Родина предков встретила Павла обильным снегопадом и метелью. В поездке его сопровождал только уже знакомый пожилой мужчина, который оказался семейным адвокатом. В его обязанности входило проследить за выполнением условий завещания. Путешествие протекало быстро: самолёт до Санкт-Петербурга, поезд до Петрозаводска, встреча с главой республики, который весь прямо сиял приторной улыбкой, и отбытие в городок Калевала на предоставленном внедорожнике. Не привычному к таким холодам Павлу становилось не по себе, но он мужественно терпел. Очередное испытание ожидало его, когда из внедорожника пришлось пересесть на снегоходы и в сопровождении проводника двинуться к нужному селу. «Вот почему нельзя было потерпеть с путешествием до лета? Или в этом богом забытом месте его не бывает?», — сокрушался Павел всё сильнее, но упрямо шёл к намеченной цели. Хотя, что он будет делать в селе, и сам пока не знал.

Встречали Павла на родине предков с размахом. Пять размалёванных старушек в народных нарядах поднесли хлеб-соль, распевая карело-русские песни и приплясывая. Чуть в стороне, напялив на лицо радостную улыбку, стоял Виктор Петрович. Каждой из старушек он с утра поднес по бутылке первача и теперь с тайной злостью взирал на виновника таких трат со своей стороны. Немногочисленные детишки сновали вокруг, с любопытством разглядывая живого негра.

— Мы рады приветствовать Вас на родине предков, — начал свою речь председатель сельсовета, заметив, что старушки стали выдыхаться. — Хотя мы и являемся частью России, но ближе к просвещённой Европе, так что здесь вы сможете найти всё то же, что и в любых городах старого света…

Виктор Петрович заливался соловьём, описывая все прелести вверенного его заботам села. Будущее Нью-Васюков, описанное Остапом Бендером, меркло перед перспективами Синертавы. Павел слушал, открыв рот и, хотя понимал далеко не всё из речи, радовался, что его занесло не в глушь, а во вполне продвинутый населённый пункт. Хотя червь сомнения нет-нет, да и вгрызался в мозги, заставляя относиться скептически к некоторым утверждениям речи. А Виктор Петрович всё никак не мог остановиться, хотя мысли его были далеко не радужными. «Вот треплю тут этому негру не понять что, а стоит ему хотя бы захотеть нужду справить и увидеть наши удобства на морозе, как все мои речи будут напрасны».

— То есть у вас тут абсолютно всё есть? — решил уточнить Павел, когда речь Виктора Петровича закончилась. Говорил он с жутким акцентом, так что слова было очень сложно понять.

— Абсолютно, — быстро ответил председатель. Потом, подумав, оставил для себя лазейку, — но только то, что нам самим нужно.

— Есть ли у вас тут театр или какие-нибудь музыкальные шоу?

— Конечно, — бодро отрапортовал Виктор Петрович, бросив взгляд на притихших в стороне старушек. Интересно, сколько они возьмут за представление? Запасы первача были не бесконечны, а другой валюты старые кошёлки не принимали.

— А как насчёт доступа к интернету в селе? — поинтересовался Павел. Если уж тут обосновываться на житьё, то хотелось бы это делать с удобствами.

Виктор Петрович в ответ замялся. Вопрос в целом он понял, но одно слово было незнакомое. Что это за интернет такой? Однако, отвечать что-то было надо.

— Только для жителей села, — гордо заявил он. — Всё-таки граница близко, режим.

Павел уже радостно осматривался, мысль о том, что можно без всякой женитьбы устроиться в этом месте со всеми удобствами и жить на проценты, казалась ему всё более привлекательной. Хотя если у них тут всё как в Европе, то может и последний вопрос решится положительно.

— А гей-клуб есть? — спросил Павел. Надежды, что искомое заведение расположено в самом селе, практически не было, но, может быть, где-нибудь поблизости.

