Молчание затянулось. Я чувствовал, как боль у него в голове усиливается, переходя от пощелкивания и искрящих замыканий к нарастающей пульсации. От этого его верхняя губа скривилась, совсем как у собаки.

— Скал, — произнес он. — Геносемя не извлечено. Аургет Малвин, геносемя не извлечено. Уластер, геносемя не извлечено. Эреян Морков, геносемя не извлечено…

Он перечислил всех, одно имя за другим. Все сорок шесть имен. Произнеся последнее: «Сайнгр, геносемя не извлечено», он умолк и посмотрел на меня с мрачным весельем во взгляде.

— Я занесу их имена в Погребальную Песнь корабля.

Погребальная Песнь была традицией Тысячи Сынов. Прочие легионы пользовались другими названиями, такими как Архив Павших у Пожирателей Миров или, в случае Сынов Хоруса, Оплакивание. Это были не просто перечни потерь, а летописи — почетные списки, драгоценные для легиона реликвии. На наших кораблях это обычно выглядело как свитки с записанными тушью именами и званиями.

— В архивы этого корабля? — спросил один из бойцов Леора.

— Я передам все записи первому же встреченному кораблю Пожирателей Миров.

— Хайон, нашему легиону мало дела до списков мертвецов.

— И тем не менее предложение остается в силе. Однако перечисленные сейчас воины погибли в битве, которая свела нас вместе. Мы несем общую ответственность. Их следует внести в Погребальную Песнь «Тлалока».

Пожиратели Миров переглянулись, а затем посмотрели на Леора. Леора, который только что передал мне список мертвых, как апотекарии в легионах традиционно передавали их командующим офицерам.

Между нами что-то промелькнуло: своего рода взаимопонимание. Ничего психического, ничего столь примитивного и очевидного. Но он кивнул, признавая это, и ударил кулаком без перчатки по моему нагруднику — что-то вроде жеста братского согласия.

— Возможно, у тебя все же есть хребет, колдун. А теперь убирайся отсюда и найди нам настоящих арсенальных рабов. Нам нужно, чтобы о нашей броне позаботились.

«Хорошо сработано, — прозвучал в моем сознании голос Ашур-Кая. — Они будут нам полезны».

«Мои мотивы не настолько холодны и циничны, провидец».

Леор оглянулся на своих братьев и продемонстрировал бронзовые зубы в неприятной улыбке.

— Мы останемся. Пока что.

Никто не стал спорить.

— Два вопроса, — произнес Леор. — Что ты намерен делать с Телемахоном?

Для секретов было уже несколько поздновато. С моей точки зрения, список мертвых скрепил наш союз.

— Я планирую проделать с ним нечто неприятное.

Пожиратели Миров обменялись хрюкающими смешками.

— А что это за вопли в воксе? — поинтересовался Леор.

— Это моя подопечная. Я с ней сейчас разберусь.

Глава 6

ПОДОПЕЧНАЯ

Массивные переборки Гнезда оставались закрытыми, сдерживая внутри зловоние, столь густое, что его практически можно было увидеть. Кислый запах тухлятины накладывался на смрад гниения, и общая сумма была такой отвратительной, что у смертного заслезились бы глаза. За запертыми дверями лежала одна лишь тьма.

Я не видел и не чуял этого сам. Я воспринимал все посредством чувств моей волчицы.

Гира поприветствовала зловонное нечто ворчанием. Низкий волчий рык глухо вырывался из усеянной кривыми клыками пасти. Приветствие, если это можно так назвать, поглотила искусственная ночь.

Закрытые двери Гнезда не представляли препятствия для волчицы. Чтобы пройти за них, ей потребовалось всего лишь шагнуть в тень по одну сторону железной переборки и вырваться в черноту на другой стороне.

«Зачем ты это делаешь?» — спросил я ее. Гира явно была самкой, насколько ей подобные вообще могли обладать понятием о поле. Вряд ли это было сознательным выбором, скорее, лишь атрибутом избранной ею физической оболочки.

«Я иду к ней, — отозвалась волчица, — потому что могу».

И с этим она начала подъем.

