…Познакомились Хосок с Чимином давненько: как-то маг в прыткой своей юности состоял в разбойничьей шайке, где его невоспетые навыки принимались за божеские, и путешествовал по южным землям. Чим однажды спас ему жизнь, дав уйти от соплеменников.
— Если бы не Чим, я бы с вами тут и не разговаривал…
— Да перестань, ты бы уж точно не пропал, негодяй! — возмутился Чимин и прикончил еще одну куриную ножку.
— Всё это, несомненно, любопытные истории, — выдыхает Чонгук терпеливо. — Но давайте перейдем к сути дела. Ты, Хосок, как я понял, мастер своего промысла.
— Ух, телепортация сработана на ура…! — похвалил Тэхён еще раз и уже вознамерился обучиться некоторым тонкостям.
Хосок не из тех, кто смущается за должную похвалу, поэтому пожимает плечами.
— Так и есть. И кто вы такие – догадаться несложно. Альфа и его Альта́ра. Вот уж не думал, что застану подобное явление на своем веку. Что же вас привело ко мне?…
— Вообще, путь наш пролегает много дальше, но мы посчитали нужным пройти через столицу, провиантом запастись, местные слухи послушать и повидаться с тобой, естественно. Что толкового скажешь?
— О вас-то? Легенда гласит, что некие пришлые обрученные перекроят карту мира.
— Что за легенда? — нахмурился Тэхён.
— Сейчас покажу.
И Хосок быстренько метнулся до стопки книг на соседнем столе. Развернул одну огромную посредине и провел пальцем по жесткому пергаменту. На желтовато-серых страницах поблекшие рисунки показывали солнечное затмение и собравшийся на холме народец, ниже – волка, держащего на руках ведьму со стигмами на запястьях и расписанной татуировками шеей, а чуть правее рисунок окончательно стерся и видны лишь пепельные пятна.
— М-да, не похоже на красивую сказочку, — поморщился Чимин.
Чонгук взволнованно посмотрел на Тэхёна и сжал его ладонь, пока тот вполголоса читал письмена на своем языке, но перевод ему не дается, и по складке на его лбу Хосок понимает, что пора вмешаться.
— Ой, это та еще давняя манера складывать слова, Тэхён, не мучайся. Мне дедок один переводил и расшифровывал. Давайте я вам перескажу вкратце. Здесь говорится о том, что в часы, когда не быть и капле света, то есть, при солнечном затмении, явятся бедствующим обрученные судьбой, то есть, вы. И будет миру, погрязшему в войне, суждено либо очиститься, либо сгинуть.
— И всё? Так размыто? — фыркнул Чонгук. — Тоже мне легенда…
— Там еще часть есть, но ее затерли, — развел руками Хосок. — Книжка не моя, из библиотеки спёр. А можно узнать подробнее, куда вы направляетесь? Может, и я с вами захочу.
— Ты-то? — обрадовался Чим, хлопнув в ладоши. — А что, было бы неплохо!
— Не тебе решать, — приструнил альфа и взглянул на задумавшегося Тэхёна, вновь обратился к Хосоку, поведав о том, кого они ищут и по чьим следам идут. — Ты об этом старце слыхал?
— Еще бы! Наслышан я о старике, живущем больше века! — благоговейно воскликнул Хосок и тут же лукаво ухмыльнулся. — Да ты смотри, мне с вами дорожка заказана. Ведьмака тебе своего беречь надо, как зеницу ока, а на магию и поддержание тебя кровушкой он сколько сил тратит? Правильно, много. Меня брать выгодно, самое то. Случись чуть что с Тэхёном, а врачевать над ним и некому.
— Ох, хитер… — пискнул Чим и присвистнул.
Доводов он привел достаточно для того, чтобы окончательно убедить Чонгука. Тот согласен на всё, что будет сделано ради Тэхёна. А он и не противится, опустил пушистые ресницы и разрумянился от смущения, думает, как хорошо, что им встретился Чим, как дивно, что их теперь целых четверо, и дальнее странствие не станется скучным.
В печке потрескивает огонек, жующий поленья, тихо переливаются три голоса, некоторые хихикают, некоторые холодно угрожают, говорят о том, как лучше будет пройти границу. Но Тэхён перестает понимать слышимое, после еды его разморило, клонит в сон после почти бессонной ночи, посвященной ласкам. Он так и задремал, приютившись под боком у своего волка. Хосок совсем убавил голос, Чим залюбовался. Чонгук погладил платиновую головушку, а на наблюдателей нахмурился и попросил продолжить Хосока говорить о местных кузнецах.
