Прошло полтора года.

Следующей весной Борис опять улетел в Америку, и они с Минаем отгонялись в Атлантике на «Бермуда-рейсе», где заняли 2-ое место в своем классе и в общем зачете 4-ое. Спинакер, зашитый моими руками, больше не рвался.

На мой взгляд, их успех был подготовлен нашими совместными усилиями и опытом совместного плавания к берегам Канады.

Весь год говорили о предстоящем праздновании рижского юбилея, и вот, когда визы на руках, выплывает ряд причин, по которым «Форвард» туда не идет. У одного – сдача объекта, у другого траур, у третьего дача, да к тому же в Питере «Чемпионат города», а в Риге никаких гонок нет.

Наш экипаж разваливается на две неравные части: мужская его часть остается гоняться «на городе», а женская – на машине едет в Ригу.

Женская часть состоит из трех членов: Я, Гусева Галина, капитан нашего сухопутного «лайнера», Кристина Тихомирова, штурман, и матрос Пима, четырехмесячная сукочка велынтерьера.

Выехали в 8.50 утра в пятницу, 17.08. Наш «лайнер», микроавтобус корейско-узбекского происхождения, «Дэо Дамас», бежит бодро, не напрягаясь, со скоростью 90 км/час. Атлас дорог 73 года мало чем отличается от современного и потому исправно служит нам навигацией (нам не привыкать ходить по старым картам!). Крис ведет прокладку, записывая в «судовой журнал» все события на дороге, вплоть до того, на каком километре от Питера Галину укусил комар.

До границы добежали без приключений, если не считать, что в приграничном поселке Пыталова (которое мы переименовали в «Плуталово») мы заблудились. Впрочем, первое название тоже подошло, т. к. на этой границе, потеряв два часа в очереди, из-за отсутствия ветслужбы мы границу не прошли. Нам пришлось дать крюк длиной в 40 км до главной таможни. Здесь мы, отстояв 2/3 очереди, вдруг узнали, что русские проходят без очереди на своей территории. Меня это ужасно удивило, и я, возмущаясь русской несправедливостью, рванула к границе, обойдя оставшуюся треть.

Впрочем, впоследствии я поняла, что ничего просто так не бывает, и этот несправедливый, на мой первый взгляд, акт по отношению к латышам оказался оправданным.

Но об этом потом. А сейчас мы летим по прекрасным латышским дорогам со скоростью 50, т. к. дорога изобилует населенными пунктами, в которых нельзя превышать эту скорость.

За сотню км до Риги, на одной из заправок, мы устроились на ночлег. Логика подсказывала нам, что центр города перекрыт, и ночью добраться до места будет нелегко, ночевать в машине посреди города не очень удобно. К тому же уже второй час ночи, и у меня слипаются глаза.

В автобусе откидываются оба ряда кресел, и спать в нем удобно.

В 6 утра по местному мы уже на ногах (разница на час). Когда собираются две женщины, то почему-то на сборы уходит 2 часа, хотя каждой требуется на те же сборы по часу. В общем, выехали в 8.00 и у ворот клуба были через 1,5 часа. И очень вовремя, т. к. тут же центр был перекрыт полицией.

В течение двух минут мне удалось убедить вахтенного пропустить автобус на территорию клуба (то ли нас уже ждали, то ли наши смазливые мордашки приглянулись). У бонов уже покачивались наши соотечественники (и яхты, и яхтсмены). Здесь стоят: «Ариэль», «Русь», «Заря», «Онега» и «Аврора» («Джина» пришла на следующий день). Они здесь уже третий день. Все видели, везде побывали и уже изрядно расслабились (не все, конечно, но их большинство).

Ознакомившись с местными правилами, приняв душ, мы идем в город.

Праздник громыхает на каждой улице. За каждым углом своя сцена, свои художественные коллективы. Всюду телевидение снимает артистов и зрителей. Народу столько, что еле продираешься в ту или обратную сторону. Чуть подальше от главных площадей и ты вливаешься в хоровод пляшущих людей. Юные дарования лихо исполняют латвийские зажигательные пляски. Взрослые охвачены общим задором и тут же повторяют нехитрые движения.

