Город ошеломил меня с одного вдоха. Казалось, что здесь даже воздух другой. Стоило мне выйти из дверей зала прилета, как он обхватил меня своими теплыми потоками, перемешанными с запахами аэропорта и автострады, задушил влажностью, приправленной раскаленным полуденным солнцем. Первым делом я направилась к океану, чтобы преклониться перед его безмолвной мощью. Большая вода, будь то море или океан, всегда дарили мне чувство полного спокойствия. Еще в самолете я твердо решила, что мое прошлое не имеет права на существование. Что его просто не было. Чувствуя, как холодные волны ласкают пальцы, я отпустила себя в первый и последний раз. Я разрешила выйти на первый план той, что теперь поселилась в Зазеркалье. Ей я подарила все чувства прошлой себя, все свои слезы. Она была мной, но я больше не была ей.
Мои дни были похожи один на другой. Заполнив их учебой, я не давала себе ни секунды передышки. Не давала возможности подумать о чем-то еще. Я поселилась в маленькой квартире в Бруклине, работала, училась. Но все равно едва сводила концы с концами… Так подошел к концу первый год под чужими звездами, и, вскоре, предстояло вносить плату за второй курс обучения. Текущий год я смогла оплатить, продав квартиру родителей, но что дальше? Денег катастрофически не хватало, не то чтобы заплатить взнос за год вперед. На что я рассчитывала? Решив уехать, будучи одержимой мыслью обучения в одном из лучших учебных заведений Лиги плюща, я совершенно не подумала о будущем. Я лишь хотела убежать, как можно дальше. Поддалась импульсу. И бросить все, ради чего трудилась? Нет. Невозможно. Нужно было срочно что-то придумать. Так в моей жизни появился Люциус Йоффе. Он был преподавателем выпускающей кафедры, успешным бизнесменом. Импозантный мужчина за пятьдесят, с мудрым взглядом и музыкальными пальцами. Благодаря безотказно работающим приемам соблазнения, отточенным в первом же семестре на нескольких ничего не значащих для меня студентах, и моему природному шарму, он влюбился как мальчишка. Люк был так одинок, так хотел тепла, что расположить его не составило труда. Скоро я вертела им, как хотела, совершенствуя свое коварство. И стоило обмолвиться, что мне придется уехать на родину, как этот мужчина, переживающий со мной вторую молодость, решил все вопросы.
Спустя полгода, терпеливо дождавшись конца бракоразводного процесса, я вышла за него замуж, переехав в роскошную квартиру в центре Манхэттена. Ева, бывшая жена Люка, меня возненавидела, ведь она не получила почти ничего. Дочь, моя ровесница, тоже осталась ни с чем. И я автоматически стала врагом номер один. Но какое мне было дело до обиженной бывшей и ее отпрыска? Я полностью сосредоточилась на своей цели. Мною двигала жажда финансовой независимости. Ради этого, я была готова идти по головам, неотвратимо продвигаясь по дороге к желаемой цели, попутно превратившись в бесчувственную алчную стерву, усовершенствованной версией коей являюсь и по сей день. Укоризненный взгляд альтер эго – единственная эмоция, которую дольше всего не удавалось взять под контроль, но я упорно навязывала свой тоталитарный режим. Девушка в Зазеркалье всячески бунтовала, приводила доводы в пользу своей позиции, порой даже убедительные, но вскоре покорно отступила в тень, появляясь лишь в минуты, когда я позволяла ей это. Я контролировала каждое свое слово, каждое действие. Отключив эмоции, усилием воли заставив себя не чувствовать ничего, а значит не гнушаясь ни одного средства в этой войне за место под солнцем, я с легкостью получала желаемое. Да, мне все чаще приходилось жертвовать комфортом, но игра стоила свеч. Так, например, убедительно строя из себя невозможно влюбленную девушку днем, по ночам я с остервенением терла кожу, смывая влажные поцелуи Люциуса со своего тела. Наши отношения были лишь формой выгодного для меня сотрудничества. Люк хотел ребенка, я же просто хотела заполучить его состояние, уверенно демонстрируя искреннюю вселенскую грусть от того, что не могу забеременеть. Пару раз даже разыграла выкидыш для убедительности. Со стороны наш брак казался образцовым, хотя эта связь всегда была далека от союза, заключенного на небесах. Мы часто встречались с его друзьями, бывали на светских раутах, где я заводила полезные знакомства и любовников. Благодаря профессорскому статусу Люциуса, он был вхож в высшие круги, а его восхищение молодой женой играло мне на руку. Люк был искренен. Я была предана роли. И все чаще подавляла раздражение от навязчивых знаков внимания супруга. Любящая жена, окружившая заботой своего мужчину, отчаявшаяся подарить ему наследника, на поверку была лишь неблагодарной дрянью, не любящей ничего, кроме денег. А муж баловал любимую женщину, словно слепец, видя свою вину в том, что она несчастна. Вот только я не была несчастна. Я была равнодушна.
