ящероход в нескольких ярдах от ствола гинкго и еще раз взглянул на детей — их побелевшие лица приобрели серый оттенок. Анатозавр выглядел довольно пугающе, но сейчас, похоже, им угрожало ужасное, превосходящее их воображение четвероногое, трехрогое создание, внешний вид которого был способен привести в трепет всех обитателей C-16, за исключением, пожалуй, тираннозавра-рекса.

Карпентер скользнул по водительскому сиденью и открыл дверь со стороны пассажирского кресла. Горячий и влажный, но невероятно чистый воздух ворвался в кондиционированную кабину машины. Джим спрыгнул на землю, и его красная клетчатая рубашка, коричневые брюки и черные ботинки выглядели здесь как странные, чуждые ноты, неожиданно прозвучавшие в симфонии мелового периода. Гинкго стояло на небольшой возвышенности. Равнина, окружавшая дерево, простиралась на север, к белым скалам, на запад, в сторону лесистых холмов, за которыми вздымались молодые горы, на восток к внутреннему морю, скрытому за многочисленными рощицами деревьев и на юг, к широкой реке, у северного берега которой находилась его точка входа.

— Эй вы, слезайте! Не бойтесь Сэма!

На него уставились две пары самых широко открытых, самых голубых глаз, какие он видел в жизни. Они были полны изумления, но в них не было ни капли понимания.

— Спускайтесь, — повторил он, помахав им рукой. — Бояться нечего.

Девочка и мальчик повернулись друг к другу и заговорили на каком-то странном языке. В конце-концов они решились покинуть свое воздушное убежище и спустились вниз по стволу дерева. Они встали спиной к гинкго, глядя на Карпентера.

Он подошел к ним, остановившись в нескольких футах. Мальчику можно было дать лет девять, а девочке — лет одиннадцать. Мальчик был одет в темно-синюю блузу с короткими рукавами, расшитую золотым позументом, и брюки того же цвета. Девочка была одета точно также, только ее одежда была лазурного цвета, а брюки больше походили на бриджи. Было трудно сказать, чья одежда была измята больше, но одежда девочки выглядела грязнее, возможно, потому, что была более светлого цвета. Ботинки у обоих были вымазаны засохшей грязью. Девочка была примерно на дюйм выше мальчика. Она держалась очень прямо, и ее волосы лютикового цвета падали ей на плечи. У мальчика волосы были потемнее и коротко острижены. Детишки отличались тонкими чертами лица и оба были худыми. Карпентер подумал, что они, скорее всего, брат и сестра.

Наконец мальчик, серьезно глядя в серые глаза Карпентера, произнес несколько фраз. Карпентер покачал головой, и мальчик сказал несколько фраз, по-видимому, на другом языке. Карпентер снова покачал головой. Он ответил мальчику на английском, затем на французском и на немецком — из современных языков он знал только их. Каждый раз мальчик качал головой. За все это время девочка не проронила ни слова — она просто стояла, поглядывая на Карпентера с каменным выражением лица.

Он не стал пытаться произнести что-нибудь на древних языках, знакомых ему. Обычно современные дети не очень-то склонны к изучению арамейского, греко-ионийского или греко-дорийского — эти языки он изучал, готовясь к путешествиям в прошлое, когда выполнял задания Ассоциации Исторических Исследований — сестринской NAPS организации. Эти ребятишки определенно выглядели современными детьми. Карпентер понятия не имел, из какой страны они прибыли и каким образом они оказались в C-16, но представлялось очевидным, что они должны были использовать для прыжка в прошлое машину времени Ллонка, и вряд ли они осуществили такой прыжок в одиночку.