– Макс, – я ухмыльнулась, скрывая свою боль, – каких объяснений ты ждешь?

– Причем тут Инна?

– Спроси у своей матери. И еще, – я отцепила его пальцы от своей руки, – верни мне ключи от моей квартиры. Мой жених не терпит присутствия кого-то третьего в нашей постели.

У Крылова был такой оглушенный вид, что я на секунду подумала, что Ирина выдала желаемое за действительность, но Макс не отрицал, что знаком с Инной, тем проще было поверить в предательство. Мне, наконец, удалось набрать номер такси, и, назвав адрес, я повернулась к выходу, но вдруг услышала тихое:

– Почему ты так легко поверила моей матери? Нас с Инной никогда не связывало ничего больше простой интрижки на пару раз. Это было давно.

Максим подошел ко мне. Его дыхание скользнуло по моей шее, когда он прошептал:

– Не уходи. Я знаю, что ты солгала. Вера, прошу, не оставляй меня. Я люблю тебя.

В его голосе было столько мольбы, столько боли, что я почти поверила, что история про предстоящую свадьбу – выдумка его матери, как вдруг его телефон зазвонил. На дисплее значилось «Инна».

– А я тебя – нет, – улыбнулась я человеку, значившему больше, чем что-либо другое в этом мире, и поцеловала Макса в щеку. – Прощай…

Выйдя за ворота, я оказалась на дорожке между высоких заборов коттеджного поселка, где жили родители Крылова. Они давили на меня, словно неприступные стены, заставляя сбиваться с шага. У главных ворот меня ждало такси, сев в которое, я позволила появиться паре слезинок. Все тело взрывалось от боли, и, закрыв глаза, я покачивалась на этих волнах, убаюкивая себя. Мне казалось, так будет проще переварить случившееся. Пока мы медленно ехали по дороге, петлявшей в перелеске, я уговаривала себя принять то, что больше никогда не увижу Макса.

– Бешеный идиот, – зло воскликнул таксист, а я почувствовала, как машину тряхануло от проехавшего мимо мотоцикла. – Смертник, мать его…

Дыхание перехватило. Идиот! Импульсивный идиот! Я подалась вперед, вглядываясь в стремительно уменьшающуюся точку, молясь, чтобы мои глаза ошибались. Воображение рисовало картинку аварии, и я ничего не могла с этим поделать. Макс не садился на мотоцикл только потому, что обещал мне не делать этого. Я слишком боялась за него. Но теперь его ничего не останавливало.

– Прибавьте газу, – приказала я водителю.

Я знала, что никогда не увижу Макса, но не желала, чтобы это случилось так…

Выйдя из СПА, чувствую себя собой прежней. Пара звонков и у меня на руках больничный лист на время моего отсутствия, благо я уже успела обрасти необходимыми связями, и подобный документ не был для меня проблемой. Завтра можно будет выйти на работу. Проверить рабочую почту не поднимается рука, но я все же звоню Полянскому, сообщить о своем выздоровлении.

***

Я сидела за столом. К концу подходила первая неделя, как я вышла на работу после того злосчастного корпоратива, на который мне так не хотелось идти. Этот праздник жизни выбил меня из привычного ритма. За время моего отсутствия накопилось много информации, которую я теперь разгребала. Погрузившись с головой в дела, я отвлекалась только на кофе. Обычно Лиза оставляла меня, склонившуюся над бумагами, когда за окном уже давно было темно, сегодняшний вечер не был исключением. Бросив взгляд на недопитый кофе, я поморщилась и встала размять затекшую спину. Решив, что на сегодня с меня хватит бумаг и электронных таблиц, я щелкнула выключателем, оставив кабинет освещенным только огнями вечернего города. Образовавшийся полумрак помогал расслабиться. Я меланхолично смотрела в окно. В соседних корпусах бизнес-центра все еще горел свет, между столами сновали припозднившиеся клерки. В одном из окон я приметила мужчину, державшего в руке бокал с коньяком или виски, в другом – парочку. Я села на стол, сжав руками чашку. Шея нещадно ныла, но мое жадное до успеха естество, как обычно, чувствовало лишь удовлетворение от проделанной работы.

– Ты изменилась.

Я вздрогнула, едва не расплескав еще горячий напиток на светлую юбку. Поздний визитер медленно подошел к моему столу. – Но ни перемена имени, ни другой цвет волос, не смогли обмануть меня, – он накручивает мой локон на палец, даря дрожь своим прикосновением. – Вера, почему ты так стремительно убежала?

