Вот уже и Гнедому предложили поучаствовать в совершенно безопасном, как ему сказали, ограблении. Кто-то там у них заболел. Еле-еле Гнедой съехал с темы. А кто не съехал, те получили по восемь лет. Попик – двенадцать, да там и сгинул. Долго мы после доказывали, что это просто наша чуйка нас отвадила и что мы не стукачи. Имели мы большие проблемы от этих поездок. Вот и с ними интересы кардинально расходятся.

Нас с Сотником, Длинным и Гнедым больше привлекает спорт и очень интересует рок-музыка, которая просачивается в виде пластинок из-за железного занавеса. Встречаемся уже больше на тренировках. А я начинаю еще, и стучать на барабанах у себя на Борщаговке.То Лысый сколотит группу, то Макс, то играем вместе с Трафом. Я приличный знаток всей истории рока. Потихоньку начинаю завоевывать уважение у всей шпаны.

Теперь я и попытался, ослушавшись Китайца, помочь Васе Федорову. Через нашего общего друга Падишаха передаю ему все время предостережения:

– Слушай, Падишах. Последнее время стал замечать, что все мои предсказания сбываются.

– Так тебе в цирке нужно выступать, – смеется Падишах.

– Я как раз совершенно серьезно, – отвечаю. – Я тебя очень прошу. Не ходите вы с гитарами на стадион. Денек сейчас все время с ножом ходит. Вы можете держаться от Денека подальше? Ходите на наш стадион к тринадцатой школе.

– Мы что, должны бояться этого придурка? У него еле душа в теле.

– Падишах, у него нож всегда с собой. Зарежет он Васю. Ты увернешься, а его зарежет. Ты передай ему хоть это.

– Хватит чушь молоть, – уже кипятится Падишах. Он меня старше и здоровее. Уже и драться готов лезть. – Мы с ними со всеми справимся. Понял?

Вася – высокий интересный заводила из восемьдесят третьей школы. Как он будет бояться этого полудурка? Да и кто мне поверит…

А Денек все нарывается. Вот уже засадил ножом Падишаха. Тот еле успел гитарой закрыться. Гитара вся разлетелась. Вася пытается заступиться и получает удар ножом в живот. Смерть.

Я нахожусь в угрюмом состоянии. Знал, а не помог. Неуклюже я попытался вмешаться… В следующий раз нужно намного раньше как-то изменять обстоятельства вокруг.

Пытаюсь. Как только Денек сел на десятку, на арену выходит еще один персонаж – Мартын. Он-то мне и нужен. Начинаю искать подходы к нему, но пока безуспешно. Очень он уж крут и непредсказуем, и всегда окружен толпой прихлебателей. Молодой, да ранний.

Поэтому, не мудрствуя лукаво, вечером подхожу сам во двор восемьдесят третьей школы. Там всегда собирается одна и та же компания, с которой периодически воюют Лысый с Шуней и другими сидельцами. В сумке у меня пять по 0,75 биомицина, как тогда называли вино «Бiле мiцне».

–Привет, пацаны, – как ни в чем ни бывало, обращаюсь я к ним.

– Здорово. Ты кто? – c нескрываемой угрозой в голосе отвечает мне из темноты какой-то штымп.

– Сережа Гималайский из тринадцатой, – как можно добродушней отчитываюсь.

– Что надо? – опять тот же совсем недоброжелательный голос.

Вижу, как к нам подтягиваются еще несколько человек, неизвестно откуда взявшиеся.

– Хочу с вами выпить, – и достаю вино.

Компания добреет, но знаю прекрасно, что с ними расслабляться нельзя. Да еще вижу среди них Лиму – это тот еще отморозок.

Сидим спокойно, выпиваем. Пошли в ход анекдоты.

– Ты зачем пришел-то? – наконец задает давно ожидаемый мною вопрос невысокий, но крепкий пацан с бородой, Юра Ленин.

– Хочу с Мартыном поговорить.

– Говори. Вот он и сидит. – Юра указывает на угрюмого парня, который очень внимательно на меня смотрит.

Отошли в сторону на край стадиона, и я достал бутылку хорошего марочного портвейна. Володя, среднего роста, ничем не выделяется из толпы своих сверстников. Ну, разве что – и то, если присмотреться – в глаза бросаются очень крепкие, широкие в кости руки да «гранитный» подбородок.

– Мартын, давай сразу договоримся, что всё, что ты сейчас услышишь, не узнает никогда ни один человек. Без исключений.

