Геральт толкнул дверь в холл. Чёрная фигура повернулась к эльфке и ведьмаку и тут же растворилась в воздухе. Геральт негромко выругался, а Канарейка дёрнулась и едва остановила себя, чтобы не вцепиться в рукав ведьмака.

– А этого Ключника ты так не боялась.

– Он хотя бы выглядел живым. Ну, знаешь, его можно было проткнуть мечом или ножом. Он не мог раствориться в воздухе и исчезнуть.

– Очень сомневаюсь, что мы его убили. Это тёмная магия.

Геральт и Канарейка прошли через холл в столовую. Там была эта же сущность, сотканная из тумана. Она снова исчезла, но не произвела теперь такого впечатления – эльфка её ожидала.

– Ольгерд владеет тёмной магией? Кошка же сказала, что он вызвал этого штопанного урода.

Ведьмак окинул помещение внимательным и немного тревожным взглядом фосфорицирующих глаз, вышел обратно в холл. Лестница, ведущая на второй этаж, была вся разворочена и оседала под собственной тяжестью на пол.

– «Тёмная магия доступна каждому, как каждому доступно Зло и Ненависть», – процитировал ведьмак. – «Чтобы укротить её, не нужно иметь дара Старшей Крови, но нужно иметь, чем платить, и быть готовым, что цена будет неоплатна». Уже не помню, кто написал, но помню, что вскоре он испарился прямо из собственного кабинета. Довольно красноречивое доказательство его правоты.

Канарейка и Геральт стали осторожно подниматься, легонько ступая по лестнице. Она была более чем ненадёжна, но других способов попасть на второй этаж не наблюдалось.

– А почему так? – просто спросила эльфка. – У меня нет никакого образования по поводу магии. Чем тёмная отличается от остальной?

Нужно было говорить. Говорить, чтобы страх за жизнь, бьющийся в груди, не разорвал её. Новые знания нужно было обдумывать, и возможности держать в голове этот глупый страх не оставалось.

Геральт ощупал ногой ступеньку, та вдруг угрожающе заскрипела и стала проваливаться куда-то вниз. Ведьмак ухватился за перила, и те, загремев и затрещав, будто ударенное молнией дерево, повалились на пол. Геральт перепрыгнул ступеньку и наконец оказался на втором этаже, обернулся, протянул руку Канарейке.

– Магия чародеев упорядочивает Хаос, черпает силы из мира вокруг. Не очень в этом разбираюсь, но они находят Места Силы, каналы с энергией. Тёмная магия использует как топливо людскую злость, ненависть, отчаяние. Так по случайности и возникают всякие проклятия – человек, накопивший много энергии, придаёт словам силу. Призыв существ из иных Сфер – тоже тёмная магия.

– А все эти финты, которые Ольгерд выделывал, когда дрался с тобой? Исчезновения, скорость? Не думаю, что О’Дим оставил ему это как презент к бессмертию.

– Хрен его знает, Канарейка. Когда вернёмся, ты и спроси у него.

Очень хотелось поправить – «если», а не «когда».

Второй этаж имения фон Эвереков мог бы послужить образцом для многих других заброшенных домов: дюймовый слой пыли, дующие из всех щелей сквозняки, жуткие завывания из углов и полная разруха. Такая, будто лестничная площадка долго и верно служила ареной для боёв без правил каких-нибудь высших вампиров. Одним словом, едва ли верилось, что помещение может прийти в такое состояние просто с ходом времени, без вмешательства посторонних сил. Даже если прошло несколько десятков лет.

Канарейке меньше всего хотелось продолжать идти за ведьмаком через пустые мёртвые комнаты, но в этой ситуации мало кого интересовало, что она хотела. Геральт, судя по поджатым губам и сдвинутым на переносице бровям, тоже был не в восторге от здешней обстановки.

Ведьмак иногда замирал перед дверью, несколько секунд вслушивался в тишину. Он ждал в каждой следующей комнате тварь всё опаснее и жутче – какое ещё существо мог призвать атаман «кабанов», чтобы оно осталось охранять единственного когда-то дорогого ему человека?

Наконец они вышли в тёмный коридор. Спальня Ирис фон Эверек по словам кошки и пса должна была находиться за дверью на другом его конце. На стенах в золочёных рамах висели портреты и пейзажи. На углах полотен стояла одна и та же подпись – Ван Рог.