Виктор Петрович опять замер, пытаясь понять, что от него хотят. Слово «клуб» он вроде разобрал. А вот перед ним? Вот гады, не могли иностранцу переводчика дать, теперь сиди и разбирай его ломаный русский. В этот момент его осенило, это иностранец слово «где» так странно выговаривает.

— Клуб у нас есть, работает по выходным, — быстро ответил он, прежде чем сообразил, что сегодня как раз воскресенье, и иностранец может захотеть приобщиться к местной культуре. Клуб же был старый и давно заброшенный, с дырами в полу и крысами размером с крупную кошку. Но обратной дороги нет, раз уж сказал.

— Гей-клуб? — решил уточнить Павел, удивлённый донельзя.

— Да, тут недалеко, на соседней улице, — председатель принялся объяснять, где находится сельский клуб. — Мой сын, если надо, покажет. Он часто там ошивается. Мне уже возраст не позволяет, а вот раньше, бывало, и я ходил.

— Ваш сын гей? — выдал ошарашенный Павел. Впервые он встретил человека, который так свободно говорит об этом.

«Вот заладил где, да где, морда негритянская», — думал про себя Виктор Петрович. Так и хотелось ответить русское «в пизде», но приходилось сдерживаться. Во-первых, отвечать так иностранцу было бы некультурно. Во-вторых, это вполне могло оказаться правдой. Сыну Виктора Петровича Ивану было всего девятнадцать лет, но он успел прославиться на все окрестные деревни своей неуёмной страстью к женскому полу. Иван перепортил всех окрестных девок, но останавливаться совершенно не собирался. «Я в поиске», — каждый раз отмахивался он от намёков родителей на то, что пора бы остепениться. Попытка отправить неразумное чадо в город на учёбу в техникум тоже не увенчалась успехом. Выгнали его через полгода за связь с дочкой директора сего учебного заведения.

— Да, я вас познакомлю, — ответил председатель, думая про себя, что пора заканчивать этот разговор. — А теперь позвольте проводить вас в приготовленный дом, где вы можете отдохнуть с дороги.

Пока гости отдыхали, местные мужики спешно приводили в порядок клуб: забили самые крупные дыры в полу танцевального зала, украсили стены еловыми ветками, к потолку подвесили зеркальный шар, валявшийся тут с непонятно каких времён. В это же время единственного на всё село гармониста выводили из месячного запоя, окуная в специально вырубленную прорубь. Гармонист громко матерился. Бабы всех возрастов и комплекций спешно наводили марафет на свои потускневшие физиономии. В ход шли свекла, черника, морошка и прочие дары природы, заготовленные коротким карельским летом.

Виктор Петрович образумливал своего непутёвого сына, пойманного на полатях родительского дома с очередной девкой. Вот ведь детина, вымахал под два метра, а до сих пор по полатям лазит, хоть бы на сеновале своим постыдным делом занимался. Ни стыда, ни совести. Информацию о том, что сегодня ему нужно будет сопровождать иностранного миллиардера в клуб, Иван воспринял без удивления, только поинтересовался, не приехало ли с иностранцем каких-нибудь баб, а то все предыдущие ему не по душе. Вместо ответа он получил подзатыльник от отца, и обещание женить его на первой попавшейся девке от матери. Иван обижался на родителей минут двадцать, а потом плюнул и предался размышлениям о том, какой из деревенских красавиц дать второй шанс на сегодняшнюю ночь. По первому разу он перебрал уже всех. На этом приготовления к вечеру в клубе закончились.

*

Павел тем временем обживался в выделенном ему доме. Радужное представление о предстоящем житье медленно разбивалось о деревенский быт. Первый удар, как и ожидалось, был нанесён видом местного туалета. Стоящее на улице одинокое деревянное строение никак не ассоциировалось в голове новоявленного миллиардера с представлениями о санитарии и гигиене. Ржавый умывальник с холодной водой нанёс второй удар. Третьим стала печальная толстая крыса, прошествовавшая посередине дома, совершенно не обращая внимания на окружающих. Павел как никогда понимал своего прадеда сбежавшего в далёкие годы в просвещённую Америку.