Впрочем, наверное, у кошачьих бывают не только периоды серьезных загулов, но и спонтанные вспышки агрессии. Впал же недавно у одного из наших соседей кот в бешенство…

А и правда, интересно, какие черты лорд перенял от своих пушистых сородичей?

Усмехнувшись, я снова наткнулась на пристальный взгляд и, чтобы ему не мешать, отошла от стены. Пусть смотрит на нее и любуется – не жалко!

Бал продолжался, вокруг проносились пары, часто перед глазами мелькал лорд Аликтон, и не раз в его объятиях появлялась Стикс. Вид этой пары окончательно испортил мне настроение, и я не могла больше находиться у всех на виду.

– Конечно, солнышко, – ответила мама, когда я спросила, могу ли пойти к себе. – Отдыхай. Здесь столько гостей, что никто и не заметит ухода. Кроме нас с папой, естественно.

Мама ошиблась. Когда я выходила из бального зала, мою спину от чьих-то взглядов жгло так, будто ее подпалили. Женихи, отмахнулась я и ускорила шаг, покидая душное помещение.

Взглянув на лестницу, раздумывала всего секунду, а потом попросила служанку принести мое пальто и вышла из дома. Мне хотелось вырваться, хоть ненадолго… Откуда и почему вырваться, понятия не имела. Наверное, просто хотелось побыть одной, в тишине, без мелькания перед глазами некой навязчивой пары…

Снег искрился от льющегося из окон света, мешая уединению, и я свернула за угол дома. Здесь было тише, музыка едва доносилась, было уютно в сумерках ночи и, несмотря на время года, тепло.

Так странно: тепло – хоть пальто снимай. Усмехнулась удивленно и даже прикоснулась рукой к вороту, ища пуговицы, но…

Рука безвольно опустилась, когда из-за угла, с противоположной стороны дома, ко мне кто-то шагнул. Лицо надежно скрывали ночные тени, а вот глаза… впрочем, даже если бы они были закрыты, я бы узнала его. Лорд Аликтон. Гэйлорд…

Со стороны черного хода послышался женский смех и тихий голос, зовущий кого-то, но я знала, что оборотень идет ко мне. И что изначально он шел ко мне, а не к кому-то другому.

Бесшумно, как кошка. Крадучись, как хищник. И в то же время уверенно, как мужчина, который принял решение.

Остановился напротив. Упер руки в стену по обе стороны от меня, чтобы не убежала. А когда я опустила голову, прячась от жаркого взгляда, убрал блокаду с одной стороны, приподнял мой подбородок и заставил смотреть прямо. И видеть. И чувствовать. Его усмешку. Его терзания. И желание, с которым он не в силах бороться. А еще нечто странное, запредельное для меня, то, что я не готова была увидеть.

Я прикрыла ресницы, на секунду прячась от такой откровенности, а потом набралась храбрости и взглянула в упор. Позволяя ему увидеть, и почувствовать, и узнать. Мои страхи, мои сомнения, мое желание никому не верить, кроме него… А еще нечто странное, новое для меня, неизведанное, но, несмотря на опаляющий душу жар, уютное и родное.

– Лалия! – услышала я где-то вдалеке голос брата.

И, вздрогнув, рванулась прочь. Разрывая тем самым контакт с мужчиной, к которому притягивало и от которого хотелось бежать, бежать, пока еще есть возможность…

Он не удерживал. Это я, сделав всего пару шагов, обернулась.

– Маленькая, – как-то вымученно выдохнул он и, шагнув ко мне, медленно, боясь спугнуть, прикоснулся к лицу. Обвел пальцем скулы, подбородок, очертил брови, неспешно провел по верхней губе. – Кимбол прав, ты действительно солнышко… маленькое яркое солнышко…

– Не смейте так меня называть! – возмутилась я и, мотнув головой, избавилась от изучающих лицо пальцев. С вызовом посмотрела в глаза, которые стали сверкать еще ярче. – Я не разрешаю!

– Какая воинственность! – В голосе лорда послышалось восхищение, и, пока я обескуражено рассматривала его, он оттеснил меня к стене дома и снова взял в плен рук. – А что еще ты мне не позволишь? Что еще, по-твоему, я не посмею сделать?

– Ничего не позволю, – заявила я уверенно, радуясь, что вернулся рассудок. – И вы ничего не посмеете!

– Вот как?

– Именно так! – кивнула я для убедительности. – Я не позволю поиграть с собой и оставить рыдать две ночи подряд, как ту служанку, которая, как я потом поняла, и не гадала вовсе на жениха, а думала, что нашла его! Я не буду…

– Что сейчас с той служанкой? – перебил Гэйлорд.

