Литмир - Электронная Библиотека

(здесь заканчивается запись за 26 августа)

1938

14 апреля

Хоть и холодно, а весна! Мокрый, весенний, особенный воздух. Черт, как же хочется (зачеркнуто) (снова зачеркнуто) насрать на них на всех и уйти. Все равно куда. На край земли.

Например, к углу Длугой и Свентокшижкой[5] (хе-хе-хе). Фаина. Фаня. Фанця. Ну, это чересчур: Фани с нее достаточно. Любопытно: неужели она боится собак меньше, чем я? Ну, если быть откровенным (наедине с собой), то я не боялся: элементарная осторожность. У растреклятого пана Брыли такой Дзыга, что вступать в открытый бой было бы в высшей степени неосмотрительно. Целый квартал драпал от проклятой псины, дьявол. Хорошо, что наших не было…

Но Фаина-то все равно вышла и пошла на нее. Не ОТ нее, а НА нее. Ради меня, мальчишки. Незнакомого.

Ну, все равно поганый зверюка цапнул не ее, а меня. Сам-то я могу драпать, для себя, а когда девчонка идет, как дурында, на верную смерть, это ведь уже совсем другое дело. Весело вышло: сам драпал, сам же и оттаскивал Фаню, и загораживал. Вот если б не вылезла, когда не надо, все хорошо было бы! Вечно эти девчонки…

Тоже мне, героизм. Хотя — она ж не знает, кто такой Дзыга. Что он порвал когда-то Фрицека Лесснера. Не знала, вот и вылезла. А так — убежал бы спокойненько, как убегал уже тыщу раз.

И не встретил бы Фаню.

Мда. Хорошо, что Агнешка никогда не прочитает этот дневник.

15 апреля

Нет, все-таки не зря я таскался весь день у озер и болот.

Во-первых, будем рассуждать здраво: к Фане я пойти не могу, не в наших обычаях надоедать. Хоть отец и надоел смертно со своими поучениями, но все-таки я — Слонецкий, и родовая плесень, со всеми ее представлениями о шляхетном поведении, осела и во мне. Ну что подумает Фаня, если я заявлюсь к ней?!!

В школу пойти — тоже не могу: как я буду там сидеть?

По городу слоняться осточертело (хоть я и Слон, хе-хе). Выход один: прочь, на край света, на болота!

Во-вторых… Болота понимают меня. А я их. И озеро. Они единственные, кто понимает меня. Весна, все оживает, выпрямляется, набухает влагой, как слезами — и радуется, радуется… А я тоскую. Но болото понимает мою тоску, с ним хорошо тосковать. И озеро…

Ни один дурак не пойдет туда, куда ходил я. Думал, что уже подзабыл свои тропочки, кочечки, гиблые дорожки… Нет, все помню, все по-прежнему — и пень, где живут ужи, и толстые кочки, где полтора метра прыжок, и вот тот самый тайный лаз в камыши, куда не полезет даже Дзыга… Как я там, у самой воды, под вербой сидел — и все ждал, когда всплывет ундина. Идиот был, шкет, а вспомнить приятно…

И сейчас… Хоть и попало за грязь и насморк, и за руку, что не перебинтовал — но на душе легко. Тоскливо и легко. Фаня, Фаня, Фаня.

18 апреля

Хоть и горло распухло, как мертвяк, а хорошо, что я побывал у Фани.

Даже не верится, что все это было.

20 апреля, утро

Лежу в постели и честно, без жуликов болею. Пропитался весь чаем с малиной и стал влажный, как болото, так что из меня по ночам, наверно, малинник будет расти.

Ну и что, что она жидовка? Жиды тоже разные бывают. Вон отец обедает с паном Рубинштайном. А почему? Честный человек потому что, шляхетный. У них тоже свой гонор есть. Фаня — шляхетная, настоящая. Она могла бы быть мужчиной, рыцарем, хоть и тоненькая, и глаза у нее, как темные тюльпаны. В ней сила есть, она где-то внутри нее, глубоко… Голос нежный, как у птички, но и сила. Как она читала Словацкого, «с вами жил я, и плакал, и мучился с вами, равнодушным не помню себя ни к кому»!!..

Я сейчас тоже пробую читать, но у меня совсем не так получается, кисло. Фаня, Фаня, Фаня!!!!!

А Яцек дурак и попугай.

День

На дворе весна, все дышит и сверкает, а я тут болею. Фаня, Фаня…

А хорошо, что Австрия теперь — часть Германии[6]. И все люди, которые говорят по-немецки, живут теперь в одной стране. Еще, правда, Швейцария, но пан Гитлер быстро ее прищучит, с ее «нейтралитетом». Настоящая сильная рука! Эх, если бы наша Родина снова стала Великой Речью Посполитой, как при Ягеллонах![7] и все земли, где звучит польская речь, стали бы одной Державой, одним единым. Пан учитель говорит, что скоро пан Гитлер поможет нам и все наши земли вернутся к нами, все наши Восточные Кресы[8] — от Минска до Прута.