Шли годы, мое обучение заканчивалось. Я не первый год работала в компании мужа, постепенно почти прибрав под себя его бизнес, чему Люк не противился. С моим участием, его небольшое агентство недвижимости заметно выросло. Теперь оно успешно конкурировало с известными компаниями рынка риэлторских услуг, но это не было только моей заслугой. Люциус вложил в мое образование много сил, за что я всегда буду ему безмерно благодарна. Мне кажется, что муж не тратил столько сил даже на образование дочери. Мишель ненавидит меня еще и за это. После выпуска мне предложили должность в одной из уважаемых строительных компаний, владельцем которой был один из моих любовников, и я, специализировавшаяся в университете именно на экономических моделях этой отрасли, не раздумывая, отстранилась от управления агентством, бросив все дела на супруга. Он, похоже, был рад занять себя чем-то, не так давно закончив преподавать в университете. К тому моменту мой благоверный уже понял, что я много лет его использовала, но все еще лелеял мысль о моем благочестии. Зря. Да, мы все еще спали вместе, но я больше не разыгрывала любовь. Все, что Люк мог мне дать, уже было моим. А потом, Люциус Йоффе внезапно погиб в автокатастрофе, оставив мне все свое состояние, словно проигнорировав существование первой жены, дочери и остальных страждущих. Сейчас я не испытываю никаких чувств по поводу его гибели, чем вывожу из себя родственников мужа, но когда мне позвонили из полиции, была просто раздавлена, впервые с момента переезда не справившись с эмоциями. Его смерть напомнила мне сразу обо всех, кого я потеряла, на секунду вернув в забытое состояние беспомощности. Потом пришло чувство бессильной злобы. Как мог и он оставить меня? Я, помнится, мерила шагами кухню, злясь на Люка, на себя. На Бога, посмевшего вмешаться с мою жизнь снова. Но быстро взяла себя в руки. В конце концов, теперь я была свободна от оков произнесенных у алтаря обетов, и не нужно было выдумывать причину, чтобы разорвать нашу с Люком связь. Я знала, что рано или поздно мне придется оставить его, но все еще медлила, хотя к тому времени уже твердо стояла на ногах самостоятельно, месяц назад заняв кресло вице-президента крупного строительного холдинга. Возможно, просто жалела мужа, которому была многим обязана. Несмотря ни на что, я умею быть благодарной. И если бы не бывшая жена Люциуса, я бы так и пила кофе в кабинете с видом на Центральный парк.
Наверное, можно было терпеть ее пустые угрозы еще три года, но эта сумасшедшая настолько ненавидела сам факт моего существования, что все эти годы планомерно копала под меня. Найденного компромата хватало с лихвой, чтобы завести на меня дело о финансовых махинациях. Я, посоветовавшись с адвокатами, пришла к выводу, что Ева не сможет доказать подлинность имеющихся у нее сведений, но напряглась. Примерно в то же время, я встретила на конференции Томаса. Его предложение о работе звучало больше забавно, чем действительно заманчиво. Но вернувшись, я все-таки не спешила выкидывать визитку Майера, хотя и не думала, что она понадобится мне так скоро. Не знаю, как Еве это удалось, но она настроила против меня некоторых коллег и деловых партнеров, выбрав тех, к чьему мнению прислушивались остальные. Учитывая мой характер и манеры, меня это совершенно не удивляло, но именно это стало весомым аргументом в моем решении поговорить с Евой напрямую. Сидя напротив нее в ресторане, я отчетливо понимала, что некогда красивая женщина стала законченной истеричкой, потерявший уважение к самой себе. Она настолько была отравлена сладким ядом обиды и мстительностью, что перестала следить за собой: макияж был небрежен, грязные волосы собраны в пучок, маникюр облупился… Жалкое зрелище. Разговор не сложился. Спустя пять минут, Ева громко, визгливым голосом, во всеуслышание обвиняла меня в смерти Люка, бесконечных изменах мужу, пьянстве, наконец, призывая окружающих в свидетели моего бесчинства. А в довершении своей тирады потребовала, чтобы я немедленно покинула страну. Устав от этого цирка, я с чувством рассмеялась ей в лицо. Бросить все, что мне удалось построить? Конечно же, я не послушалась. Тогда эта ненормальная продолжила свою травлю, и чуть не убила меня, выведя из строя тормозную систему автомобиля, подкупив механика автосервиса, в котором мы с Люком обслуживали свой автопарк много лет. Это стало последней каплей. Чаша моего терпения переполнилась, я, в конце концов, испугалась за свою жизнь, и в одну из наших встреч объявила Томасу, что готова рассмотреть его предложение о работе. Настало время вернуться домой.
