— У меня есть только один вопрос, — чуть охрипшим голосом сказала она, хотя, на самом деле, вопросов с того момента, как она узнала, что Маркус принадлежит к числу мятежников, накопилось немало.

— Какой же? — невозмутимо поинтересовался он, не выпуская её из объятий.

— Как ты связан с мятежниками? Что тебе такого сделали Хранители? Почему ты здесь, с ними?

Он прочистил горло, выпустив её из своих рук.

— Ты мне не поверишь, — ответил он.

— Я уже столько повидала, что понятия не имею, чему не поверю, — Сандра горько усмехнулась своим словам. Казалось, ещё никогда она не говорила столь правдивых фраз. Правдивых до боли, которую практически невозможно было вынести.

Маркус посмотрел на подругу. Он понял — пора было и ему сказать правду, о которой он так долго молчал. И он решился.

— Я — внук субъекта 404.

Глава 27. «Кульминация»

Восемнадцать лет назад.

Риверсайдская церковь в этот день не пользовалась высокой посещаемостью. На удивление, людей тут было совсем немного. Кто-то сидел на лавочке в раздумьях. Кто-то ходил, изучая интерьеры.

Церковь отличалась своим необъятным масштабом. На окнах — витражи, со сводов свисали люстры, освещавшие пространство.

И тишина. Лишь осторожные шаги раздавались на всю церковь. И чей-то тихий шёпот то и дело врывался в атмосферу умиротворения. Но не мешал ей, а лишь дополнял.

В хорах медленно прохаживался пастор, задумчиво опустив взгляд в пол. Мысли его витали далеко-далеко, но за пределы стен церкви всё же не вылетали. Думать о чём-то другом он бы себе не позволил. В руке он плотно сжимал томик молитвенника, словно только за него и можно было зацепиться, удержаться, чтобы не вырваться мыслями куда-то вдаль…

— Пастор, вы меня не узнаёте?

Он поднял голову и увидел перед собой молодого человека. Аккуратно одетого, немного робкого, как казалось на первый взгляд. Пастор всмотрелся в его лицо. Пшеничные пряли волос, густые тёмные брови, небольшие юркие глаза, острый нос, резкие скулы. Он отрицательно покачал головой.

— Нет, я не узнаю тебя.

На лице собеседника воцарилось явное разочарование. Он не ожидал такого ответа. Он был уверен, что будет узнан, ведь с последней их встречи прошло не так уж и много времени. Он приходил три недели назад и сейчас явился в эти стены во второй раз. Потому что это было необходимо.

— Пастор, скажите, кто властвует над мыслями и суждениями нашими, греховными и не греховными? — спросил он. Тот оживился, услышав этот вопрос.

— А ты сам как считаешь? — заинтересованно отозвался он.

— Мне хочется услышать ваше мнение. Ведь оно заведомо будет правдивее моего.

Пастор хмыкнул.

— Господь знает мысли человеческие, ему они и подвластны. Однако ему не под силу изменять их. Менять их может одна лишь совесть.

— А что вы скажете, если узнаете, что есть люди, которые могут мыслями управлять? — неожиданно задался вопросом пришедший.

Пастор вздрогнул. Он поспешил отвернуться, что-то бормоча себе под нос. Однако его собеседник не собирался отставать.

— Что, если им и чувства человеческие подвластны, и эмоции? И воспоминания? И даже… сны? Что вы скажете на это, Пастор?

Пастор повернул к нему своё лицо и просверлил его диким взглядом.

— Убирайся вон, — процедил он сквозь зубы. — Сейчас же.

Гость поднял руки, словно сдаваясь врагу, и стал отходить, не убирая взора с пастора.

— Только вы запомните мои слова, слышите, пастор? Обязательно запомните! Вы потом ещё не раз их вспомните, я вам обещаю!

— Вон! — не в силах держать себя, закричал наконец пастор. — Чтобы я больше тебя в этих стенах не видел! Ни тебя, ни тебе подобных! Чтобы не смели подобную ересь разносить!

— Не мы её разносим, пастор. Мы её устраняем. Мы могли бы ведь объединиться, вместе, понимаете?

— Я не хочу ничего больше слышать! — заорал пастор на всю церковь, и слова его разнеслись громким эхом по всему пространству. — Убирайся вон!

