Известие Беленькая девочка из детства, Вспомни, я — тот самый мальчуган, При́нявший в злосчастное наследство Первый твой безропотный обман… Верь мне, ничего не затевая, Запросто оставленный тобой, — Я тебя навеки называю Девочкой небесно-голубой! Краски разрушаются с годами… Вот, уже не первая гроза, Серыми холодными тонами Выела мне карие глаза. Эта ли последняя и злая В нашей предназначенной беде?.. Рос я, беспокойно размышляя: Как ты изменяешься и — где? Жил я, не подсчитывая силы… Было, что и двигаясь едва, Брел я через гиблые трясины, В солнечные веря острова! Девочка!.. Зачем же рассказали Правду мне, хлестнувшую, как… ложь? В улочках, что нас короновали, Ты теперь блудницею слывешь… Светлая!.. Я всматриваюсь мимо — В лето, где под радужным дождем, Мокрые, счастливые, бежим мы — Мы, еще невинные, ни в чем… Май 1976 г. Опять Я забывался в яростном вине — Лечил бессилье выбродившим ядом… И дряблость преждевременная мне Легла на тело виснущим нарядом. Среди преступных всасывавших сил — Среди бездушья, подлости и фальши — Я маски скоморошечьи носил В отчаяньи о юности пропащей. Писать мне страшно: змеями в душе Кишат заматерелые пороки! И снова я захлебываюсь — уже Без воли, без сознанья, без тревоги… 19.12.75 г. К ночлегу Куда идти? К кому стучаться? Везде одна — чужая дверь!.. И если хочется смеяться, То плакать — больше… Не теперь Я грезы юности разрушил… По улицам в июньский мрак Брожу бездомен и не нужен, Пугая кошек и собак, Когда швыряю им, бродячим, — Таким, как сам! — паскудный стих… К друзьям? — В уюте им — незряче… К врагам? — Но тошно и без них! Пусть спят, в подушки зарываясь, Но снится пусть им — неспроста, Как гнусно, во́ром озираясь, Нырять в ночлежные места, Чтоб утром прятать от прохожих За во́рот мятое лицо!.. Луна на опухоль похожа, Протухло лунное яйцо! Души́ луна не очарует Тому, кто звездами гоним… В подъезде парочка воркует, И каждый в парочке томим Иной потребностью животной… А мне бы — блудному — одно: Прилечь, забыться — где угодно! — Но чтобы — глухо и темно! И, вздрагивая поминутно От шорохов и мерзких снов. Считать, что в жизни бесприютной Есть прелесть затхлых чердаков! 11.06.76 г. «Тебя пугают наркоманы…»
Тебя пугают наркоманы И «хат» притонческих разврат? Так знай: за трусость и обманы Ты в этом прямо виноват! Я вынес собственную драму! Но слышу ненависти дрожь. Узнав, как старенькую маму Подонки грабили — под нож! Ты внял болезням проститутки? Ты был свидетелем, когда Сажали юношей на сутки И на застенные года? Ты был средь парков и беседок, Где, может быть, твоя сестра Обслуживала малолеток В бесчувстве пьяном до утра? А там, где ритмами швыряют В толпу дуреющих под шейк [1], Ты знал, как топчут и пинают Двоих пятнадцать человек?.. Но, если общая отрава Твою не вымарала честь, — Какое ты имеешь право Мне в душу лезть?! Июль 1976 г. Желанным вечером Опять мы во власти твоей гитары, И в горе моем, и в глазах — щемит… Внимаю я песням родным и старым, Их ранняя память теплом хранит. И ноет в сознаньи тоска и сладость, И хочется плакать, не пряча глаза… Последнее слово мое и радость, Быть может, все это — в последний раз!.. Плывут переборы — напевно, ровно; Привычно склоненная головой, Поешь ты о чести, о мести кровной, О страшной потехе войны былой; Поешь ты о тюрьмах, о пьяной воле, О скорбных ночах да веселых днях… Но спой лучше, мама, о юной доле В далеких поволжских твоих краях! Вздыхает гитара и — глуше, тише — Звучит, замирая, болит струна… И в раме оконной, от звезд отплывши, Детдомовкой тихой стоит луна. Ей в озере звездном не знать причала, Ей светом родниться с твоей судьбой… Ну что же ты, мамочка, замолчала? Ну, хочешь, о чем-то другом напой. Пусть песня заполнит и мысль, и чувства На всю безутешность грядущих дней! Играй же! Мне, мама, совсем не грустно! Звени же, гитара, сильней, сильней!.. 4.08.76 г. вернуться Шейк — быстрый произвольный танец, популярный среди молодежи 70-х годов. (Прим. авт.). |
