– Что вы, слова не понимаю на вашем тарабарском! – Ани заперла дверь и села на лавку. Эльфы остались рассеяно стоять, сжимая в руках оружие.

А дальше как-то так получилось, что Каетан неохотно и будто небрежно, но помог непутёвой dh’oine с её чаем и даже налил ей в миску похлёбки. Карина смотрела на девушку из угла диким зверем, на всякий случай не расставалась с ножом. А старый эльф даже как-то растрогался, потеплел к этой Ани и вёл с ней ленивый разговор о политике, работе и урожае – то есть, ни о чём.

И вскоре Ани стала приходить к ним каждый вечер, всегда – с кошкой, садилась за стол, пила отвар, болтала ногами и трепала свою роскошную косу. У девушки были большие миндалевидные карие глаза, не по-человечески острые скулы. Каетан стал подозревать в ней эльфскую кровь. Может быть, он просто пытался успокоить себя этим, но было ли это на самом деле так важно?

Утопцы её подери, ей же было всего двадцать! Уже даже Карине, которую он считал ребёнком, было на десяток больше. А ему самому перевалило за двести семьдесят. Это даже не вечность в понимании человека, это несколько вечностей.

Но эльфу с ней было просто. Её не надо было воспитывать, ей было плевать на форму его ушей и отсутствие руки, на прошлое и шрамы на теле и сердце. Она не трогала их, не задавала никаких вопросов, и однажды то, что она приходит по вечерам, готовит ужин, говорит невпопад, пытается сблизиться с дикой Кариной и гладит свою глупую плешивую кошку, стало нормальным.

Карина совсем не хотела об этом думать, но судя по всему общение Каетана и Ани не ограничивалось вечерними посиделками за столом. Эльфка очень резко относилась к этому. Как же – Каетан, которого ей впору было считать отцом, который вырастил её и дважды спасал от мерзких dh’oine, сам притащил одну из них в дом. А теперь будто случайно приобнимал её, ставя на стол чашку с отваром, нежно касался губами кончиков её пальцев, прощаясь, и даже терпел её дурную кошку.

Ещё через год, когда всё стало совсем очевидно, Каетану всё-таки пришлось рассказать обо всём Карине. Он сделал это как обычно, в своей строго-отрешённой манере, закрывая глаза на то, как эльфка бесится от этого, сжимает кулаки и отводит взгляд.

– Карина. – Каетан взял девушку за руку, заглянул прямо в глаза. – Это не просто dh’oine, пойми меня. Она мне важна.

– Она сдохнет через сорок лет, – буркнула эльфка.

Каетан ухмыльнулся.

– Как и я.

Карина нахмурилась.

– Я был стар уже когда тебя привели ко мне. Очень стар. Сейчас мне двести семьдесят восемь, если я не сбился со счёта. Никто не вечен.

– Я знаю.

– Тогда забудь о форме её ушей. Помни только то, что она значит для меня.

Карина попробовала. Ей было ужасно тяжело. Не то, чтобы она испытывала к Ани какую-то личную неприязнь, но та напоминала ей о холодном ужасе первых десяти лет жизни. О матери, пригвождённой к стволу дерева, о кмете, избившем её в деревне под Вызимой, о «друге», который изнасиловал её. Это всё было так вязко, липко и мерзко, но мгновенно отступало, стоило Карине увидеть, как Каетан смотрит на Ани. Карина смогла полюбить Ани, потому что любила Каетана.

Кажется, теперь они зажили счастливо. Должны были. Но иногда старого эльфа выбивало из неторопливого течения жизни, он оглядывался вокруг, словно загнанный в ловушку зверь, понимающий, что хищник давно ведёт за ним охоту.

Каетан продолжал учить Карину обращаться с оружием. Они никогда не говорили этого вслух, но знали – чтобы она могла сама за себя постоять, когда эльфа не станет.

В 1180 году, когда Ани уже начинала стареть, а Карина только перестала по эльфским меркам считаться ребёнком, случилось неминуемое. В Вересковку пришёл скоя’таэльский отряд. Они не грабили, не насиловали и почти никак себя не проявляли. Если не знать, как останавливаются и разбивают лагеря «белки», было невозможно узнать об их присутствии в окрестных лесах.

Каетан знал.

