Annotation

"Вечер дрожащей рукой поджигает трепетные свечи и═поет нескончаемый, как волосы йога, мотив, и═мы тоже есть в═этой песне, и═все есть только песнь..." Мистическая Комната, колоритная Индия и═древняя Книга, рассказывающая о═необычных и═ярких событиях, видения и═сны═- все сплелось в═удивительной истории, пронизанной мифами, где герои ищут ответы на═самые главные вопросы.

Кречман Елена Николаевна

глава 2, текст 27

глава 2, текст 20

Кречман Елена Николаевна

Не время для вечности

Часть 1 ОТКРЫВАЯ ДИАФРАГМУ

Книга

Кислород мучительно уходил из легких. Казалось, еще немного - и все: вода зальется в рот, не оставив возможности предсмертному крику.

'Я тону?'

Пугающая мысль вышвырнула его из ужасного видения.

***

Ясон провалился в сизую темноту. Перед глазами путались неясные паутины из молний, но вскоре назойливое мерцание растворилось и прямо перед ним возникла дверь. Он толкнул ее и зашел внутрь.

Время казалось смолой, медленно ползущей по шероховатой поверхности. В комнате почти ничего не было, кроме столика у стены справа. Там стояла большая картина. Ее Ясон видел неясно и не приглядывался, чтобы рассмотреть. Старый дощатый пол, должно быть, поскрипывал, когда он по нему ступал, но звуков Ясон не слышал. Он подошел к большому деревянному окну.

Вдалеке виднелись верхушки гор, припорошенные снегом, а перед домом раскинулся большой сад, где в изобилии росли деревья, густо усыпанные яркими цветами и плодами. На ветвях сидело множество разноцветных птиц. Внезапно все вокруг сильно сотряслось, пол под ногами заходил ходуном, а тело ощутило сильную вибрацию.

Небо резко потемнело и яркие оранжевые всполохи рассекли его, словно царапины. Темные клубы туч стали окрашиваться в багровые тона. Землетрясение усиливалось, и последнее, что он увидел, - это вода, которая громадным валом обрушивалась с неба, заливая все вокруг: горы, сад, дом, птиц, испуганным ворохом вспорхнувших с деревьев. Он стал жадно глотать воздух, чувствуя, что это в последний раз...

'Тону?'

...Резко очнувшись, Ясон сел на постели. Он судорожно и часто вдыхал. Видение в этот раз было настолько реальным, что, казалось, существовало где-то в параллельном мире и тот Ясон уже не открыл глаза, а медленно и безжизненно поднялся к потолку в комнате, которая стала дном и последним прибежищем. Он видел Комнату и раньше, но видение всегда обрывалось на моменте, когда он подходил к окну, любуясь величественным пейзажем.

***

В его большой и просторной комнате много света: он не занавешивает три больших окна, протянутых почти до самого потолка. В окна видны последние этажи горделивых высотных домов, выше которых только молчаливый простор неба.

Дом, в котором он жил уже около полугода, располагался в центре шумного, большого города, через два квартала от главной улицы, вечно наполненной людьми: кто-то спешит по делам, кто-то праздно гуляет, рассматривая старинную архитектуру, кто-то назначает встречи 'у большой гаргульи'.

Ясон поднялся с постели и подошел к столу, заваленному цветными и черно-белыми фотографиями. На полу стояла большая прозрачная ваза с навязчиво благоухающими лилиями. Цветы оставила Волчица - высокая, худая и стервозная модель с короткими волосами всех цветов радуги, которая заходила вчера на съемку. На широком подоконнике отдыхала фотокамера и объективы разных размеров.

Ясон взял в руки фотокамеру, прикрутил к ней широкоугольный объектив и положил в рюкзак. На виниловом проигрывателе крутилась пластинка - первый альбом Radiohead 'Pablo Honey':

'But I'm a creep, I'm a weirdo.

What the hell am I doing here?'

Пропев эти две строчки вместе с Томом Йорком, Ясон убрал иголку и пластинка крутилась какое-то время беззвучно. Выпив немного ледяной воды из тонкого железного стакана, он неторопливо оделся и вышел из квартиры.

Отколотая местами облицовка и растрескивающаяся штукатурка, придавали дому, в котором он жил, загадочный, но немного обветшалый вид. Недавно, он снимал очередную красотку на фоне этих стен, испещренных щербинками, похожими на тайные письмена. Девушка распустила огненно-рыжие волосы, открыто и бесстыдно смотря дикими зелеными глазами в камеру, а Ясон только отщелкивал кадры, игнорируя ее яркое и неоднозначное послание.

Он всего лишь умело использовал ее желание для своего 'продажного искусства'. Так Ясон иронично отзывался о фотоработах, которые приносили ему неплохой доход. Его не сильно интересовали беспечные девушки, готовые легко и просто отдаться захлестывающей страсти с любым подходящим, по их мнению, мужчиной, хотя иногда и спал с ними. С одной стороны, они притягивали его, волновали своей красотой, но с другой, заполучив желаемое, Ясон столь же быстро разочаровывался и терял вкус к дальнейшим отношениям.

Он нравился женщинам: утонченно-холодные черты его немного бледного лица в обрамлении прядей соломенного цвета, длинный нос и розовые тонкие губы делали лицо Ясона очень привлекательным. Взгляд серых глаз, обвитых зеленоватой каемкой у зрачка, был внимателен и цепок, словно он всегда искал подходящий кадр в окружающей реальности. И было еще что-то немного детское и наивное в этом взгляде. Теперь Ясон шел по улице в сторону трамвайной остановки, прикрывая лицо рукой, когда в него плескало порывистым ветром.

День плясал в солнечном и холодном танце, а особый, терпкий аромат сентябрьского дня вскруживал голову. Коричневые листья под ногами извивались и вертелись в порывах ветра.

Ясону казалось, что этот осенний день спрятал где-то в углу безымянного переулка шкатулку с невообразимыми драгоценностями, коварно поблескивающими и сулящими бессчетное, неизведанное доселе счастье. Медленно подползший трамвай со скрежетом распахнул свои двери, и Ясон прошел в конец полупустого вагона.

Через три ряда пустых сидений сидел мужчина, напоминающий старого индейца. Он медленно повернулся и посмотрел на Ясона. Длинная палка в правой руке придавала ему еще большее сходство с вождем неведомого племени. Ясон быстро включил камеру, направил ее на мужчину, когда тот отвернулся, и незаметно щелкнул затвором. 'Индеец' снова посмотрел на Ясона, тепло улыбнувшись ему.

Трамвай, постукивая, медленно плыл по городу, раскрывая неведомую и манящую жизнь улиц. Особая, неуловимая и таинственная атмосфера витала в воздухе. Это был один из дней, когда Ясон чувствовал в глубине сердца ноющую тоску, подогретую томными лучами полуденного солнца. Он и сам не знал, куда хочет попасть, поэтому решил выйти на следующей остановке. Трамвай, пошатываясь, вырвался из окружения зданий и пополз по причудливому старому мосту: его опоры, покрытые ржавыми подтеками, походили на костяные сочленения гигантского дракона.

Ясон жмурился от солнца и, смотря из-под полуприкрытых глаз на далекие, темно-синие воды широкой реки, думал о том, что чувствуют и переживают другие люди.