Охранник провел его к выходу и указал на двери.

- Иди, товарищ. Там ваши ждут.

Шильке вышел на раскаленный от солнца тротуар, лавина света попросту ослепила его. Так завернут в последний момент или нет?

- Сюда, сюда, пан капитан, - услышал он обращение по-польски.

Шильке раскрыл глаза пошире. Неподалеку был припаркован джип с бело-красным флажком. Рядом стоял полковник в польском мундире в фуражке-конфедератке, водитель и Холмс, тоже в польском парадном мундире с майорскими знаками отличия. Ему не хватало только сабли.

- И все-таки, со щитом возвращаешься. – Длужевский указал на перевешенный через плечо Шильке автомат. – Я на тебя рассчитывал.

Шильке не мог извлечь из себя ни единого слова. Никогда в жизни не рассчитывал он на то, что так обрадуется при виде польского мундира. Подобное никогда бы не пришло ему в голову. Несколько ошеломленный, он подошел ближе. Незнакомый полковник подал ему руку и похвастался своими знаниями немецкого языка.

- Чертовски сложно было вас вытащить. Чертовски сложно… И вдруг он перешел на английский язык: - Welcome in Poland, captain.

Мир после конца света выглядел более-менее, как и когда-то. С разваленных улиц постепенно исчезали различные транспортные средства советских бойцов, солдат пытались разместить по казармам. Места было много, немецких военных сооружений, находящихся по краям центра города, война практически не коснулась. Те, что на юге, были заняты с самого начала, те, что с севера, в свою очередь, находились на не слишком активном участке фронта. Кое-где можно было заметить и новых жителей. Эти появлялись из ниоткуда, из тумана, из далеких, таинственных земель. Они тащили свои тележки со скромным имением, с любопытством разглядываясь п сторонам. Шильке заметил в их взглядах нечто сумасшедшее. Глядя на море развалин, на картину уничтожения и разрушения, он не отметил в их глазах выражения разочарованности. Вот не было ничего подобного. Сразу же появлялись и зачатки организации. В отличие от иных народов без верховной власти, без каких-либо приказов, без принятого сверху плана действий. Поляки взялись за то, чтобы гасить пожары. Они использовали самое различное оснащение, обычным видом были вытащенные из музеев пожарные насосы. И каким-то образом они действовали. Уже значительно позже Шильке узнал царящий среди этих людей принцип: "как-нибудь будет". Что самое интересное, эти слова всегда как-то сбывались. Удивительная эффективность в преодолении препятствий.

- А что там с Хайни? – спросил Шильке, когда все они добрались до Тржебницкого моста.

- Он с Ватсоном. Когда мы пропали, Ватсон сразу же связался с Дробнером. Тот – через Краков – с польской армией. Меня вытащили достаточно быстро. Акцентируя на слове "достаточно". А с тобой было сложнее. – Холмс усмехнулся и акцентировал уже это последнее слово. – Но каким-то образом справились.

- И что теперь?

- Минутку. Мы уже подъезжаем.

Остановились они под той секретной виллой абвера, в которой все проживали во время осады Фестунг Бреслау. Их приветствовала та же самая немецкая уборщица, которая когда-то застала голых Шильке с Ритой. Женщина не проявила ни малейшего удивления ни при виде Шильке в английском костюме, ни при виде офицеров в польской форме. Форма как форма, такая же красивая, как и предыдущая, наверное, в глажке будет точно такой же, а сапоги чистить бкдет одинаково. Самое главное, чтобы новое начальство платили точно так же регулярно, как старые.

- А где Ватсон? – спросил Шильке, когда они уже попрощались с полковником.

- Завтра придут, ведь вечер приближается.

- А причем тут вечер?

- Бискупин и Сенпольно[80] – сложные территории, чтобы пройти их ночью. Дикий Запад.

- Что?

- Мародеры, дезертиры, обычные бандиты – на любой выбор, - Холмс открыл входную дверь. – Кофе будешь?

