- Ладно, ладно, теперь уже и не важно. Мы ведь расстаёмся, — ехидно продолжил Илья, но я успел уловить небольшую вопросительную интонацию в его последней фразе. Хотелось стукнуть его чем-нибудь тяжёлым по голове, ну или хотя бы расцеловать, но я сдержался.

- Ещё сказку хочешь? — предложил я.

- Какие варианты?

1) Сказка об Алике Бабаеве и сорока трансвеститах

2) Сказка о гее на час

3) Сказка о негритянской негрооперетте

- Давай о негрооперетте, давно уже она в очереди, - немного подумав, решил Илья

========== 5. Сказка о негритянской негрооперетте ==========

Человек — животное довольно странное. Нет,

навряд ли оно произошло от обезьяны. Старик Дарвин,

пожалуй что, в этом вопросе слегка заврался.

М. М. Зощенко

Визг, крик, грохот, свист, рёв, вой разрывали на части небольшой клуб на окраине Нью-Йорка. На сцене подобно горячему жеребцу скакал высокий, худой, темнокожий парень, издавая странные звуки, смутно напоминающие смесь лошадиного ржания, визга свиньи и человеческого голоса. Публика бесновалась, и только одинокий пожилой мужчина, одетый в строгий костюм, взирал на всё это неодобрительно. Стоило отгреметь последним аккордам и наступить живительной тишине, как он быстро прошёл за кулисы и устремился к освободившемуся солисту.

— Павел Каунофф? — обратился мужчина к парню, с трудом произнося непривычное имя. — Мне нужно с Вами поговорить.

— Только вот не надо произносить тут моё имя, — зашипел негр, отводя мужчину в сторону. — Здесь я для всех Большой Па.

— Это не имеет значения, — отмахнулся мужчина. — Я нахожусь здесь по поручению вашего прадедушки. Он при смерти и в последние часы хотел видеть вас.

Павел задумался. Про прадедушку он, конечно, слышал. Ещё бы, один из самых богатых людей Нью-Йорка, в честь которого его и назвали. Старику должно было уже перевалить за сто лет. Он пережил всех детей и внуков, а помирать так и не собирался. Отца Павла он навсегда вычеркнул из своей семьи, когда тот женился на негритянке, и с тех пор никогда не проявлял интереса к их жизни. Что же могло измениться? Неужто старичка на смертном одре замучила совесть, и он решил вернуть правнука в завещание. Куда девались все его расистские замашки?

— И когда прадед хотел видеть меня? — спросил Павел с надеждой. Богатый родственник был как нельзя кстати. С деньгами в последнее время стало плохо, их группа еле сводила концы с концами, выступая в мелких клубах на потеху публике.

— Сейчас! Он уже очень плох. Времени практически нет. Машина ждёт у входа.

Дорога до загородного дома заняла около двух часов. Затем их быстро провели в комнату умирающего, где Павел нерешительно замер перед большой кроватью. Павел Каунофф старший лежал на спине, обложенный подушками нежно-бирюзового цвета. Несмотря на свои сто с лишним лет, выглядел он достойно. Годы совсем не согнули его. Это был плечистый мощный старик, который в молодости поражал всех своим двухметровым ростом и богатырской статью. На правнука он взирал с долей разочарования. Вот за что ему такое наказание, что его единственный наследник — полунегр? Угораздило же внука так жениться. А ведь адвокаты докладывали, что он ещё и играет в каком-то мерзком негритянском ансамбле. Ничего, ещё можно всё исправить.

— Павел, — раздался хриплый голос, — послушай меня. Ты мой единственный оставшийся в живых потомок, и только от тебя зависит, сможешь ли ты вступить в права наследства.

Прадед говорил по-русски, и Павел с трудом понимал его. Конечно, отец учил его языку предков, но все эти знания уже порядком забылись. Тем не менее, он принял максимально внимательный вид, ловя каждое слово. По крайней мере, сведения о том, что является единственным наследником, он прекрасно понял и в душе ликовал. Прощай бедная, полуголодная жизнь!

— Сам я родом из России из небольшого села в карельской глубинке. Я многим обязан своей родине, но за восемьдесят лет, что живу в Америке, я ничего не сделал для родного села. Ты исправишь эту ошибку, если хочешь стать моим наследником.

— Как я могу это сделать? — спросил Павел с максимальной предупредительностью.

— Село, из которого я родом, называется Синертава. Ты отправишься туда и будешь жить, пока не женишься на местной уроженке. Только после этого наследство будет полностью передано тебе, до этого можешь распоряжаться только процентами. Если ты покинешь село, так и не женившись, то все мои деньги будут отданы на благотворительность.

В голове Павла звенели фанфары, и играл джазовый оркестр. Он богат! Правда, могут возникнуть проблемы с женитьбой, но не признаваться же сейчас прадеду, что он гей. Да и всегда можно будет что-нибудь придумать. Самое сложное в этой ситуации было сохранять каменное выражение лица и не проявлять признаков радости.

Через два дня прадед скончался, и потянулись унылые будни, связанные с похоронами, вступлением в ограниченное наследство и организацией поездки в Россию. Для всех окружающих он был безраздельным наследником огромного состояния, и только узкий круг лиц знал о поставленных прадедом условиях.

*

Село Синертава уже давно переживало свой упадок. Во времена Российской империи, когда по местным улочкам носился маленький Паша Каунов, оно носило название Синертава Жарви и состояло из более двух сотен дворов. В советское время непривычное русскому уху название быстро изменили на Красное. На этом интерес власти к потерянному в глуши населённому пункту пропал. Село потихоньку ветшало и в итоге к нынешнему времени сократилось до тридцати дворов. На заре новой России удалось вернуть историческое название пусть и в усечённом варианте. Правда, вернуть былой размах селу это не помогло. Дорога до районного центра отсутствовала, а из всех благ цивилизации было только электричество, подаваемое с большими перебоями.

Вызов председателя сельсовета Виктора Петровича Семенова, даже не в райцентр, а напрямую к главе республики, был сродни шоку. Вспомнились советские времена, в голову полезли разные крамольные мысли о напряжённой политической обстановке в мире и близости границы с Финляндией. Хотя до той границы было тридцать километров непроходимых болот. Разговор с высоким начальством был краток и быстр. Виктору Петровичу вменялось в обязанность встретить молодого американского миллиардера, которого неожиданно потянуло на родину предков, и добиться от него обязательств по инвестированию средств в родную республику.

— Вылижи ему задницу хоть до дыр, но такого инвестора мы не должны упустить, — ёмко вещал глава республики.

— Но как? — робко пытался возразить Виктор Петрович.

— Как хочешь! Главное, ты должен показать, что у нас нисколько не хуже чем в какой-нибудь Европе или Америке. Напирай на местный колорит. Короче, у тебя есть три дня на подготовку.

Всё бы хорошо, но два дня ушло, чтобы добраться по бездорожью до родного села, а в последний день делать что-либо уже не было ни сил, ни желания. Виктор Петрович решил сильно не переживать, день продержится, а больше и не надо. Уж сколько он лапши навешал дотошному начальству, неужто какому-то заезжему иностранцу не сможет наврать с три короба?