Словно молнией меня парализовало, пригвоздив к столу, на котором я изображала расслабленную позу. Слышать имя, которое тщетно стараешься забыть, было так же мучительно больно, как и чувствовать прикосновения ожившего призрака из моего прошлого. Но я не могла позволить себе в одночасье разрушить образ, трепетно создаваемый последние десять лет.

– Чего ты хочешь, Макс?

– Ты не рада меня видеть? – мужчина обошел стол, чтобы видеть мое лицо, окутав меня своим запахом. Сердце забилось отчаянно быстро, ладони вцепились в край стола.

– Мне все равно.

– Лжешь, – смеется он.

– Раз уж мы все равно здесь, и ты не собираешься уходить, у меня к тебе просьба: помолчи, пока я работаю.

Мой тон холоден, но сжатые кулаки выдают напряжение. Макс смотрит на меня улыбаясь, пока я, чтобы не вступать в разговор, занимаю себя работой. Он садится в кресло в глубине кабинета.

Посмотрим, кто кого.

Открыв ноутбук, вновь погружаюсь в расчеты. Я могу работать без перерыва, но сможет ли он молчать? И спустя полчаса, Максим все же не выдерживает:

– Упрямая ослица. Впрочем, как и тогда.

– Что, прости? – опешила я.

– Ты – упрямая ослица.

– Кто дал тебе право оскорблять меня?

– Ангел, не начинай.

Еще одно забытое обращение, ставшее прообразом моему сегодняшнему имени.

– Ты невыносим!

– А ты забыла?

– Последние десять лет я вообще не помнила, что ты был в моей жизни.

– И снова ложь. Как ты жила все это время?

– Я ничего не обязана с тобой обсуждать.

Крылов кладет мне руки на плечи, совершенно лишая голову мыслей. Когда он успел подойти?

– Поговори со мной.

– Чего ты хочешь? – кажется, я повторяюсь.

– Мне не хватало тебя.

– Настолько, что ты не соизволил меня разыскать?

– Я был обижен, – он разворачивает меня к себе лицом. – Я злился на тебя. Но стоило мне встретиться с этими глазами, – Макс берет меня за подбородок, – я все забыл.

Я смеюсь.

– Ты позволил мне думать, что ты мертв, – выделяя каждое слово произношу я, убирая его руки. – Я больше не та девушка, которую ты знал десять лет назад.

– О, я вижу. Ты богата, успешна…

– И горжусь этим, – перебиваю я своего собеседника, желая пресечь дальнейшие расспросы. Как бы не так.

– Ты замужем?

– Вдова.

– Есть дети?

– Нет.

– Любовник?

– Несколько, – вздохнула я, поднимаясь. Этот блиц начал мне надоедать.

– Нельзя быть легкой добычей?

– Макс, к чему этот цирк? Хочешь стать одним из моих любовников? Тогда проще сказать об этом прямо.

Вместо ответа он смеется мне прямо в лицо:

– Посмотри на себя. Ты же пустышка. Твоя карьера это еще не ты. На поверку, все, что ты умеешь – трахаться как шлюха. Я успел научить тебя этому, но мне жаль, что я не успел научить тебя любить, как должна любить настоящая женщина.

Воцарившуюся после слов Максима оглушительную тишину взорвал звон пощечины. Выдержка изменила мне. Я была готова к подобной отповеди, но услышанное оказалось выше моих сил. Я развернулась, чтобы уйти, но Крылов поймал меня за руку.

– Отпусти, – прошипела я.

– И не подумаю, – он резко повернул меня к себе. Я дернулась, стараясь вывернуться, но хватка была крепкой.

– Мне больно.

Бесполезно. Сильные руки держали меня стальными браслетами.

– Ненавижу тебя.

– Я знаю, – в ответ Макс прижимает меня к себе.

Этот еле слышный шепот пробирает до костей, против желания заставляя податься в его сторону, прижаться, вдыхать запах кожи, перемешанный с дорогим парфюмом. Я и не отдавала себе отчет, как сильно скучала по Максиму. За прошедшие десять лет я так и не смирилась с его потерей, поэтому сделала вид, что его не было в моей жизни совсем. Да, не чувствуя ничего, намерено отключив эмоции, запретив себе чувствовать, я сделала карьеру и скопила достаточное для безбедной старости состояние. Но избавившись от эмоций, забыв значимый кусок жизни, я словно перестала жить совсем. Макс был прав. Он озвучил то, от чего я старательно убегала: моя жизнь пуста. И виноват в этом был он. Но сейчас, когда любимый мною когда-то мужчина держал меня в своих объятиях, я, вдруг, поняла, что, возможно, все мои маски, все эти роли, которым я потеряла счет, больше ни к чему. Крылов как всегда видел меня насквозь. Осознала и испугалась, тут же резко отпрянув.