- Вот-вот! - словно уличая в чем-то Айкиз, крикнул Кадыров. - Эмтээсовцам-то это выгодно: знай, накручивай гектары! Погодин хоть всю страну перепашет, жалко ему, что ли!
- В данном случае, - спокойно возразила Айкиз, - интересы МТС совпадают с интересами наших колхозов. К тому же, все знают Погодина как директора, мыслящего широко, по-хозяйски, и всей душой болеющего за общее дело. В общем, машины у нас будут. А рабочие руки… Да ведь это уж от вас зависит, товарищ Кадыров. Я думаю, вы ошибаетесь, когда говорите, что колхоз выдохся. Силы у нас неистощимы, исчерпать их нельзя, их можно только не видеть. Да, да, мы подчас ходим по золоту и не видим его. И жалуемся: мы слабые, мы бедные. А стоит пошире раскрыть глаза, и ты - хозяин несметных богатств! Смелей, товарищ Кадыров, используйте технику, и в колхозе повысится производительность труда. Гоните лодырей из чайханы в поле, - вот народу на поле и прибавится. Решительней выдвигайте женщин, - вот вам и еще пополнение для колхозной армии. А сколько высвободится рабочих рук, когда мы переселим на целину горные кишлаки и у дехкан наших не за тридевять земель, а тут же, под боком, будет плодородная земля! Ведь сейчас многие колхозники копаются на мелких горных участках, почти без пользы расходуя силы. Людей в колхозах много, а хлопка мало, и себестоимость его еще очень высока! Сколько, товарищ Кадыров, гектаров хлопка приходится на каждого трудоспособного члена вашего колхоза?
- Формально - четверть гектара.
- А фактически больше?
- А нам больше не надо, у всех и так работы по горло!
- Значит, хромает у вас организация труда- Вон в Голодной степи на каждого приходится по два, по три гектара, и никто еще не выбился из сил! Зато трудодни у колхозников побогаче наших и неделимый фонд у них неуклонно растет.
- Длинный разговор - лишняя тяжесть для ишака, - упрямо сказал Кадыров. - У них свой план, у меня свой. И не с неба он свалился, мы его у себя на правлении обсудили, продумали… Трудодень у нас тоже не бедный. Колхоз хорошие премии получает.
- За то, что сдает хлопка меньше, чем может? Да велика ли от этого польза - и нам и государству? А трудодень… Он хоть и не тощает, да ведь и не тучнеет! Нет, товарищи, нам необходимо поднимать целину. Это общее наше желание!
- На одном желании далеко не уедешь, - опять не удержался Кадыров.
- Я уже говорила, что освоение целины - дело практически вполне возможное. Но и желание нельзя сбрасывать со счетов] Залог реальности любого плана как раз в желании народа, в его энтузиазме, в дружной воле к победе!
Во время выступления Айкиз Кадырова бросало то в жар, то в холод. Он не спорил с ней, а лишь перебивал ее, и отрывистые реплики выдавали и его раздражение, и его неуверенность. Исподтишка он наблюдал за собравшимися: как-то они ко всему относятся? Впрочем, по-настоящему его интересовало только мнение Султанова и Джурабаева.
Султанов вел себя непонятно: он перестал писать, свободно откинулся на спинку стула и посматривал на всех с чувством превосходства и с какой-то даже сострадательной благожелательностью: мол, пожалуйста, говорите сколько душе угодно, только все это - впустую. Он был спокоен и благодушен, но Кадыров не мог угадать, что таится за этим спокойствием. Остановив повеселевший взгляд на Кадырове, - тот сидел туча тучей, и это, видно, рассмешило Султанова, - председатель райисполкома обнажил в ослепительной улыбке свои белоснежные, влажно поблескивающие зубы; но Кадыров опять не понял, что значила эта улыбка. Джурабаев тоже выглядел спокойным, но это было спокойствие серьезное, сосредоточенное. Кадырову показалось странным, что Джурабаев ни разу не остановил его, хотя, судя по другим заседаниям, он терпеть не мог д когда перебивали выступавшего, и стоило только кому-нибудь подать с места несдержанную реплику, как самописка секретаря райкома начинала отстукивать на графине, пресс-папье или чернильнице сердитую дробь. Добрым ли предзнаменованием была сегодняшняя покладистость Джура- баева? Во всяком случае, надо было ею воспользоваться; и когда Айкиз затронула вопрос о переселении, Кадыров даже встал с места, чтобы возразить ей. Джурабаев кивнул: говори, слушаем… Однако Кадыров от этого только растерялся и, снова опустившись на стул, угрюмо пробурчал;
- Это нто же, по-вашему, будет переселяться, товарищ Умурзакова? Такие, нак Муратали? Что- то не верится…
- Вот-вот! - подхватила Айкиз. - Вы говорите все это потому, что не верите в народ. Вы не видите в людях желания жить лучше, красивей. Мы построим для новоселов новый кишлак. Из глинобитных, старых лачуг, в которых гуляют сквозняки, люди перейдут в крепкие, добротные дома! Переселение поможет развитию не только местной экономики, оно поднимет и культуру. Смирнов прав: в нашей жизни все связано друг с другом; уцепишься за ветку, а клонится все дерево! Мы зовем дехкан к лучшей жизни, - а кто же откажется от хорошего? Недаром у нас накопился целый ворох заявлений от колхозников, желающих переселиться. И мы уверенно смотрим в будущее. А вам, товарищ Кадыров, не мешало бы вспомнить о прошлом. Вы и год назад во всем сомневались. Оглянитесь назад: может, Кадыров тех дней расскажет вам о своих ошибках, поделится с вами своим горьким опытом. Поговорите- ка с ним по душам!..
