Генрих резко повернулся и увидел большого бритоголового мужика лет сорока, облачённого в странного вида мундир, явно исторический.

— Да, — неуверенно ответил немец.

— Так чего встал тогда, — тут же резко ответил громила, после сжал плечи Генриха своими ручищами, легко развернул немца спиной к себе и отвесил сапогом мощный пинок по заднице.

Генрих, не удержавшись на месте, пролетел метров двадцать вперёд, после чего плюхнулся на землю прямо рядом с большой коровьей лепёшкой. Хорошо хоть не в неё.

Он уже собирался подняться и высказать своё негодование по поводу столь грубого обращения, когда прямо ему в голову прилетел свёрнутый комок каких-то грязных тряпок.

— Переодевайся, — прозвучал суровый голос громилы, при одном взгляде на маленькие злобные глазки которого пропадало всякое желание к сопротивлению. Тем более в руках мужика появился внушительного вида хлыст.

Генрих хотел хотя бы поинтересоваться, что всё это значит. Однако только он успел рот, как резкий свист хлыста рядом с ухом прервал речь.

— Быстрее, тля! — громко пробасил мужик.

Пришлось ускоряться, только лишь бы не прогневать его.

Тряпки оказались какой-то насмешкой на одежду: грубая рубаха с длинными рукавами и корявой прорезью под голову и широкие штаны, перевязанные верёвкой, чтоб не спадали. Всё это было сделано из материала чем-то напоминающего мешковину. Хуже всего было то, что Генриха заставили раздеться, чтобы натянуть это. Ещё и разок подстегнули хлыстом по спине, поторапливая. Обуви вовсе не дали.

Вскоре из домика показались ещё двое обряженных подобным образом. Это были холёные, породистые мужчины лет сорока-пятидесяти, явно высокого достатка. Сопровождал их ещё один громила, как две капли воды похожий на того, который занимался Генрихом.

При этом лица двоих собратьев по несчастью были абсолютно спокойны и даже выражали искреннюю заинтересованность происходящим. На Генриха они посмотрели с некоторым недоумением, но в разговор вступать не спешили, тем более раздался вновь звук хлыста, подстёгивающий несчастных вперёд.

Идти босиком было непривычно. К тому же минуту спустя ноги сковали между собой цепью, так что теперь передвигаться можно было только маленькими шажками.

«Даже сбежать не получится», — с тоской подумал Генрих, всё ещё теряясь в догадках, куда именно он попал. Обнадёживало одно — Влад сказал, что они встретятся через пять часов. Главное, чтобы это не была очередная ложь. Попадать в рабство к подозрительным мужикам парню совсем не хотелось.

Тем временем их выгнали за ворота, вручили каждому по тяжёлому мешку с чем-то непонятным и погнали по широкой грунтовой дороге в неизвестном направлении.

Цепи при ходьбе громко звякали, мешок оттягивал руки, мелкие камушки, попадающиеся в дорожной пыли, больно ранили босые ноги. При этом любая попытка обратиться к надзирателям сопровождалась хлёстким ударом по спине, весьма болезненным, но не столь сильным чтобы оставлять рубцы на коже.

— Эй, вы двое, — шёпотом окликнул Генрих двух вышагивающих рядом мужчин. Те имели столь скорбный и погружённый в себя вид, что напоминали роботов. — Куда нас гонят-то?

Один из мужчин опасливо покосился на следующих позади громил и так же шёпотом ответил:

— На следующую станцию, сегодня переход порядка десяти вёрст. Часа за четыре, Бог даст, дойдём.

Что такое верста Генрих представлял весьма смутно, но ноги болели столь нещадно, что сама мысль о продолжении ходьбы ужасала. Куда он всё-таки попал?

— А что это за место? — решил он задать самый животрепещущий вопрос.

Посмотрели на него как на полного идиота, но до ответа снизошли.

— Вы, молодой человек, хотя бы условия читали, прежде чем записываться на участие?

— Меня друг записал, — нашёлся Генрих с ответом, хоть сколько-нибудь объясняющим его неинформированность.

— Шутник у Вас друг, — глубокомысленно ответил один из мужчин, тут же вынужденный умолкнуть, получив хлыстом по спине.