Трудно удержаться и не пуститься в пляс, и Крис пляшет. Я бы тоже не прочь, но на мне висит тяжелая сумка с уже купленными сувенирами, и на руках сидит Пима, т. к. ей уже пару раз наступали на лапы. Но мы с Пимой, как можем участвуем в общем танце: я отбиваю такт ногой, а Пима дирижирует хвостом.

На следующих улицах прекрасные хоры поют старинные латышские песни.

Веселые простые мелодии подхватывают все латыши, и улицы старого города просыпаются, вспомнив восемьсот лет назад звучавшие песни, откликаются эхом в старых дворах.

Устав от ходьбы и плясок, мы устраиваемся прямо на траве большого газона, где кроме нас отдыхают и остальные участники праздника. Пима носится по поляне как ненормальная – она дает волю своим накопившимся положительным эмоциям. Бросаясь в объятия каждого, кто попадается на ее пути, перелетая через него кубарем, она приводит в восторг всех отдыхающих. Особенно Пима рада детям. Они катаются по траве вместе с ней, и восторженный детский визг оглашает всю поляну. Недовольных здесь нет: каждый взрослый мечтал бы побывать в эту минуту на месте своего чада.

К 5 часам дня мы не просто устаем, а выдыхаемся в поисках малолюдного пути к яхт-клубу. Чем больше мы его ищем, тем дальше удаляемся от цели. Наконец, совсем выбившись из сил, набредаем на православную церковь.

Увидав двух беседующих «старцев» – служителей церкви, мы обращаемся за помощью «указать нам истинный путь».

«Старцы» оказываются довольно интересными мужчинами примерно нашего возраста (длинные с проседью бороды и волосы ниже плеч внушают доверие), вызываются проводить нас до клуба. Одного зовут Александром. Он в прошлом музыкант, композитор. Утверждает, что раскручивал нашу Татьяну Буланову. Половина репертуара, который она поет – его песни. Потом он попал в страшную автокатастрофу, результат которой – временная потеря памяти. В этот период церковь дала ему приют и поменяла в корне его судьбу.

Второго зовут Леонидом. У него не менее интересная судьба. Как-то ему приснилось указание свыше, что он должен совершить паломничество в Иерусалим, и он отправился туда на велосипеде. Достиг цели и с тех пор остался при церкви.

По пути Александр покинул нас – его ждали мирские дела, а Леонид проводил нас до самой калитки клуба. Не пригласить Божьего человека на чашку кофе было бы не прилично.

Чашка кофе вылилась в целый обед, которым мы располагали: овощи, бульон из кубиков, картофель «в мундире», колбаса, сыр, хлеб, слива и брусника.

В клубе, рядом с кафе, очень милая веранда, оплетенная зеленой изгородью из дикого винограда и других ползучих растений. На ней – столики с креслами, голубой бассейн, душевые, туалеты и сауна.

За наш столик подсаживаются ребята с питерских яхт и рижане. Все наперебой рассказывают о том, что перед нашим приходом в клуб приезжал Владимир Яковлев, наш мэр. Он беседовал с яхтсменами, заходил на русские яхты.

Толя Коновалов предлагает всем перебраться на «Ариэль», т. к. вот-вот начнется салют, а с яхты вид гораздо лучше. Мы принимаем его предложение. Я вручаю хозяину бутылку хорошего вина, которую привезла из Питера, он поручает одному из матросов ее открыть. Матрос нетрезвой походкой шагает на соседнюю яхту за штопором, и… салют начинается столбом брызг из-за борта, куда он падает.

Бутыль на дне. Но его быстро сменяет другая. Яркий букет разноцветных звезд вспыхивает над нашими головами и заставляет забыть незадачливого посыльного.

Этот салют надо видеть, его невозможно описать! Можно только предположить, что залпов столько, сколько лет городу.

Пима отвечает пронзительным звукам противотуманных горнов, которые доносятся со всех яхт, но когда начинается салют, она замирает и не сводит глаз с этой красоты. Пиме явно салют нравится.