Звали этого отца Вовой и теперь ему уже было года на три больше полтинника, хотя выглядел он старше; наверное, пил много, или от безделья, когда, не имея пристанища и постоянной работы, то и дело втягиваешься во всякие авантюры и живешь по разным городам с разными людьми, то там, то тут вписываясь в разные "темы". Ему везло на авантюры, часть из которых инициировал он сам. Странное дело, что сидеть ему не пришлось ни разу, тогда как подельники уходили мотать срок. Кто-то догадывался о его гнусной натуре, но никто в этих мелких делах не обладал сноровкой настоящего бандита, со связями и мало-мальски авторитетом, чтобы отомстить... Или Вова умел выбирать подельников и вовремя менял дислокацию. Гнилой был человек, несомненно, но веселый... По-своему веселый, когда умеют смеяться там, где всем становится грустно...
-Ну что, сын, встретимся сегодня? - спросил Вова.
-Нет, ответил сын, сегодня я с тобой встречаться не буду. Занят. Позвони завтра...
-Ты не понял, Илюша, я еще не в том состоянии, чтобы пузыри из носа пускать и просить у тебя милостыню.
Илья легко представил, как из носа отца вырастают сопливые пузыри и его, и без того брезгливого в отношении этого человека, передернуло всем телом.
-А проси - не проси, батя, я тебе ничего не дам.
-Дашь, сынок, еще как дашь, если я на тебя в суд подам. Я тебя вырастил, теперь ты будешь за мной ухаживать, если я вдруг стану немощным. Закон есть такой... Но я не поэтому с тобой говорю. Я тебе тему привез хорошую, жирную...
-Ага, я представляю, чего от тебя можно ждать... А ты вообще чего с угроз начал. Знаешь, говорят ведь, нет человека, нет проблем. Не станет тебя, не будет у меня проблем. Так что не суйся, если хочешь прожить свой век целиком...
-Напрасно ты так. Ты вначале выслушай, потом делай выводы...
Судя по голосу, по тону, Вова был уверен в себе и в своей теме...
-Ладно, все, ты мне надоел, батя. Завтра звони, встретимся.., - сказал Илья и выключил связь.
Отец перезванивать не стал. Вскоре появилась Лика, за ней вышел ее начальник. Они сели в джип и быстр уехали. Такое он наблюдал впервые. Набрал ее номер, спросил спокойно, как дела. Она отвечала радостным голосом:
-Я соскучилась! Мы сегодня встретимся? Ты приедешь?
-Скоро буду, - отвечал он.
-Хорошо очень! Мы можем встретиться. Меня подбросят к дому. Приезжай...
Вроде отлегло от сердца, он почувствовал, как расслабляются мышцы тела... Удивительно, что при своем скромном росте и невидной фигуре он обладал незаурядной силой. Рукой в пожатии легко бы смог сломать косточки чьей-нибудь кисти, привыкшей держать ручку и тарабанить по клавишам компьютера; удар отработал такой, что легко посылал человека в нокаут, но чаще боялся убить, потому бил вполсилы. Вынослив был как старый бегун, потому что когда-то бегал по утрам, вернее - всю молодость и все отрочество провел в спорте, разве что когда с отцом вдруг запил, и то на короткое время... Думается, вся эта сила и выносливость перешли ему именно от этого отца, хотя тот был повыше. Ростом он пошел в маму, должно быть, и характером тоже, хотя теперь все чаще стал сомневаться, все чаще стал ловить себя на гневных порывах и какой-то совсем необоснованной злости, которая возникала вдруг и исчезала внезапно, быстро, как икота... Его даже смешили эти приступы гнева. Потому что он их контролировал легко, и больше всего хотелось понять связь между событиями жизни и этой своей реакцией. Пока эту связь нащупать не удавалось.
По пути он заехал в магазин и набрал к ужину полный пакет. Знал, что останется на ночь. Сегодня он точно останется на ночь.
Лика была уже дома, встретила его по своему обычаю радостно, "обнимашками", как она выражалась, и сильным запахом алкоголя. Это означало, что принимать сегодня она начала уже на работе. Ей было весело, радостно!
