«Тебе понравится, сюрприз будет», — говорил этот чёртов Влад. Куда там, Генрих бы отдал очень многое, чтобы избавиться навсегда обо всех воспоминаниях о этом аттракционе. Как пить дать потом придётся записываться на приём к психологу. Да какой нормальный человек вообще согласится на подобное в здравом уме? Только чокнутые русские и отъявленные мазохисты на такое способны.

Застолье было организованно с воистину русским размахом. Тут и море водки, и сбитень и медовуха, а уж еды так вообще всего не перечислишь. Для развлечения пара наряженных в народные костюмы старух озорно распевала частушки под гармонь.

После третьего стакана водки Генриха окончательно отпустило. Он доверчиво переговаривался с двумя другими участниками, приглашал к себе в гости в Германию и обещал познакомить с «вот такими клёвыми парнями!» Те, хоть и тоже изрядно захмелели, но категорически отказывались. Объясняли они это тем, что Россия де пока не Европа, да и не станет в ближайшем будущем. В их стране такое не принято. А вот когда… так они сразу и в первых рядах.

То, что было после пятого стакана, Генрих уже почти не помнил. Мутно припоминалось ухмыляющееся лицо Влада, укладывающего его на задних сидениях машины; неудачная попытка съездить по этой смазливой морде кулаком и громкие жалобы на несправедливость судьбы.

— Никто меня не любит, — причитал Генрих, под громкий рокот стартующего автомобиля, — никому я не нужен.

Чувство острой жалости к себе несчастному затопило его душу. Остро хотелось поплакать, но вместо этого раздавался лишь ужасающий гогот.

— Спи, пьянь, — напутствовал его Влад, — часа через три будем у твоей гостиницы. А ещё европеец… напился как последний русский.

Вскоре Генриху и вправду удалось провалиться в нервный, перемежающийся постоянными пробуждениями сон. Его даже совсем не укачивало. Хотелось лишь поскорее оказаться в собственной кровати, чтобы вытянуть свободно ноги и дать полноценный отдых уставшему телу. Он даже не вспомнил о планировавшемся вечернем свидании с Денисом. Всё отошло на второй план.

*

Есть такое страшное немецкое слов «katzenjammer». Достаточно один раз произнести его вслух, так сразу сердце прихватывает и накатывает безотчётный страх. А между тем, у него можно найти очень много аналогов в русском языке, лёгких, игривых, милых сердцу каждого взрослого мужчины — бодун, отходняк, похмелье… Да что говорить, типичный русский мужчина в молодости проводит в таком состоянии гораздо больше, чем нянчась с собственными новорожденными детьми или обхаживая прекрасную невесту, до её превращения в сварливую жену. А уж ближе к старости он из этого состояния может не выходить месяцами.

«Katzenjammer» для немца не таков. Это настоящий конец света, апокалипсис, рагнарёк, наступающий в собственном теле. Каждый встречный становится подобен Ёрмунганду, так и норовящему ядом разговоров отравить ещё неокрепший после пробуждения мозг. Его хочется немедленно убить, чтобы только получить мгновение тишины, для неокрепшего сознания.

В подобном состоянии и очнулся Генрих в собственном гостиничном номере. Страдания его были безмерны, а все самые сокровенные мечты ограничивались стаканом воды и таблеткой какого-нибудь болеутоляющего. Ни того, ни другого под рукой не было и это только усиливало мучения несчастного. Собрав всю волю в кулак, он поднялся с кровати и, держась за стенку, чтоб не упасть, поплёлся в ванну. Пить пришлось прямо из-под крана. Это немного развеяло муть в голове, но не избавило ни от слабости, ни от головной боли, отдающей спазмами при каждом резком движении.

Как он добрался до гостиницы и оказался в своём номере, Генрих не помнил. Рывком вспоминались лишь его попытки мстить Владу, пьяные обвинения несчастного парня во всех смертных грехах и отказ расплачиваться за экскурсионный день. Тогда это казалось достойной местью. Как же он смеялся, разглядывая вытянувшееся лицо Влада, осознавшего, что денег ему не заплатят. Немало обидных слов он тогда выпалил. Правда, гид тоже не остался в долгу, но Генрих на все обвинения и ругательства в свой адрес лишь насмехался парню в лицо., обзывая нищим голодранцем и продажной шлюхой. Нехорошо получилось, но извиняться Генрих всё равно не собирался. Пусть проваливает, чёртов жадный русский.