Это место не всегда называлось Гнездом. Оно было делом рук Нефертари. После ее появления этот участок судна преобразился, как преобразились многие вещи. До того как чужая присоединилась к нам, это помещение было шахтой грузового подъемника, диаметра которой хватало для перевозки между палубами танков и огромных количеств боеприпасов.

После прибытия Нефертари экипаж «Тлалока» быстро приучился пользоваться другими лифтовыми платформами. Эта же стояла отключенной, холодной и пустой. Ее системы были полностью деактивированы.

Мы с Гирой привыкли к слиянию чувств, в чем и состояло одно из главных достоинств нашей связи, однако сейчас я ощущал тревожную неловкость, исходящую от ее разума, словно волчица пыталась утаить от меня свои мотивы. Именно тогда я понял, что она уже бывала тут без меня. Возможно, не раз.

«Больше дюжины раз», — подтвердила она.

«Я не знал».

«Мое существование не ограничено связью с тобой, господин».

Гира подняла взгляд вверх. Над головой тянулся полукилометровый туннель, доходивший до хребтовых укреплений корабля. Старые кабели и готическая резьба придавали шахте сходство со скелетом — вертикальный проход с ребристыми стенами, испещренный пристально глядящими черными глазами тысячи открытых подходных туннелей. То же самое было и внизу. Шахта уходила дальше, глубоко во мрак. Волчица вошла в Гнездо недалеко от вершины.

Восприятие Гиры было не похоже на красноватые тона целеуказателя космодесантника или тусклое марево человеческого зрения. Она видела души как мерцающее пламя, а все остальное — как очерченное контуром ничто.

«Нефертари», — передала волчица во мрак, хотя моя подопечная была практически глуха к любой беззвучной речи.

Многочисленные открытые люки, ведущие из длинного туннеля в остальную часть корабля, означали, что Нефертари могла находиться где угодно — для нее весь «Тлалок» был площадкой для игр, — однако Гира знала, где искать.

Волчица сорвалась с места в короткую пробежку, сиганув с платформы в туннель. Мгновение она падала сквозь черноту вездесущей тени. В следующий же миг она уже крадучись вышла из темноты сотней метров выше, скребя когтями по холодному металлу верхней платформы. Снова и снова бросаясь в тень, Гира продолжила подъем.

Через пять минут она обнаружила первое кровавое пятно. Спустя еще три — нашла первое тело.

«Зачем ты идешь к ней?» — спросил я волчицу.

«А ты не можешь догадаться?» — снисходительно отозвалась она.

Она мельком обнюхала мертвое тело. Далеко не новое убийство. Старый труп, одна из брошенных игрушек Нефертари, прикованный к стене и подвешенный за лодыжки. На искаженном сером лице явственно застыла последняя предсмертная мука. Моя подопечная выдернула зубы мертвеца и вырезала руны чужих на его плоти, пока он был еще жив. Пока это еще был он, а не оно.

В восприятии Гиры мертвец почти не отличался от сковывавших его цепей или от стены, на которой он висел. В нем не было души, и потому он не представлял никакого интереса. Если я слишком долго глядел глазами волчицы, это зачастую приводило к мутным, тяжелым головным болям, пронизывавшим мой череп. Я чувствовал, что очередная из них уже на подходе.

Наверху висели еще тела. Нефертари имела обыкновение сковывать несколько жертв и подвешивать их в туннеле одновременно, чтобы их вопли эхом разносились в темном проходе от хребта судна до расположенных с другой стороны железных костей «Тлалока». Она называла это своей музыкой.

Разумеется, ей не требовалось карабкаться вверх-вниз, как людям из экипажа. Она могла украшать шахту туннеля связками своих жертв и потрошить их на досуге, не нуждаясь для этого в чем-то столь приземленном, как опоры для рук.

Некоторые из тел принадлежали людям, прочие располагались на разных ступенях эволюционной лестницы между чистокровным человеком и порождениями варпа. Шестеро — и мимо них Гира пробиралась, проявляя чуть больше любопытства, — были воинами Легионес Астартес. Захваченные в ходе старых рейдов пленники, отданные Нефертари в пищу.