Ани под каким-то предлогом эльф отправил в Новиград, хотел с ней выгнать и Карину, но та, похоже, о чём-то догадываясь, твёрдо отказалась и дала понять, что не оставит его. Ани бы тоже не уехала, но она вообще не знала о той старой истории, и легенда о покупке нового сундука сработала.

Из напряжения, повисшего в воздухе, было впору ковать оружие. Каетан знал, что они придут сегодня. Чувствовал. Чувствовала это и Карина, мерила шагами комнату, жевала губы.

– Уходи, – сказал Каетан хрипло.

– Нет.

– Убьют они нас обоих, и что?

– Как я буду без тебя?

Карина спросила это вслух и сама себе показалась ребёнком. Такие вещи спрашивают только дети. Но слёзы сами подступали к глазам.

– Я чувствую себя виноватой в этом.

– И зря. Не знаю, что ударило в голову командиру отряда, где ты родилась, но я бесконечно ему благодарен.

Конечно, скоя’таэли пришли. Карина и Каетан ждали многочисленный отряд, вышибание дверей, насилие и разбой. Но «белки» даже постучали. Когда Каетан открыл, в комнату спокойно и размеренно вошли два эльфа. Один из них был старше, его лоб рассекал старый продольный шрам. Второй – моложе, он остановился у двери, деликатно положив руку на эфес висящего на поясе меча.

Старший сел за стол напротив Каетана.

– Ceadmil, Kaethan.

– Ceadmil, Taemc’haen.

Собственной персоной. Тот самый командир, которому Каетан обеспечивал прикрытие под Вызимой.

Эльфы завели неспешный и долгий разговор на Старшей речи, Карина сжимала рукоять охотничьего кинжала. Её ладони вспотели, на спину выступила испарина.

Эльфы вспоминали о былых временах, когда Каетан сам был командиром, а этот Тэмк’хаэн был в его отряде. Он находил это забавным, ведь теперь именно ему поручили найти предателя. Ситуацию он раскладывал крайне толково – информатор-убежище исчез двадцать три года назад, оставив в доме окровавленный труп местного кмета. Беглец обеспечил всем нелюдям Темерии гонения, волнения, казни… Все знали – в доме жил эльф-травник.

– Scoia’taelen neen ess minteoiren, – сухо резюмировал Тэмк’хаэн.

– Me neen ess scoia’tael.

Эльфы упёрлись друг в друга взглядами.

– Тогда у меня нет другого выхода.

Скоя’таэль развёл руками, улыбаясь, словно получая удовольствие от сложившейся ситуации.

– Только не трогай мою дочь. Она может за себя постоять.

Тэмк’хаэн бросил взгляд в сторону Карины, ещё кивнул.

– Если её воспитывал ты, могу себе представить.

Эльфы встали. Всё происходило очень быстро, Карина была словно в полусне. Первый удар Каетан парировал, отвёл меч Тэмк’хаэна в сторону. Но, конечно, скоя’таэль был моложе, быстрее, сильнее, имел две руки.

Карина до сих пор не могла перестать прокручивать в голове момент, когда острый, как когти катакана, меч командира проткнул грудь Каетана. Как отец упал на глинобитный пол, сплюнул кровь, сжимая рукой рану. Исход был предельно ясен. Второй раз Каетан не смог бы обмануть смерть.

А Карина ничего не могла сделать. Она замерла на месте, её словно парализовало. Смерть выдохнула холодный воздух ей в затылок. Руки задрожали, а слёзы будто мгновенно высохли.

Тэмк’хаэн обернулся к эльфке:

– Тебя я не трону – обещал. Но только потому что ты Aen Seidhe. Потому что я помню тебя мелкой соплячкой. И если что, добро пожаловать в мой отряд.

Эльф вышел за дверь, по-шутовски поклонившись, улыбаясь деформированный ртом, острым настолько, что его улыбкой хотелось вскрыть вены.

Карина рухнула на пол рядом с Каетаном. Он лежал на боку, тяжело дышал.

– Карина, я люблю тебя.

В мелодичном, протяжном и красивом языке эльфов не было таких слов. Они забыли их.

– И я тебя…

– Карина… Ани… – прошептал Каетан и замолк, пытаясь отдышаться. Он не позволял себе закрывать глаза. Они могли уже не открыться.

Под окном завела свою песню какая-то чудная птица. Она заливалась, то повышала, то понижала тон, играла с собственным голосом, пела, не повторяя услышанную от людей мелодию, а выдумывая свою, новую, прямо на ходу.