Русский склонил голову, восхищаясь даром предвидения Длужевского.

- Звучит весьма разумно, - сказал он. – А не хотелось бы вам как можно быстрее отправиться в родную Баварию?

- Туда меня ничего не тянет.

- Это почему же?

- Неподалеку от имения родителей находился один из крупнейших железнодорожных виадуков, который давно и безуспешно бомбардировали союзники. В конце концов, разъяренные англичане сбросили на него бомбу Grand Slam[78]. И теперь нет ни виадука, ни родного дома, ни моих близких.

Русский, изображая печаль и сочувствие, покачал головой. Какое-то время он сидел молча, потом вынул из ящика стола дело Шильке из Абвера. Ребята и вправду действовали шустро. Можно восхититься русской разведкой. Майор глянул на допрашиваемого, какую реакцию вызовет эта папка, а Шильке делал все возможное, чтобы скрыть заливающую его именно сейчас войну облегчения. Ведь эти материалы писал, в основном, его величайший враг, майор Хайгель. И в нынешней ситуации содержащиеся там потоки клеветы и обвинений становились для него наилучшими похвалами. Словами из чистого золота.

- Вам известно, что думали о вас ваши начальники?

- Не имею ни малейшего понятия, - солгал Шильке.

- Они определяют вас как неудачника, ветреника, не слишком-то занимающегося работой. Хуже того: они пишут, что вы не слишком преданы нацистским идеям, а ваши политические взгляды весьма нестойкие. Они даже подозревают вас в мятежных убеждениях, которые, правда, не проявились, но исключительно благодаря вашей лени и небрежности.

Шильке перестал притворяться, будто бы не испытывает облегчения. Он громко вздохнул.

- Боже, - шепнул он. – Автор этих слов и подозревать не мог, какой замечательный подарок делает мне для этих времен!

Русский громко рассмеялся. Пару раз он даже хлопнул ладонью по материалам дела.

- Именно так. – Он вытер пальцами веки. – Именно так. Думаю, что автор этих слов сам весьма желал бы иметь подобные записи в своем деле вместо гитлеровских поощрений. Впрочем, он находится здесь.

- Хайгель находится в этом здании?

- Да. Но не в жилых помещениях. Он сидит в подвале, где воды по колена, и плавают крысы. Но мнения о вас он никак не изменил. Все так же он считает вас юным плутишкой, оппортунистом и совершенно безидейным человеком. Он даже сообщил, что гестапо давно уже следило за вами.

- Ну, давно – это, похоже, преувеличение. Но Крупманн и вправду возненавидел меня, когда я выхватил Холмса у него из-под носа. Как-то он догадался, что это я.

Майор кивнул. Из ящика он вынул экземпляр книги, в которой Шерлок с Майкрофтом спасают Бреслау из рук обезумевшего гения преступлений, профессора Мориарти.

- Тааак… Чтобы впоследствии обеспечить вам алиби, все закрытые на Лубянке советские писатели должны были работать целые сутки. Но стоило. Сегодня я читал ночью, вполне неплохая книжка. Конан Дойл не постыдился бы.

- Русские писатели известны своим искусством.

- В особенности, когда ведущим издание редактором является Лаврентий Берия, - согласился майор.

Шильке удалось скрыть удовлетворение.

- А нельзя ли попросить у вам один экземпляр? До сих пор, как-то не имел возможности…

- Да, конечно, - русский подал ему книжку. – Рекомендую, - снизил он голос. – А возвращаясь к вашему делу…

- Ну, замечательно. Теперь, помимо германской разведки, я стану посмешищем еще и для разведки советской.

- Это почему же?

- Теперь вы станете рассказывать про мой картонный аэродром, на который сбросили деревянную бомбу.

Русский явно был сконфужен. Скорее всего, об этом среди его коллег уже ходили слухи.

- Ну что же, - он явно пытался скрыть то, что было у него на уме. – Лично я этим особо не морочил бы голову. Ведь картонная версия Люфтваффе весьма человечна, - слегка прикусил он нижнюю губу. – Но, возвращаясь к нашей основной теме… Вы и вправду никогда не были увлечены национал-социализмом?

