- Ох. Чем же он так привлекает их?

- Мягкий, можно предположить, словно подушка.

- Хмм, возможно. А подушка как бы приглашает занять определенную расслабляющую позу.

Историк засмеялся. - Как скажете. Но он пытался сбежать, а когда понял, что путь к двери закрыт, признался в слабости к красоткам.

- Ах, комплименты.

- Но когда ты один меж семерых женщин, комплименты только усугубляют положение.

- Он еще жив?

- Смерть была близка, верховная жрица. Особенно когда он предложил продолжить диалог налегке, то есть без одежд.

Она улыбалась, подходя к собеседнику. - Благословенный Кедорпул. Крепко держится за юность.

Веселье покинуло историка. - А вот Эндест Силанн, похоже, стареет с каждой ночью. Я уж гадаю, не повредился ли он в рассудке.

- Иногда, - заметила она, - душа жадно собирает годы, но не знает, как распорядиться богатствами.

- Поток крови на руках Эндеста Силанна - еще одно благословление, - сказал Райз, поворачиваясь, чтобы вместе с ней созерцать город. - Наконец это окончилось, но я гадаю, не покинула ли его через раны некая жизненная сила.

Она вспомнила о зеркале в личных покоях, так ее тревожащем, и слова историка вдруг породили смутный страх. "Оно крадет у меня? Похитило молодость? Или меня преследует лишь время? Зеркало, ты не показываешь мне ничего приятного, ты караешь меня, словно в старой сказке". Она пошевелила плечами, отгоняя наваждение. - Освящение пролитой кровью - я боюсь такого прецедента, Райз. До глубины души.

Он кивнул: - Значит, она уже не отрицает.

- Посредством крови, - кивнула Эмрал Ланир, - Мать Тьма могла видеть через глаза Эндеста, и это давало силу - и будет давать, пока его руки не коснутся ее. Так она призналась мне, прежде чем закрыть Палату Ночи от всех, кроме консорта.

- Драгоценное признание, - сказал Райз. - Замечаю вашу нарастающую привилегированность в глазах Матери Тьмы. Что вы будете делать?

Она отвела глаза. Наконец они дошли до причины, по которой она явилась к историку. Неприятной причины. - Вижу лишь один путь к миру.

- Готов вас выслушать.

- Консорта следует оттеснить. Нужен брак.

- Оттеснить? Это возможно?

Она кивнула. - Создавая Терондай на полу Цитадели, он проявил Врата Тьмы. Если он владеет некими тайными силами, то отдал их ради дара. - И тут же она покачала головой. - Много загадок в лорде Драконусе. Азатенаи именуют его Сюзереном Ночи. Подобает ли консорту столь звучный титул? Даже знатный Тисте его не удостоился бы, и давно ли Азатенаи относятся к нашей аристократии иначе, чем с насмешливым равнодушием? Нет, следует счесть этот титул мерой уважения к его близости с Матерью.

- Однако вы не убеждены.

Она пожала плечами. - Мать должна дать ему отставку. Ну, пусть будет тайная комната, в которой они станут встречаться...

- Верховная жрица, вы серьезно? Воображаете, Урусандер склонится перед такими вольностями? А сама Мать Тьма? Должна будет делить верность? Выбирать и отвергать в соответствии с прихотями? Ни тот, ни другой не согласятся!

Эмрал вздохнула. - Простите. Вы правы. Чтобы мир вернулся в королевство, кто-то должен проиграть. Пусть это будет лорд Драконус.

- Итак, этот мужчина должен принести в жертву все, не получив ничего.

- Неверно. Он выиграет мир. Разве это не ценно для мужчины, любящего делать подарки?

Райз Херат покачал головой: - Его подарки должны разделяться с ним самим. А так он будет смотреть, словно оказавшись за решеткой. Мир? Какое ему дело? Это не дар его сердца. Его души. Жертва? Кто добровольно уничтожит себя ради ЛЮБОЙ цели?

- Если она попросит.

- Сделки в любви, верховная жрица? Едва ли Драконус склонен к столь жалкой участи.

Она сама все понимала. Вела войну с этими мыслями дни и ночи, пока мысли не вырыли глубокие колеи. Жестокое противопоставление утомляло: Мать Тьма и ее любовь - и судьбы государства. Одно дело заявить, что видишь единственный путь через гражданскую войну, требуя ублажить знать трупом - фигуральным или буквальным - консорта, расширить привилегии офицеров Легиона Урусандера; но Мать Тьма еще не выразила свою волю. Богиня молчит.

