-...Да, все по предоплате, естественно, поскольку я являюсь гарантом со стороны продавца. Я так и сказал, что это мой сын, что он может достать такую партию. Естественно, со всеми необходимыми документами и сертификатами.
Илья еще некоторое время пристально смотрел на отца, хотя поначалу ему было противно это делать. Постепенно вкус к прибыли взял свое и теперь он видел перед собой клиента...
-Тогда делаем так, - сказал он. - Ты с деньгами едешь со мной, в определенном месте я тебя пересаживаю в фуру с товаром. И мы расстаемся...
-Хорошо, я согласен. Думаю, и партнер мой будет согласен. Ты когда сможешь достать эту партию?
-Мне надо договариваться, сразу такого количества может и не быть. Давай на послезавтра забьем.
-Хорошо, - легко согласился Вова, - деньги в городе, в любой момент подвезут.
-Значит, договорились! - Илья протянул руку для пожатия, что означало расставание.
Отец принял этот жест естественно, даже глазом не моргнул. Они не виделись несколько лет и вот так просто разойдутся, не сказав друг другу ни единого слова вне выгоды, вне сделки...
Вова уходил прочь от машины, Илья смотрел ему вслед - думал, что чем-то неуловимым похож на своего отца. И ему стало грустно, что он так отшил этого старика. Потом он решил поговорить с ним после сделки. И сделка случилась буквально через день.
Вообще, все складывалось последовательно, без суеты, как будто они не в первый раз встречались для сделки. Фура с товаром подъехала к условленному месту, Илья в это же время встретился с отцом и тот передал ему деньги. К водителю фуры в кабину сел человек от покупателя, второй скрылся в прицепе, вскрыл на выбор коробки, позвонил, потом вернулся в машину, которая должна была сопровождать фуру, и они поехали по своему маршруту. Фуру загружали двумя маршрутами - подгоняла товар машина с липовыми номерами. Так делали всегда, чтобы не спалиться. Если нет разработки, то случай не выдаст, - решили в свое время партнеры, и так действовали всегда. В стране царил беспредел, но все-таки иной раз кого-то ловили для проформы, по случаю, по договоренности, по недоговоренности, если что-то в системе ломалось, что-то менялось, кто-то начинал жадничать, кто-то с кем-то не договаривался... Отец Вова намекнул, что могли бы встретиться вечером и обмыть это дело. А сын Илья подумал пару секунд, но почувствовал только отвращение - видеть эту рожу, слушать этот голос, а особенно рассуждения, - нет уж, такое выше его возможности терпеть...И потом, весь день названивала Лика - она уже была пьяна, предлагала встретиться, что-то говорила по поводу совместной жизни:
-Нам надо привыкать друг к другу. Мы семья. Полноценная семья. Скоро у нас будут дети... Нам надо вместе жить теперь...
Он готов был соглашаться с каждым ее утверждением, разве что вопрос единственный напрашивался - как пьянство согласуется с беременностью, что на выходе можно получить, если продолжать так часто и так помногу пить?
-Лика, ты снова пьяная. А как же беременность? - по своей глупости, или наивности, спросил он.
-Да, конечно. Я больше не буду. Так получилось сегодня, - сказала она, - больше такого не будет....
Он не верил ей, но помчался на встречу. В этот день она встретила его очень ласковая - терлась об него как кошечка, говорила всякое, отчего-то всплакнула; чувства у него к ней были возвышенные, даже слезы наворачивались, особенно, после того, как он тоже выпил от души, или для души. Они признались друг другу в любви вечной и уснули в обнимку. Он успел похвастаться, что сегодня на отце срубил большой куш... Она отметила, что он настоящий мужчина.
Еще вспомнил, как смотрел на него Сергей во время сделки. Он же был все время рядом, - дело проворачивали вместе. И было неясно для него, почему он с первого раза отказался от сделки, а с подачи отца согласился? Все так понятно, до примитивного просто, и вместе с тем так ужасно! Будто родину продал, будто сдался в плен, будто согласился на операцию по смене пола...