– Какая вам разница? – усмехнулась я едко, но, увидев серьезный взгляд, все-таки пояснила: – Дозвалась она все-таки суженого: в тот же год вышла замуж и перебралась в другое поместье.

– Хорошо. Можешь продолжать, – разрешил лорд.

– Спасибо, – машинально поблагодарила, открыла рот и… – Что?!

– Ну давай, я хочу послушать.

– Ах так? Как будет угодно высокому лорду! – разозлилась я такому надменному спокойствию и продолжила: – Я не буду одной из тех дурочек, которых вы покорили и чьи сердца растоптали! И самое главное и основное – я не буду вашей очередной!

Я замолчала, вспоминая, все ли сказала, а лорд воспользовался моментом, и его пальцы снова стали исследовать мое лицо.

– Каждый раз, когда я с кем-то танцевал на балах, – он улыбнулся, – я вспоминал о маленькой девочке, которая была уверена, что прокляла меня. И всегда сожалел, что отказался танцевать с ней. Все, как ты и сказала, хотя это все-таки не проклятие… Нет, Лалия, не спорь. У нашего рода особая защита, и нас проклясть невозможно.

– Для тех, у кого нет дара, – вздохнула я.

– Для любого. – Гэйлорд упрямо стоял на своем. – Суть не в том. Каждый раз, приглашая на танец других, я видел перед глазами маленькую девочку в желтом платьице. И только сегодня весь вечер, танцуя или просто разговаривая с кем-то, даже не делая ничего, не думая, казалось бы, ни о чем, я видел только тебя, Лалия. Со мной. И без платья…

– Сумасшедший! – Я нервно поправила ворот и даже приметила какой-то камень неподалеку.

– Лалия, Лалия… Ты сейчас похожа на маленького воина, только кинжала и не хватает, чтобы вырезать мое сердце, – с теплой усмешкой наблюдая за мной, сказал лорд. – Мне кажется, тебе бы этого хотелось, да, Лалия? Не просто заполнить собой и сжать, как тиски, а вырезать…

Я смотрела ему в глаза и молчала. И млела от таких невинных, но трогательных прикосновений его пальцев – к моим скулам, губам…

– Маленькая… – шепнул тихо. – Какая же ты еще маленькая…

– Кажется, я уже говорила: вы мне не брат, чтобы так меня называть, – напомнила я также шепотом.

– Не брат, – повторил послушно Гэйлорд и приподнял мой подбородок, заставляя тонуть в светящихся янтарях. – И это для тебя очень и очень плохо, маленький воин. Потому что, будь я твоим братом, я бы никогда так не сделал…

Не успела я даже подумать, что он имеет в виду, как его губы прикоснулись к моим, и…

Думать о чем-то стало поздно.

Совсем.

Как и убеждать себя, что мои чувства к лорду Аликтону, покорителю женских сердец, капитану Ночной стражи и одному из лучших танцоров Темной империи, – это детство, про кошек и совсем не любовь.

От поцелуев Гэйлорда полночи горело лицо, а на губах играла улыбка. И еще я впервые узнала, что такое бессонница.

Лежа в постели, я смотрела в темноту комнаты, где дрожащие от луны сгустки тени рисовали две фигуры влюбленных.

Меня и Гэйлорда. Гэйлорда и меня.

Гэйлорд…

Не представляла, как смогу смотреть на него, не смущаясь и не вспоминая, как мучительна его нежность. И тем не менее безумно ждала, когда же придет рассвет.

Я знала, что не смогу обнять Гэйлорда, не при всех, не в доме родителей, но… мне хотя бы увидеть его… убедиться, что все не сон, не иллюзия. Потому что с каждой минутой, что мы не вместе, все сильнее казалось, будто что-то произошло. Что-то, что нас разлучит…

Устав крутиться, встала с кровати, зачем-то накинула поверх сорочки халат, прошлась по комнате, не зажигая свет. Бродила, то и дело сопротивляясь желанию посмотреть в окно.

Нет. Не хочу.

Казалось бы, что я могу там увидеть ужасного? Снег, темнота – вот и все. Гости давно разъехались, все в доме спят, даже слуги. Сделала шаг к окну и замерла. Сглотнула комок в горле. Превозмогая нервозность и накатившую слабость, сделала еще один шаг. Прикоснулась пальцами к подоконнику, погладила, принялась выводить узоры – все лишь бы отвлечься, лишь бы не смотреть, лишь бы не видеть…