Она взяла пакет и, накренившись набок под тяжестью, пошла на кухню. Разуваясь, он смотрел ей вслед, удивлялся, что она успела переодеться - сменить джинсы на короткое платье; изменила прическу - распустила волосы, освободив их из хваткой скрепки. Вот и казалась ему молоденькой девочкой... с недетскими глазами и подростковой фигурой. Вообще, в ее лице было что-то от беличьей мордочки - не в чертах, не в замысле природы, а в выражении этого лица, особенно когда она напивалась. Он эту особенность приметил давно и готов был бы насмехаться каждый раз, если бы не страх, пока еще существующий страх, поссориться серьезно...
Лика умела кухарить и делала это даже с удовольствием, пока градус не зашкаливал. Получалось у нее быстро и вкусно. Он мог ей помочь в мелочах, если она просила, а так садился, курил, смотрел на нее; они разговаривали о пустяках, хотя, больше спрашивал он и она что-то рассказывала, иной раз отвлекаясь на сообщения в трубке и отвечая коротко... А еще Илья, когда знал, что останется на ночь, начинал догонять ее - наливал себе понемногу, курил с удовольствием, с особым смаком, как бывает, когда куришь после первых рюмок водки или виски, выпитых на голодный желудок ... Она-то пила вино, которое он терпеть не мог, а он заводился медленно с крепкого алкоголя, помня, вероятно, как это делал отец.
Когда они сели за стол, Лика прекратила суетиться, налили себе по полной в стакан и фужер; она сказала вдруг просто, между прочим:
-Я, кажется, беременна! - и сказала так, наверное, как если бы у нее нашли триппер, или она купила бы новый телефон.
Он услышал свой вопрос как бы со стороны, немного удивляясь свой реакции:
-А чего пьешь? Тебе нельзя пить.
-Знаю, но я ведь пока не уверена, что беременна... на самом деле.
Он кивнул.
-А от кого?
-От тебя, от кого еще?
-Почему ты так уверена? - продолжал он так спрашивать, просто следуя свой логике, а еще потому, что водка начала действовать, окуная его в теплынь беззаботности и спокойствия.
-Да потому, что я вообще никогда не беременела, а вот от тебя почему-то получилось... Ты рад?
Он вспомнил своих детей и представил, как скоро, чуть ли не завтра, у него будет еще одна девочка. Представил, но до конца не понял, что такое возможно. Надо было спросить что-то очень важное, а он не мог вспомнить. Вспоминал, как дети занимались своими делами, а он сидел и смотрел на них, как нервничал, сам не понимая отчего... Теперь он будет и здесь сидеть и смотреть на девочку. Но вначале она будет маленькой и Лика не сможет справляться, ей никто и помогать-то не будет; у нее нет никого, значит, ему придется заниматься ребенком - вставать по ночам, готовить кашки, или как там?.. И, ведь совершенно не было уверенности, что ребенок этот от него...
-Илюша, ты расстроен? Я так и думала!
-Не, просто привыкаю к мысли...
-Ааа. Ну если так, тогда хорошо, понятно...
-Ну давай, за девочку! - предложил он выпить.
-За девочку, так за девочку! - отвечала она.
Они выпили.
-Все-таки не надо пить! - сказал он с серьезным видом.
-Не надо, - отвечала она, но вдруг рассмеялась, - а то получится из нее такая же пьяница, как я. Я ведь не пьяница?!
-Нет, ну что ты. Не надо так о себе.
-Не надо.
-А на кого она будет похожа? - спросила Лика.
-На нас, - отвечал Илья. - На кого еще? Вот прикинь, заходит она на кухню, такая, в платьице, и мы тут сидим и разговариваем.
-А как мы ее назовем?
Он задумался, посмотрел на нее и удивился желанию ударить по этой тупой физиономии. А еще в этот момент засветился экран трубки и раздался характерный звук, означающий, что пришло сообщение.
Она схватила трубу и начала лихорадочно барабанить по экрану пальцами, улыбаясь улыбкой недоумка. А он схватил ее и поволок в спальню. Она шуточно отбивалась, и не стала сопротивляться, когда он отнял трубку и отложил ее в сторону.
...Спал плохо, тяжело, было душно, да и Лика храпела А поутру, когда подумал, что проснулся, увидел дочь свою. Она стояла и смотрела попеременно то на него, то на Лику. Ему стало стыдно, он растерялся, подскочил, хотел спросить, как она здесь оказалась?