И поспешил прочь.

Уже снаружи человек встретился со своей подругой.

— Ну и что, Ричард? — нетерпеливо поинтересовалась она, встряхнув цветными прядками волос. — Удалось что-то?

— Кто-то был здесь до нас, — сообщил Ричард упавшим голосом. — Он зовёт это ересью и не желает ничего об этом слышать.

— Мы ведь приходили недели три наз…

— Ещё после этого кто-то был, Ингрид, — не дал он ей договорить. — И мы прекрасно знаем, кто.

Девушка сморщилась, но кивнула в знак согласия. Покосилась на церковь.

— С этим надо что-то делать, Грин, — сказала она. — В срочном порядке.

— Поверь мне, Краузер, это — не новость, — грустно усмехнувшись, ответил Ричард. И вспомнил лицо пастора, покрытое пеленой ужаса.

Их боялись. Но правильно ли поступали те, кто боялся их, а не тех, кого действительно стоило бояться? Правильно ли поступали те, кто боялся их, а не Хранителей?

***

Переведя дух, Аманда вошла в свой кабинет сектора А. За её рабочим столом, на месте для собеседников, уже сидела её секретарша, недавно прибывшая из Берлина. Она развернулась к Президенту и улыбнулась.

Джулия Лу Остборн. Семнадцатилетняя девчонка с длинными каштановыми волосами, большими серыми глазами и ещё большей щепоткой ума и сообразительности. Правая рука Президента, которой доверялись самые важные дела, и без которой деятельность Штаба уже нельзя было себе и представить. Она встала и подала Коллендж руку для рукопожатия.

— Как добралась? — не здороваясь, спросила Аманда. Не нужно было тратить время на пустые, формальные отголоски вежливости.

— Нормально, спасибо, — прозвучал ответ.

Президент села напротив неё.

— Ну что? Рассказывай.

Джулия отбросила волосы назад, приготовившись докладывать всё узнанное.

— В Берлине обстановка более менее вменяемая. Деньги, если вас это интересует, расходуются по надобности.

— Это хорошо. Не то что в Москве…

— Про Москву поговорим чуть позже, — оборвала её девушка. — Там надо менять руководителя, а это уже совсем другая история.

Президент утвердительно покачала головой.

Джулия была той, кого Аманда действительно слушала. Принимала её советы, соглашалась с её теориями. Девушка обладала аналитическими способностями, которые очень помогали Аманде и всей корпорации. Стоит ли говорить, что она для Хранителей была настоящей находкой? Скорее, нет. Это Хранители были находкой для неё.

— В Берлине нет ни намёка на возможность восстания.

— Конечно. В Берлине же всё, абсолютно всё по-другому, — Коллендж издала нервный смешок. — В Берлине не приходится рассказывать страшилки непослушным деткам.

Остборн кивнула. Что правда, то правда. Даже возразить нечего, хотя обычно она всегда находила свой ответ на от или иной вопрос.

— Вообще в Европе обстановка более менее… спокойная. Умы тамошних жителей заняты такой проблемой, как терроризм, и пока она не устранена, нашей корпорации ничего не грозит.

— Действительно… — задумчиво согласилась мисс Коллендж. — Они отвлечены на глобальную проблему, а потому не замечают, что творится у них под носом.

А под носом творилось много чего. Раньше люди как-то обращали внимание. Скандалы были в прессе, до суда даже дело доходило. Но всё, конечно, замяли. Работе корпорации уже теперь ничего не мешало. По крайней мере, до недавних пор.

— Замечают-то, может, и замечают, но не придают этому особого значения, — возразила Джулия. — Наша корпорация признана властями и Германии, и Великобритании, и Российской Федерации. Ну и Соединённых Штатов, разумеется. Только это не афишируют в телевизионных программах и новостных сводках.

— Больше не афишируют, — поправила её Аманда, вспомнив печальные картины из прошлого.

— Тогда тоже об этом особо не кричали на каждом углу. Статьи были в паре-тройке печатных изданий и на одном захудалом портале в сети, на которые люди не так-то сильно обращали внимание.

И времена те для корпорации были отнюдь не солнечными. Хорошо, что ситуацию удалось вывести на другую тропинку, на которую у правительств и жителей претензий не было.