- Вы замечательно выбрали оформление для этой беседы, герр майор. – Вы же не поверите, будто бы нормальный человек будет держаться с людьми, которые имели вот это, - Шильке широко расставил руки, чтобы показать великолепие футуристического кабинета, его панорамные гнутые окна, кондиционер, модернистскую мебель и изысканную отделку, - и довели вот до чего, - указал он на горящие развалины за окном. – Правда? И я, что, должен был бы идти с ними вместе в маршах? Жечь книги на кострах? Прошу прощения, но слишком интеллигентен, чтобы позволить обмануть себя их болтовней, называемой пропагандой.

- Ага, - русский понял это по-своему. – Выходит, пацифист.

И он сделал соответствующую заметку в деле Шильке. В его новом, естественно, деле.

- Прошу ничего не бояться, - прибавил он и объяснил: - Я написал "Издавна заявляет о себе как антифашист". Означает то же самое, но звучит получше.

Закончив писать, майор поднялся и подал Шильке руку.

- На сегодня это все. К сожалению, вы еще будете нашим гостем какое-то время.

- Долго?

- До того момента, когда сюда придут поляки. Вы же их агент.

Это означало, что допросов его ждет еще достаточно.

- Спуститесь с сержантом на первый этаж. Там вы получите необходимые вещи.

Рослый словно дуб русский солдат провел Шильке к боковой лестничной клетке. Спускаясь вниз немец размышлял о коварстве НКВД. Вот интересно, а не заведет ли тот его в подтопленный подвал с плавающими крысами? К счастью, целью их путешествия и вправду оказался склад.

- Здесь вы можете умыться и переодеться, товарищ, - пояснил охранник. – Наверху воды нет.

Холодный душ и вправду принес Шильке облегчение. Вымытый, побритый и пахнущий одеколоном он переоделся в спортивный костюм английского покроя. Удивляться было нечего, ведь это же был универмаг, всего было в достатке. Еще Шильке получил картонную коробку с сокровищами: посуда, столовое серебро, минеральная вода, рыбные консервы и тушенка, хлеб, сыр, бутылка коньяка. С этой добычей под мышкой Шильке двинулся по подземному коридору за сержантом.

- У вас темные очки имеются? – спросил охранник.

- Да, есть.

- Тогда наденьте, товарищ.

- Зачем? Здесь свет довольно приятный.

- Ааа… Там лампочки без защиты, и тому подобное. Лучше наденьте.

Удивленный Шильке исполнил его просьбу. Смысл совета русского стал понятен лишь после того, как тот открыл дверь. Шильке со своим полным добра ящиком, в безупречном костюме, пахнущий и отдохнувший, должен был пройти перед поставленными перед стеной, выведенными из мокрого подвала коллегами из абвера. Темные американские очки оказались спасительными, не позволяя скрестить взгляды в момент, когда он делал глубокий вдох. Ему были видны только очертания исхудавших лиц. В том числе, и лица Хайгкля. Шильке пытался держать себя в руках, пытался не видеть мокрых мундиров бывших коллег. К счастью, охранники с винтовками не разрешали произнести хотя бы слово.

- Ну ладна, - в самом конце коридора сержант пропустил Шильке вперед и закрыл металлическую дверь. – Можно снять очки, товарищ. Это чтобы на лестнице не споткнуться.

Очутившись в своей уютной комнатке с диваном, Шильке сгрузил ящик на стол. Он с трудом дышал. Но ведь я с ними никогда не держался! – воскликнул он про себя. – Так ведь, -ответило ему эхо в голове, - там и не стояли сплошные нацисты. В абвере выродков и убийц было, скорее всего, мало. Погоди, погоди… Дрожащими пальцами Шильке достал сигарету и попытался прикурить ее. Спокойно. Ведь не он же их схватил, не он их туда посадил, не он стал причиной для этого. Успокойся! – приказал он себе в мыслях. – Веди себя профессионально.

Для чего служила вся эта конфронтация? Очень просто. Таким образом, русские выслали два сообщения. Первое ему: видишь, они уже знают, какой стороны ты придерживаешься. Любой шаг назад теперь уже невозможен. Для них ты предатель, и сообщение об этом распространится и дальше. Второе известие было предназначено для заключенных: вот видите? Мы знаем о вас все, знаем больше, чем вы сами о себе знаете. Так что не пытайтесь лгать или крутить, говорите все, как на исповеди. И это с тихим подтекстом: вы предпочитаете свою нынешнюю ситуацию или ту, в которой оказался ваш бывший коллега?