- Черт! Я мечтал об этом.

- Только придется чуточку подождать. Нет ни электричества, ни газа.

Когда они прошли в кухню, Холмс показал приятелю свое новое приобретение: золотистую, резную колонну, в которую он тут же начал запихивать угольки.

- Это самовар, - пояснил он. – От русских выцыганил.

- А я слышал, что он, вроде как, для чая…

- Ой… Можно взять только кипяток и заварить им кофе по-турецки.

- На нашей старой террасе?

- Ну! Ты не расклеивайся. А еще имеется русское варенье. Гораздо лучше немецкого.

Когда они наконец-то уселись на террасе в лучах заходящего солнца, достаточно далеко от пожарищ и дымов центра, Шильке почувствовал истинное облегчение. Холмс рассказывал о ситуации в городе, в котором временные, гражданские немецкие власти подлизывались к советскому коменданту по вопросам распределения карточек на продукты питания, распределения работы и жилья. Но русские считали Вроцлав обычной военной добычей, гражданской власти в надлежащем смысле практически не было. Случались даже стычки между отдельными отрядами Красной Армии, как, например, спор о разделе муки со склада на улице Сенкевича. Ситуация гражданский жителей была весьма сложной. Контора президента Дробнера соседствовала дверь в дверь с немецким бургомистром, избранным какой-то антифашистской организации. Войска Польского во Вроцлаве пока что не было, а несколько убеков[81], приехавшие первыми, совершенно не интересовались делами, которыми должна была заниматься милиция.

- Когда же появится милиция? – заинтересовался Шильке.

- Один Господь ведает. Это когда город официально передадут нам в руки.

- То есть: правит тот, у кого оружие? Русские, которых судьба города абсолютно не волнует?

Холмс глянул на приятеля, в его взгляде можно было заметить издевку.

- Эх, Дитер… До сих пор ты мало чего узнал о поляках.

- Так поясни. У кого ствол в руках, тот и правит?

Холмс только вздохнул.

- С Дробнером во Вроцлав прибыла Научно-Культурная Группа. Как говорит само название, они занялись культурным распространением науки, то есть, организовали Академическую Стражу, составленную из будущих студентов, и в настоящее время это вторая по огневой силе – после Красной Армии – организация.

- Студенты с винтовками? – Шильке презрительно пожал плечами.

- А ты как считаешь, кто здесь будет учиться? Когда русские насели на Армию Крайову в остальных районах страны, многие солдаты очутились здесь. Студенты – это, в основном, партизаны, подготовленные к уличным боям, с боевым опытом, с готовыми командными структурами, вооруженные до зубов.

- Господи Иисусе!

- "Господи Иисусе" – так говорят при виде Ночной Стражи. Там сплошные тихотемные[82], долбанная десантура, предназначенная для специальных заданий.

- О! – сорвался с места Шильке. – Так может у них спросить? Возможно, они что-то знают про ту операцию АК на автостраде?

Холмс только головой качал.

- Парень, не шути так. Мне бы не хотелось, чтобы тебя "культурно и научно" – как звучит название группы - пристрелили.

- Но ведь ты у нас польский майор.

- Пойми, наконец. Да, я майор, но майор "с другой стороны". С тихотемными я не договорюсь. Разве что на ножах.

Шильке сделал глоток кофе.

- Как же все это сложно.

- И поэтому тоже. – Холмс поднял свою чашку, как бы желая произнести тост. – Уже довольно скоро мы отправимся в небытие. В теплое и солнечное небытие с пальмами и экзотическими девушками, а единственной мыслью, которая будет мутить наши умы, будет проблема… - он прервал "речь" и глянул на коллегу.

- Достаточно ли охлаждено мартини, - завершил Шильке.

- Передвинуть зонтик от солнца чуточку влево или чуточку вправо.

- Надраил шофер специальной пастой кузов автомобиля три раза или только два.

- А в теннис выиграю я у тебя или ты у меня.