Он устало плюхнулся вновь на кровать, размышляя, завалиться ли ему дальше спать или всё-таки пересилить себя и сходить до ближайшей аптеки. Второй вариант представлялся более надёжным, вот только общая слабость и заторможенность явно говорили, что сил на его исполнение может не хватить. Вот если б кто-нибудь позаботился о несчастном и принёс ему всё необходимое, тогда другое дело.

Генрих потянулся к своему телефону, чтоб хотя бы узнать сколько уже времени и был немало удивлён, когда на экране высветилось «15:15». Это ж сколько он проспал? Ужас!

Взгляд сам собой зацепился за мигающее оповещение — непрочитанные сообщения от трёх человек. Генрих дрожащими пальцами открыл первое, от Влада:

«Ну, ты и сука, немец. Жмот! Да ни один турист раньше не кидал меня на деньги! Больше не пиши мне и не звони, более того ни один гид в городе с тобой работать не станет. Уж я постараюсь!»

Похоже, парень сильно обиделся. «Ну и чёрт с ним, всё равно ему только деньги и нужны», — отмахнулся Генрих, немало не печалясь столь грозному сообщению.

Второе сообщение было от Дениса, точнее сообщений там было не одного, а около тридцати. Парень похоже долго ждал Генриха, пытался ему звонить, посылал одно послание за другим, переживал не случилось ли что-то. В итоге вконец разуверился в возможность встречи и написал слёзное прощание:

«Так и знал, что ты меня обманешь и не придёшь. Зачем только было издеваться и обнадёживать? Мог бы сразу сказать, что я тебе не интересен и ты предпочитаешь проводить время в компании брата. Не пиши мне больше! Не хочу надеяться понапрасну».

— Жалостливые сопли, что ещё сказать, — пробормотал Генрих, закрывая окно сообщений. Конечно, печалило, что он так и не успел оприходовать парня, но теперь уж ничего не поделаешь, придётся смириться и искать другой выход.

А вот третье сообщение было от Андреа. На Генриха накатила паника, за этими внутренними переживаниями он совсем забыл о споре и теперь с содроганием читал послание, внутренне опасаясь самого худшего.

«Привет, дружище! Что-то давно нет от тебя вестей, неужели решил сдаться? Давно пора было! Могу пообещать, что ты получишь массу удовольствия, реализовывая моё желание. Я в Окленде. Встреча с гидом через три часа, так что финальный отсчёт пошёл».

Генрих выронил из обессиленной руки телефон и издал долгий протяжный стон. Со времени сообщения от Андреа прошло уже более четырёх часов, и вскоре можно было ожидать неминуемого проигрыша. Сколько они там будут осматривать достопримечательности? Как быстро затащит итальяшка своего гида в постель. А ведь у Генриха сейчас даже кандидатов не осталось, да и слабость такая, что только лежать и не двигаться. Нет, сдаваться он не хотел, но и возможных вариантов представлялось до обидного мало.

Первый звонок он сделал Денису, полагая того более доступным и рассчитывая на быструю победу. Долгое время в трубке слышались лишь гудки, но, когда последняя надежда уже была практически потеряна, послышался тихий голос.

— Я же просил мне не звонить больше!

— Денис, выслушай меня, — вкрадчиво попросил Генрих, вкладывая в голос всю возможную нежность, на которую был способен. — Прости за вчерашнее, я бы хотел встретиться сейчас и загладить свою вину.

— Я не в обиде, — прозвучал печальный ответ, — но встречаться не буду. Ты не мой идеал! Прощай!

Послышались гудки, звонок был сброшен.

— Вот ведь мразь, — выругался Генрих, — мы ещё даже не переспали, а мне уже устроили сцену, достойную обманутой жены. Чёртов романтик.

А время между тем поджимало. Оставался вариант с Владом. Сколько он там просил в прошлый раз? Десять тысяч евро… Генрих непроизвольно сжал кулаки и скрипнул зубами. И ведь придётся платить. Проиграть спор он просто не мог, слишком уж хорошо знал желания Андреа, чтобы допустить подобный исход.