Проснулся Тэхён к вечеру, почувствовал запах свежеиспеченных сладких булочек со сгущенным молоком, как будто очнулся в детстве, побрел на шлейф сладости. На самом же деле, сторожившие его покой неплохо проводили время: Хосок успевал крутиться у печки и подсказывать Чонгуку, который резался с Чимином в карты, а последний шипел на них обоих, обзывая Хосока предателем.
Кутаясь в шерстяной плед, Тэхён заулыбался на пороге. Может быть, и не нужна им страшная участь легенд и пророчеств, кроваво-страстное соитие, а только тепло домашнего очага и верные друзья, вкусная пища. Вот и Чонгук наконец-то выглядит по-человечески заинтересованным и… простым, каким себе быть не позволяет. И даже смешно оттопыривает губу, когда крепко задумывается.
Тэхён тихонечко проскользнул внутрь и уселся рядом, лучезарно улыбнулся и похлопал сонными глазами. Отложив карты, Чонгук бережно схватил его за шею и сочно впился в губы, трепетно выказывая то, как соскучился за несколько часов.
— Смотри осторожнее, а то съешь, — не удержался Чим, и Хосок втемяшил ему скалкой подзатыльник.
— Не сечешь ты в делах амурных, так помалкивай, волчара.
— А ты сечешь будто! — Чим потер ушибленную макушку. — У-у-у, злыдень маговский…
Тут Тэхён заулыбался в поцелуй, и Чонгук понял, что Хосок ему очень даже нравится, так что, почему бы действительно не взять его с собой? Но прежде всего, они смочили глотки чаем и насытились булочками. Свою порцию Чонгук отдал Тэ, пожаловался на то, что терпеть не может сладкое, и ведьмак схитрил: слизав пудру, ввернул ее ему в рот, заворачивая поцелуй приторный и жаркий. Чим закатил глаза, а Хосок смотрел завороженно, подставив к щекам кулаки: ну что поделать, души он не чает в том, что искренне и чувственно.
Состоялся долгожданный выход в город. Вечерние пейзажи щедро раздающей роскошь Столицы выглядели еще эффектнее, чем ожидалось. По мощеным булыжником улочкам прогуливались толпы людей, голосили торговцы и звенели монеты, лилась из пабов и трактиров музыка и хмелящий запах медовухи. Им повезло попасть на празднество прощания с осенью, и Хосок с гордым воодушевлением рассказывал, как у них тут здорово.
Тэхён еще и не видывал столько людей в одном месте! То тут, то там он ухватывал за гроши пищу, толченые травы и ингредиенты для зелий. Брал обаянием и неповторимой улыбкой, а Чонгук покусывал губы от ревности и следил за тем, чтобы барыги не вздумали обманывать. У ткачей Тэхён выбил за полцены темно-синий твидовый плащ для Чонгука, а для себя присмотрел фланелевую теплую рубаху, наскреб деньжат на починку обуви.
Народ гулял на ярмарочной площади, развевались на ветру цветные яркие фонарики и флажки. Кругом торжество, веселье, уличные артисты показывают немыслимые свои номера, пышут огнем факиры и изгибаются в танце молоденькие девицы. И если Тэхёну всё было в радость и в новинку, то Чонгук чувствовал себя лишним и чурался чужих прикосновений, напрочь отказывался участвовать в буйствах и не разрешал Тэхёну. Тот начал было дуться, но быстро успокоился, переключив внимание на идущую по канату девочку.
Им случилось на время расстаться, потому как Хосок повел Чонгука в кузничную, а Тэхён хотел заскочить еще «вон туда и туда» - присмотреть побрякушек в виде ожерелий и колец. Строго-настрого наказав Чимину следить за ним ценой собственной шкуры, Чонгук с тяжелым сердцем отпустил ведьму, уныло посмотрел вслед. Если не научится доверять окружению, да и самому Тэхёну – туго же ему придется.
Чимин с таким удовольствием взялся сопровождать Тэхёна, что дал ему втайне поучаствовать и в ловле куриц, и в скачках на пони, а потом их занесло в гущу толпы, где под звуки флейты и волынки оба принялись отплясывать, что есть сил. Когда Тэхён ухватился за руки Чимина и приблизил лицо так, что стал виден плывущий блеск в глазах и алые крапинки в радужке, черточки на губах и пленительная родинка на носу, Чим позабыл, как дышать, а Тэ отстранился и захохотал. Как льстило ему внимание и чужие восхищенные взоры! Он выглядел потрясающе, танцевал раскованно и местами смешно. Только на мгновение затылок его стало жечь от пристального взгляда со стороны, но узнать адресата в такой толпе казалось невозможным. Тэ нырнул чуть дальше и обернулся, наткнулся на мелькнувшее лицо, будто бы знакомое, но не успел отследить его исчезновение.