– Хорошо, – Мартын,вообще немногословен.

– Предупреждаю сразу, что мой рассказ покажется тебе бредом сумасшедшего. Так что просто меня послушай, а жизнь подтвердит мой рассказ.

Рассказываю Мартыну о том, что я знаю, как изменится наша жизнь в будущем, что все будет по-другому и что он, если захочет сейчас, то станет мультимиллионером.

– Понятно, что в такое поверить сразу нельзя.

– Почему же? – вдруг отвечает Мартын. – Я верю. Чую, что ты не врешь.

Он чует. Он всегда чувствует опасность. В этом ему не откажешь.

– Но для примера приведи что-нибудь неоспоримое про то, что никто еще не знает.

– Хорошо. Вы сейчас с Гордеем под следствием. Тебя уже родители выкупили. Гордея – нет.

– Ну, про это многие знают.

– Да, но никто не знает, что на зоне Гордея сразу же убьют. Прибьют и бросят умирать на зажженный рефлектор, – отвечаю серьезно.

И Мартын сразу же серьезнеет.

– Как помочь ему?

– Это не в моей компетенции. Или пусть не идет на зону, что уже невозможно. Или пусть сидит тихо там мышкой и, не дай бог, ни с кем не ссорится, что на Гордея тоже не похоже. Но предупредить его нужно, – я опять иду на нарушение запрета.

– Согласен, что я должен делать?

– Ничего. Живи своей жизнью и помни о нашем разговоре. Если хочешь, то будешь участвовать, время от времени, в наших делах. Деньги пока будут небольшие, но, когда надо будет,то я дам команду, и, главное, быть к этому морально готовым.

– Долго ждать?

– Нет. Пару-тройку лет.

Как и следовало ожидать, Гордей посмеялся над предостережением, смело отправился на зону и был там убит. Случилось, как и должно было случиться. Может, поэтому все это прошло опять без последствий для меня со стороны известного нам пожилого симпатичного мужчины китайской национальности.

Глава 8.

В это время на Матвеевском схожусь близко с хулиганами, живущими на Подоле. Они старше меня и гребут на восьмерке.Загребной у них и, по совместительству, второй человек в одной из подольских банд – Серега Шева, человек авторитетный на Подоле. Летом мы целыми днями на тренировке, и только по воскресеньям встречаемся на Центральном пляже. Здесь весь Подол и Центр. Каждый уважающий себя киевлянин, за исключением разве что жителей Дарницы, отдыхает именно на Центральном.

Здесь я встречаю и Лысого с друзьями из Золотоворотского садика. В районе Золотоворотского, как называют этот сквер киевляне, обитает еще одна банда во главе с бородатым человеком, известным в Киеве как Моряк. В банду входит и Вовка Лысый. Это высокий, плечистый, никого и ничего не боящийся пацан. И, как и положено музыканту, у него длинные волосы до плеч. Он бывал уже во Франции и видел там настоящих хиппи. Поэтому также иногда ходит босиком по улице. К тому времени он уже переехал вместе с родителями из одной комнаты в коммуналке в двухкомнатную брежневку на Борщаговке, которую приезжие почему-то называют хрущевкой.

Вовка Лысый руководит и всем хулиганским движением на Борщаговке. Он мой сосед. Мы часто играем вместе в сборных группах: он на гитаре, а я на барабанах, и, похоже, он меня уважает. Даже берет с собой на кое-какие разборки в центре. Во время этого выбивания долгов мы и получаем опыт и, по-моему, авторитет в Киеве.

В нашей подольской компании часто бывает и Лёсик. Небольшой, щуплый, но очень наглый субъект, уже успевший отсидеть на «малолетке».

И как-то получается, что я, благодаря своим знакомствам и с Мартоном со Сталинки, и с подольскими, и с золотоворотскими, и с борщаговскими, постепенно втягиваюсь в постоянные выяснения отношений. Мало того – становлюсь и каким-то диспетчером по разборкам!

Сегодня мы помогаем выбивать карточные долги на Сталинке, а завтра едем бить зарвавшихся «чертей» на Борщаговке, послезавтра берем под защиту продавца пивом с Подола. Закрутилось. Пропускаю даже иногда тренировки и прекрасно понимаю, что близко знакомить всех со всеми не стоит. Зачем тогда я нужен? Будет руководить Мартон или Лысый, или Шева, например. Пока мне удается лавировать между всеми благодаря тому, что ко мне стекаются все пожертвования от потерпевших и принятых под нашу защиту, конечно.