Кадыров расстегнул воротник гимнастерки. Ну вот, так он и знал! Ему уже колют глаза прошлыми ошибками! Сейчас скажут, что они его ничему не научили, что он не сделал выводов из уроков прошлого… А, будь прокляты все эти беспокойные выдумщики! Не сидится им на месте! Ведь как все хорошо шло… Ну да, полтора года назад он допустил ошибку, но потом покаялся, и теперь ему казалось, что все неприятности позади. Колхоз вышел на одно из первых мест в районе, председатель окружен почетом, - в общем, жить бы да радоваться. Как говорится, от добра добра не ищут. Да и приведут ли к добру рискованные затеи? Один раз получилось, а в другой раз может и сорваться. Колхозники сейчас не бедствуют. Родине колхоз тоже приносит пользу. Так нет же! Этой Айкиз все мало! Выскочка!
Но бюро слушает ее с одобрительным вниманием. Скрипят карандаши… Перед Джурабаевым не видно обычной горки записок: неужели никто не собирается выступать? Им все ясно, умникам! А может, поддержать Умурзакову? Поднимут они целину, и тогда на всю область, на всю республику прогремит слава о Кадырове! Да, если они эту целину поднимут.., А если нет? Хлопот-то и сейчас поверх головы, затылок почесать некогда! А тут новые заботы, новая бтветственность. Не выгорит дело, - спросят с него, с Кадырова: «А ну, товарищ Кадыров, выкладывай-ка ключи от своего стола!» Нет, рисковать нельзя. Пусть Айкиз рискует; она и не думает о том, что может оступиться. Что ж, это Кадырову на руку… Хм… А вдруг они добьются своего? Повезло же им в позапрошлом году… Спасибо Султанову, это он выручил тогда Кадырова. Но теперь-то с ним не станут церемониться, пулей вылетит с председательского кресла, если им повезет! И откуда они берутся, эти новаторы? Вон их сколько развелось, как сорняков на заброшенном поле. Все только и мечтают о том, чтобы выдвинуться. Потому-то и носятся со своими планами. Как это сказал о них когда-то Султанов? «Гигантомания!..» Они знают, что Кадыров не пойдет на сомнительные авантюры, вот и решили обскакать его. Но Кадыров ни с кем не хочет делить власть. Он привык к тому, что колхозники при встрече с ним почтительно прижимают руки к сердцу: «Салям, достойнейший председатель!» Он привык в кругу друзей солидно рассуждать о своем колхозном хозяйстве. Он привык к своему кабинету, к обжитому месту за столом президиума, к своим полям, по которым ходит медленно и уверенно, как полновластный хозяин, советуя, указывая, подгоняя… И он зубами вцепится, а не упустит председательского поста. Мы еще поборемся, товарищ Умурзакова! Еще посмотрим, чья возьмет! Там, «наверху», о затее ретивых «застрельщиков» и ведать не ведают. И неизвестно, как-то ее примут. К тому же, Кадыров не один, за спиной у него такая гора, как председатель райисполкома. Что ж это Султанов-то молчит?.. Ведь если бюро утвердит этот план, ему тоже придется несладко. Надо помешать им, иначе все пропало! В одиночку Кадырову с ними не справиться… Он вон сцепился с Айкиз, и ему же надавали по щекам. Кадыров даже потянулся рукой к щеке: ух, как горит! Он чувствовал, что почва уходит у него из-под ног, и весь его вид говорил о растерянности: ведь как ни скрывай болезнь, а жар ее выдаст!
