- Вот именно, - согласился Шильке. – Только дело тут в том, что в настоящий момент мы их держим в развилке. Это уже не следствие, которое ведется на основании актов, исследование чего-то такого, что уже произошло. Никто ничего не знает, никого уже нет – вот и ищи следов по давным-давно выдохшемуся запаху…

- Они у нас в развилке, - повторил Холмс, склонившись над документами, которые они собирали по данному делу уже несколько недель. – Сейчас мы увидим этих сукиных сынов в действии. Здесь и сейчас.

Их беседу прервал энергичный стук. Вошедший в комнату Хайни выглядел уставшим и даже, как будто, простывшим. Он даже слегка пошатывался на ногах.

- Ну что? Как дела? Устроил что-нибудь с твоими польскими приятелями? – спросил Шильке.

- Так точно, герр капитан. Двое их них уже работают в комиссии курьерами. Так, как вы говорили.

- Ты им сообщил, что мы платим в долларах?

- Конечно, герр капитан. Только более всего их возбуждает не это.

Шильке с Холмсом обменялись взглядами.

- А что же их так радует?

- А та бумага, которую я им дал. В которой написано, что они работают для службы безопасности.

Ватсон только вздохнул.

- Ну правильно, каждый говнюк желает быть секретным агентом.

- Ты неверно их оцениваешь, - буркнул Холмс. – Такая бумажка значительно облегчит им бизнес мародеров.

Шильке начал смеяться. Он повернулся к парню.

- Что-то ты паршиво выглядишь. Что-то нехорошее произошло?

- Нет, герр капитан. Слишком сильно отпраздновали это дело с приятелями.

- Господи Иисусе! Ты самогонку пил?

- Нет, герр капитан, водку мы не пьем. То было французское сухое вино. Красное.

Холмс с Ватсоном начали хихикать. А вот Шильке задумался над одной мелочью, которую остальные как-то не заметили. Хайни сказал "мы", в первый раз не имея в виду немцев, а своих польских ровесников. Чудо? Если так, тогда следует согласиться с тем, что Вроцлав – это такой город, в котором чудеса случаются как по расписанию. Он решил не критиковать парня.

- Иди, выспись. И не забывай: секретные агенты не могут ходить по улице пьяными.

- Так точно!

Когда Хайни вышел, Холмс снова склонился над бумагами.

- Итак, возвращаемся к проблемам со слежкой. Подслушка на их телефонах у нас имеется, но…

- Ну не будут же они такими дураками, чтобы говорить о важных вещах по телефону, - буркнул Шильке.

- Почему, из разговоров всегда можно о чем-то догадаться, - предложил Ватсон.

- Да ладно вам. На телефонном коммутаторе я посадил милиционера. – Холмс разочарованно махнул рукой. – Там люди не обученные, после службы в армии, самое лучшее – из военной жандармерии. а про квалификации и не спрашивай.

- Зато мы будем знать, хотя бы приблизительно, где, кто и с кем должен встретиться.

- Только и того. Если не скажут прямо в трубку "хочу убить Дробнера завтра в шесть вечера", то этот милиционер на телефонной станции ни о чем и не догадается. А слежка за этими людьми? Кто этим должен заниматься? Наши лица они наверняка уже знают. Вот уже несколько недель я горблюсь над сбором данных относительно них. У меня есть список имен, какие-то фрагменты их историй, но они ведь не дураки. На работу берут десятки человек, хотя бы подставленных нами курьеров. Как за всеми ними следить?

- А если поставить микрофоны в их помещениях, - предложил Шильке.

- Откуда ты их возьмешь? Как поставишь?

- Ну, под предлогом ликвидации неразорвавшегося снаряда устроить эвакуацию. Ну а какие-нибудь микрофоны должны же быть на складах "Сименс" или "Телефункен".

- Это нереально. Где ты возьмешь специалистов для такой работы?

В комнате повисла тишина.

- Тогда привлечем туда на работу еще больше наших людей.

- Квадратура круга. Откуда мы их возьмем?

- Господи, я же не говорю о довоенных полицейских. Тот тип, которого застрелили, был ведь историком искусств. Только лишь по случаю во время войны он работал в качестве радиста.