**************************************
С этого дня прошло, наверное, недели три, может и поменьше. Немного надоедала Лариса - она названивала ему на трубку и пыталась что-то понять, в чем то его упрекала, потом будто смирилась окончательно со своей участью; называть себя совершенно обманутой женой не могла, потому что Илья продолжал ее содержать и не отказывался от детей, вот только он не скучал по ним, как если бы совершенно забыл об их существовании. Ну не испытывал он к ним никакого влечения, не сжималось сердце от разлуки, не было никаких чувств, кроме единственного сознательного состояния, которое может переживать человек, обремененный обязательствами. Он был обязан. Раз сделал двух детей, он станет исполнять свои обязательства. На этом все, и даже мысль о том, что он есть продолжение своего отца, который также не мог чувствовать ничего человеческого к своему сыну, не отвлекала его надолго - мысль эта легко рассеивалась, как сигаретный дымок, смешиваясь с затхлым запахом в квартире, с общей атмосферой скуки и паршивости.
Лана, кажется, и вовсе переехала к ним жить. Во всяком случае, просыпаясь, он всегда встречался с ней. Часто у них получалось трио, которое они приноровились исполнять очень лихо - каждый понимал желания другого, кажется, по одному вздоху или выдоху; подчиняясь инстинктам, они и двигались слаженно, и желания исполняли без слов, по наитию, отчего приводили друг друга в восторг. Хотелось даже думать, что так будет происходить отныне и на вечно... Или это только Илье так хотелось думать?
Однажды они так разошлись, а Лика так орала и извивалась, задавая безумный темп, что в какой-то момент Илья решил, что она в своем возбуждении, в проявлениях этого состояния превзошла все ожидания и всех его бывших партнерш. В этот день они были вдвоем, сходили с ума в полумраке; она истекала как последняя нимфоманка, простыни намокли и это его заводило особенно. Когда вакханалия была завершена. Они немного полежали, отдышались и пошли покурить на кухню, немного добавить, чтобы чувство эйфории не прошло вдруг. Там, при свете ночника, и увидели, что все измазались кровью. Лика чуть сознания не потеряла - была бы трезвой, наверняка бы испугалась по-настоящему. А так. После первого чувства обескураженности и немного страха, махнула рукой. Сказала, что, наверное, надо бы "скорую" вызвать, потому что иначе она истечет кровью, что это, должно быть, выкидыш у нее. Илья испугался больше, они вызывали медицинскую помощь, а пока ожидали, помылись оба, оделись, и пропустили еще пару рюмок. Лику увезли одну, он остался. Накатил еще столько, сколько мог, и лег спать. Проспал долго, почти сутки - отметил, что впервые выспался за последнее время... Когда протрезвел и вспомнил все, подумал, что так оно лучше - ни к чему еще дети, как если бы это было венерическим заболеванием. Мир меняется, дети - это обуза; жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за отданные кому-то дни, месяцы и даже годы. Жить надо весело, в удовольствие, чтобы было что вспомнить. Наверное. Впрочем, он улыбнулся этой галиматье, остановил процесс рассуждения, послал все далеко от себя, привел себя в порядок и уехал по делам - вначале надо было проведать Лику, потом вдруг появилась эта странная идея навестить отца - все-таки спросить его, почему он так относился к ним с мамой?
Отец Вова легко согласился с ним встретиться. Погода стояла солнечная, даже появилось желание прогуляться по парку, рядом с которым они встретились. Вова приоделся. Илья подумал, что у него наверняка есть женщина, которая сумела так со вкусом подобрать одежду для этого старика, так что тот теперь смотрелся состоятельным и состоявшимся человеком. И Вова был собой доволен, кажется, даже отметил, что сын на нем несколько задержал свой взгляд, удивился... Дальше они решили прогуляться, потом, если будет желание, посидеть в кафе на берегу пруда.