Агнешка все время ходит ко мне… Фрукты носит, чтоб поправлялся.

Как надоело, и жалко ее.

Вечер

Была опять.

Я вот думаю: может, я зря тогда рассказал ей?.. Но не мог же я, в самом деле, не камень у меня в груди: она так плакала, и так улыбалась, что я живой… И Збышек рассказал мне, как она кричала тогда, и хотела прыгать в дырку, и на Збышека с Яцеком кричала, что они трусы; и как они ее держали, а она билась… Ну, она дурында, а они все правильно сделали: сразу побежали за взрослыми, чтоб веревка и все такое. Это был единственно правильный выход с их стороны — они ведь не знали про тоннель, и что я вылез в подвалах городского архива…

Любопытная статейка была тогда в «Курьере Мазурскем»: таинственный налет на городской архив, хе-хе! Взломана дверь в подвалы, и сторож видел злоумышленника, которому удалось скрыться, но ничего не пропало. Вот дураки-то!

Интересно: с ТОЙ стороны ход открывается?

Получается, что о нем знаем только мы: я и Агнешка. Во всем городе. Во всем мире. Другим-то я наплел, что вылез там же, пока ребята бегали за помощью.

Мы. Черт, как же хочется, чтобы это были другие «мы»… Рассказать Фане? или нет?

21 апреля

Была Фаня. Фаня, Фаня, Фаня, Фанця…

И как паскудно, что она… Ну конечно же!!! Встретилась с Агнешкой. Еще и в шляпке…

Дьявол, к черту всех девчонок. Ну почему так??!!!

Вроде бы не ссорились, ничего такого…

Но Фаня больше не придет. Я знаю.

И как я теперь к ней?

Дьявол, ерунда ведь, галиматья, ничего же нет, опутало невидимыми нитями какими-то, бери хоть подыхай………

4 июля

Странное нынче выдалось лето. Вроде и свобода, и ходи куда хочешь, а нет желания. Будто давит что-то. Даже болота мои замолкли, предали меня. Или я их предал? Как-то высох внутри.

Плавал сегодня на тот островок. Никто о нем не знает, кроме меня. И двух цапель, что живут там. Вообще там птицы!!! всякие, и такие, каких я нигде не видел. Как зоосад, диковины на каждом шагу. А в сердце сухо.

Что-то испортилось во мне. Перегорело.

Там древняя хата есть. Брошенная, не знаю, сколько ей столетий. Стоит в яме[9], сверху прикрыта зеленью, да так, что и не найдешь. Я такие видел только, когда на хутор ездил, и то они были живые, новенькие. Хата крепкая, бревна как бочки, но людей там ни следа. Еще до разделов[10], видно, ушли. Болота, лихоманка, зимой-то как там?..

А я бы остался в ней. С Фаней. Может, и сухость бы размягчилась внутри, и снова стал бы я такой, как раньше. Я бы охотился, Фаня бы (далее тщательно зачеркнуто).

Вот мечтал я все, пока была учеба, как мы с Фаней летом!.. и как она все поймет… А она уехала. К бабке на хутор. Приедет, а там — снова в школу, снова «je construis, j’aime, je suis»[11], снова по расписанию, как поезд — туда-сюда по рельсам. Ту-туууу!

1939

4 января

Вот и позади Миколай[12], Рождество, Новый год…

вернуться

5

Названия улиц по-русски — Длинная и Святокрестовская.

вернуться

6

Имеется в виду «аншлюс» (присоединение) Австрии к нацистской Германии, фактически — оккупация Австрии Германией 11–12 марта 1938 г. Эта оккупация позиционировалась гитлеровской пропагандой как «воссоединение всех немцев в едином рейхе».

вернуться

7

Ягеллоны — королевская династия литовского происхождения, правившая Польшей в 1386–1572 г.г. Подсолнух немножко напутал: «Речь Посполитая» — государство с выборным королем — возникло в 1569 г. Вероятно, путаница возникла оттого, что пафосные фразы о Ягеллонах и Речи Посполитой смешались в голове Подсолнуха в единый образ «золотого века Польши».

вернуться

8

Восточные Кресы — польское название территорий, лежащих к востоку от польской границы (Белоруссии и Украины) и отошедших к СССР. Однако большая часть территорий, утерянных Польшей, принадлежало тогда Германии. Разумеется, Гитлер никак не был заинтересован в возвращении этих территорий Польше, как и в присоединении к ней советских Восточных Кресов.

вернуться

9

Вероятно, Подсолнух набрел на старую охотничью землянку.

вернуться

10

Имеются в виду разделы Польши между Россией, Пруссией и Австро-Венгрией (1772, 1793, 1795).

вернуться

11

Французские глаголы: я строю, я люблю, я играю.

вернуться

12

Миколай — праздник святого Николая. В католических странах отмечается 6 декабря. Именно с этим праздником связана традиция дарить подарки, впоследствии перешедшая на Рождество и Новый Год.

2
{"b":"589068","o":1}