Холмс задумался. Неспешным движением он вытащил из лежащей на столе пачки сигарету и стал разминать ее между пальцев. Ватсон поднес ему огонь.

- Ты прав. Историка они хотели ради хохмы, и для того, чтобы замутить в документах. Чтобы никто не установил, будто кто-то из комиссии занимается еще и секретными делишками. А застрелили его, когда оказалось, что мужик разбирается в связи и случаем скумекал чего-то такое, чего скумекать не должен был. Да, это уже как-то клеится.

- Господи! – Шильке схватился с места. – А кому они, черт подери, отсылают донесения? Что такого мог открыть историк, оказавшийся связистом? Это ведь совершенно не клеится!

- Почему?

- Ответь мне на такой простой вопрос. Если имеется некая конспиративная группа, и она высылает донесения как в время войны, так и после войны, так кому она их отсылает? Кому?

- Ну да.

- Ведь это не может быть польская или советская разведка, потому что после падения Фестунг Бреслау, все эти радиосообщения утратили смысл. А для англов и янки – слишком далеко, чтобы чем-либо интересоваться. Тогда, кому они могли их отсылать?

Холмс усмехнулся из-за своей дымовой завесы.

- А если никому?

- Тогда, от кого они получают инструкции? Кем этот человек является?

Новый клуб дыма направился к потолку.

- Мы сделали ошибку, инстинктивно предположив, что таинственный офицер крипо – это мужчина.

- А теперь я делаю какую-то ошибку, - сказал Шильке. – Так?

- Так.

- Какую?

- Ты сразу же предполагаешь, что сообщения высылает им человек.

Тишина, повисшая в комнате была просто невероятной. Можно было слышать каждую муху, каждого комара. И даже чьи-то быстрые шаги на дорожке перед виллой. Звук шагов прекратился уже перед дверью, они услышали стукЮ скрип двери. Холмс подошел к лестнице, ведущей вниз.

Молодой человек глянул на него.

- Прошу прощения, а Хайни есть?

- Спит где-то тут. – Холмс догадался, что это кто-то из курьеров, которым рекомендовали устроиться в комиссии. – Можешь все передать мне.

Мундир польского майора производил впечатление. Парень не колебался ни секунды.

- В комиссии на завтра запланировали "операцию паника". Вроде как из Варшавы приезжает какой-то ужасно важный профессор Новак. А он очень страшный все будет проверять. Все трясутся, а нас сказали, что если нет конкретных заданий, завтра чтобы на работу и не появляться.

- Понятно. Благодарю.

- Ну, в общем, именно это я и должен был… Ага, прошу прощения, Хайни завтра выйдет как обычно?

- Да, конечно.

Холмс не стал ожидать, когда парень закроет двери. Он вернулся в задымленную комнату и инстинктивно потянулся рукой за следующей сигаретой. Потом глянул на Шильке, который сидел практически неподвижно, закрывая лицо руками.

- Я правильно понял?

- Ты правильно понял, Дитер.

- "Операция паника", профессор Новак. А этот Новак может быть Нойманном?

- Да, Дитер.

- Нойманн вызвал панику в группе упаковщиков, и всем нужно было исчезнуть, - включился Ватсон.

- Некая организация одним и тем же образом действовала в ходе войны и действует сейчас. Кто-нибудь может мне все это объяснить? Кто-нибудь знает ответ?

- Естественно. Мы являемся примером подобной организации, - тихо сказал Холмс. – Мы являемся ответом.

Полевой наблюдательный пункт располагался на водонапорной башне на пересечении улиц Каспровича И Пшибышевского. Они сделали выводы из предыдущих ошибок и неудачных операций. Теперь все должно было сработать лучше, хотя у них было всего два американских walkie-talkie. Ватсон торчал на башне, опасаясь близости советских казарм. Вроде как он и обеспечил бумаги от городского водопровода, только ведь все прекрасно знали, как советы могут отнестись к польским документам, в особенности, у типа, отслеживающего за их окружением через громадный бинокль и имеющего при себе американское оборудование. Только никакого другого выхода не было, шли недели, а у них не было достаточно людей, чтоб вести наблюдение классическими, довоенными методами.