"Она не станет делать выбор. Ублажает любовника с его неуклюжими выражениями любви. Она словно отвернулась от всех нас, пока Куральд Галайн катится в пропасть.

Требуется стук латного кулака Урусандера в дверь спальни, чтобы ее пробудить?"

- Вам придется его убить, - заявил Райз Херат.

Она не стала спорить.

- Баланс удачи и неудачи, - продолжал историк, - зависит от того, чья рука возьмет нож. Убийца, верховная жрица, неизбежно заслужит вечное проклятие Матери Тьмы.

- Значит, дитя новорожденного Света, - отозвалась она. - Для них ее осуждение мало что значит.

- Урусандер подойдет к брачному ложу весь в крови зарезанного любовника новой жены? Нет, это не может быть дитя Лиоса. - Он внимательно поглядел на нее. - Уверьте меня, что вы поняли.

- Кто же среди ее приверженцев выберет такую участь?

- Думаю, на этой сцене у выбора роли нет.

Она вздохнула. - Чью же руку мы направим?

- Мы? Верховная жрица, я не...

- Нет, - рявкнула она. - Вы просто играетесь словами. Жуете идеи, слишком боясь проглотить и подавиться костями. Не маловато ли сока для питания? Или привычка жевать для таких как вы - достаточная награда?

Он отвел глаза, она видела - он дрожит. - Мои мысли кружат и приводят к одному и тому же месту, и там находится некто. Он сам себе крепость, этот муж пред моими глазами. Но за стенами он шагает в ярости. Гнев - изъян в укреплениях. Гнев даст нам путь к нему.

- И каково вам?

- Я словно камень проглотил.

- Ученый ступает в мир, и пусть ваши мысли давно занимали солдаты, лишь теперь вы понимаете цену их жизни, их долга. Полчище лиц - вы одели их на себя, историк.

Он промолчал, отвернувшись, чтобы смотреть на далекий северный горизонт.

- Один мужчина, - сказала она. - Весьма достойный мужчина, коего я люблю как сына. - Она вздохнула, слезы жгли глаза. - Он уже отвернулся, как и она от него. Бедный Аномандер.

- Сын убивает любовника ради того, кто назовется ему отцом. Нужда порождает безумие, верховная жрица.

- Нас ждут трудности. Аномандер уважает Драконуса, и это чувство взаимно. В нем великое доверие и более того: в нем искренне влечение. Как мы разрушим всё это?

- Долг, - ответил он.

- То есть?

- Мужчины превыше всего ценят долг. Это доказательство их цельности, они решили жизнью доказывать свою честь. - Он смотрел ей в лицо. - Битва близится. Против Урусандера Аномандер будет командовать дом-клинками Великих и Малых Домов. Возможно, и возрожденным Легионом Хастов. Вообразите поле битвы, силы встали лицом в лицо. Но где вы видите место лорда Драконуса? Во главе его превосходных клинков, столь умело истребивших погран-мечей? Он тоже встанет ради чести?

- Аномандер его не отвергнет, - шепнула она.

- И тогда? - спросил Райз. - Когда знать увидит, кто готовится биться на их стороне? Не отступят ли они в сторону, придя в ярость - нет, в бешенство?

- Погодите, историк. Аномандер наверняка устыдит высокородных союзников за оставление поля боя.

- Возможно, вначале. Аномандер увидит неизбежность поражения. И постыдной капитуляции перед Урусандером; он наверняка усмотрит в этом вину Драконуса с его широким жестом. Сдаться в плен из-за гордыни Драконуса? Но консорт останется непреклонным - по-иному не может быть, ведь он примет требование уйти как измену. Более того, решит, будто его приговорили к смерти... тогда, Ланир, они набросятся друг на друга.

- Знать разнесет весть о разрыве дружбы, - кивнула она. - Драконус будет изолирован. У него не будет надежды победить такую коалицию. Эта битва, историк, станет концом гражданской войны.

- Я слишком люблю нашу цивилизацию, - сказал Райз, словно пробуя слово на вкус, - чтобы увидеть ее распад. Матери Тьме ничего не нужно знать.