Внимание Канарейки сразу же привлёк один их холстов, висевший в центре коридора, на главном месте. Он был практически копией портрета, увиденного ей на первом этаже – та же поза, те же одежды и даже наклон головы. Вот только вместо благородно белоснежной кожи и бледных усталых глаз в чёрные ситцевые оборки и бархатные юбки был наряжен человеческий скелет. Череп глядел на Канарейку чёрными громадными глазами-провалами.

Что-то зашипело совсем рядом, в нос ударил запах озона и гнили.

– Холера, – выругался Геральт, доставая из-за спины серебряный меч.

Канарейка быстро отскочила назад, схватилась за кинжал. Тут же на месте, где она только что стояла, вспыхнуло облако зелёного едкого тумана и появился жуткий призрак-скелет всё в том же траурном платье. Призрак пронзительно закричал, почти завизжал, ударяя по ушам и вискам.

Геральт замахнулся мечом, с кувырка налетел на фантом с ударом невероятной силы. Только серебряное лезвие прошло сквозь него и вонзилось в один из портретов. Ведьмак негромко выругался, выдернул меч из стены и развернулся. В другом углу коридора, рядом с вжимающейся в стену Канарейкой открылся очень странный зелёный портал, выпускающий духов поменьше и слабее.

Геральт видел такое впервые.

Главный призрак, тот, что в траурном платье, замахнулся жуткой когтистой лапой на эльфку. Та попыталась заслониться кинжалом, и фантом выбил его у Канарейки из рук. Кинжал звякнул, стукнувшись о пол, эльфка вскрикнула в тон ему.

Ведьмаку нужно было действовать быстро. Одной рукой он занёс меч на портал, выпускающий мелких духов, а другой сложил знак Игни. Серебряное лезвие разрубило магическую ткань портала, и он распался. Одновременно с этим струя огня обдала призрак со спины, отвлекая его от Канарейки. Эльфка проскочила у фантома за спиной.

Нужно взять себя в руки. Перестать трусить.

Геральт бился с призраком, исчезающим прямо из-под лезвия меча, перемещающимся в пространстве, пронзительно визжащим и метающимся по комнате.

Нужно помочь ведьмаку.

Канарейка выдохнула медленно, достала второй кинжал. У людей есть несколько уязвимых мест. Шея, лицо, грудь и затылок. Правильный и точный удар в любое из этих мест гарантирует смерть. Что может убить то, что и так мертво? Что невещественно и состоит из энергии и чувств?

Эльфка взглянула на Геральта, всё ещё почти бессмысленно борющегося с призраком. Канарейка метнулась в сторону, к картине, из которой вышел фантом. Пронзила кинжалом холст, сделала на нём косой разрез. Призрак завопил загробным голосом, тут же отвлёкся от ведьмака и бросился на эльфку. Не останавливая крика, он снова замахнулся своей жуткой лапой и выбил у Канарейки уже второй кинжал. Второй рукой фантом намеревался полоснуть её по лицу, но кисть остановил ведьмачий меч.

– Вытаскивай второй, – сквозь зубы процедил Геральт, удерживая неожиданно сильный напор призрака. Канарейке на пришлось повторять дважды. Она быстро выхватила из-за спины ведьмака второй меч, выкованный из метеоритной руды и двимерита, и отскочила в сторону. Геральт отвёл лапу призрака в сторону, откатился в бок.

– Картина! – крикнул ведьмак и с разворота в пируэте снова рубанул призрака.

Канарейка замахнулась неожиданно лёгким и хорошо лежащим в руке ведьмачьим мечом и разрезала полотно вместе с рамой на две части. Одна из них с грохотом рухнула на пол.

Геральт замахнулся, ударил призрак ещё раз. Он вновь завопил и стал медленно растворяться в воздухе. Канарейка ударила по нему с другой стороны, фантом заметался как раненый зверь и, испустив последний крик, от которого заложило уши, исчез.

– Дерьмо, – выругалась эльфка, пнув ногой воздух. – И ты каждый день с такими хреновинами дерёшься?

– Иногда, – меланхолично ответил Геральт, острием меча разворачивая кучу тряпья, оставшуюся после призрака. – Иногда встречаются хуже. По крайней мере, у нас с тобой ни одного нового шрама.