Возобновить разговор удалось через полчаса, продержаться которые Генриху позволило только собственное упрямство.

— Так что же это за место? — повторил он свой вопрос, заметив, что конвоиры немного отстали.

— Участок сибирского каторжного пути, — тут же прозвучал ответ. — Мы сейчас повторяем тот путь, которым перегоняли ссыльных двести-триста лет назад.

— Huren son, — громко выругался Генрих, недобрым словом поминая Влада.

— Это ещё что, вот мы с Василием Степановичем в прошлом году участвовали в аттракционе «Бурлаки на Волге», так там баржу два дня тянули, спали под открытым небом, питались одной крупой на воде, — неожиданно разоткровенничался один из мужчин. После чего неожиданно добавил. — Карму это хорошо чистит. Да и впечатления новые опять же.

Больше Генрих заговаривать не решился, пытаясь сохранить остатки стремительно уменьшающихся сил. Хоть он и посещал тренажёрный зал, наматывая на беговой дорожке положенные пять-шесть километров в день, передвигаться в цепях и без обуви по старинному тракту это мало помогало.

Через два часа Генрих уже готов был возносить молитвы любым Богам, которые спасли бы его от непрекращающегося кошмара. Ноги были разбиты и еле передвигались, однако стоило хоть чуть-чуть замедлить движение — тут же следовал удар хлыстом. На слетающие то и дело из уст конвоиров ругательства вообще лучше было не реагировать. Только мысль о том, как он отыграется на Владе, втянувшем его в эту авантюру, придавала сил. Уж лучше бы Генрих ходил по ресторанам с Денисом и слушал его заунывные рассказы о местных поэтах и писателях. Да лучше было даже читать Достоевского, чем такое. Ничего, он ещё отыграется на этом чёртовом мерзавце.

Злобные мысли и планы мести постепенно уступили место тупой тоске. Была лишь бесконечная дорога и необходимость шаг за шагом переставлять свои налитые свинцом ноги. В этом Генрих стал находить какой-то глубинный, высший смысл. Шаг… ещё шаг… ещё шаг… Всё остальное отошло на второй план, в голове образовалась пустота, как после глубокого опьянения. Он даже перестал обращать внимание на боль и усталость. Были только эти неторопливые, бесконечные шаги вперёд. Можно было забыть дышать, сойти с ума, умереть, но нельзя переставать идти, отмеряя ногами километры тракта.

В итоге, даже добравшись до конечной цели пути — большого деревянного дома с вывеской «Аттракцион «Сибирский каторжный путь» — Генрих не переставал идти, благо тракт продолжался дальше, петляя между холмов, и теряясь где-то за горизонтом.

Однако шумная процессия встречающих не позволила настолько увлечься. Судя по громкому возгласу розовощёкой красавицы с хлебом-солью на расшитом русскими орнаментами рушнике, их мучения на сегодняшний день были окончены. Все достойно выдержали тяжёлое испытание. Теперь же в награду Генриха и двух других мужчин ожидала русская баня и традиционное шумное застолье.

Лица двух мордоворотов тут же расплылись самыми искренними улыбками, хлысты были отброшены в сторону, зато их место тут же заняли непонятно откуда взявшиеся берёзовые и дубовые веники.

— Извольте-с, господа, в баньку. С утра Вас дожидается, — приторно-сладко заявил один из громил, озорно подмигнув.

Генрих, всё ещё не отошедший от внутреннего потрясения, на автомате последовал за мужиками в небольшое, деревянное строение, над котором подымался столб белого дыма.

— Ну от грехов очистились, теперь можно и разговеться, — победоносно заявили два других участника аттракциона, улыбаясь друг другу и о чём-то перемигиваясь. Вот уж кто точно был доволен всем происходящим.

А дальше была жаркая, душная баня, которая стала для Генриха ещё большим мучением. Голова разболелась, тело ломало, а мысли всё никак не хотели прийти в порядок. Немного помогали хлёсткие удары веником по телу, выбивающие мерзкие воспоминания. Только вот тело само-собой воспринимало их как удары хлыста, и Генрих при каждом ударе непроизвольно вздрагивал. Постепенно отпускало. Зато вместе с этим в груди пробуждалась злость на предателя-гида.