— Вам ничего лучше в голову не пришло, что ли? — хмурится он.

— Оу… — Чимин охмелело покачивается и отирает губы. — Приветики.

Тэхён оборачивается и машет ему рукой.

— Купил, что просили?

— Купил.

Потом Чон долго смеялся над предыдущей версией украшений, и Тэхён тоже заулыбался. Чим драил кухню, пока подходила выпечка. По квартире распространился такой аромат, что закачаешься! Бисквит и сладости, как в настоящей кондитерской.

Надо ли говорить, что Чимин помрачнел и забеспокоился, думая о том, каково Тэхёну рядом с Чонгуком, правильно ли это - оставлять их наедине надолго и вообще поддерживать дружеский тон. По сути, Чимин ни разу не обижался на подростковые заёбы младшего, прекрасно понимая, что отнимать первую любовь, а то и увлеченность было с его стороны некрасиво. Но все они неправы.

— Мы погасим свет и будем ждать часа икс, — Чимин расхаживает по гостиной перед двумя подуставшими помощниками, — чтобы сюрприз выглядел сюрпризом.

— А когда Юнги войдёт, — продолжил Тэ, — стало быть, выскочим из-за угла.

— Он нас прибьёт, — угрюмо заметил Чонгук.

— Что-то мне подсказывает, что он прав, — скривил рот Тэхён.

— Не подпевайте друг другу, окей? Просто доверьтесь мне. Я знаю Юнги лучше вашего.

Кажется, Чонгук хотел поспорить, насупился, но промолчал. Он начинает втискиваться в список «внезапных подозрений Пак Чимина» на предмет определённых симпатий. И не сказать, что Чимин против, хотя бы потому, что Юнги достоин полноценного счастья, но насчёт его личной жизни и говорить нужно непосредственно с ним.

Проваляв дурака оставшееся время, ребята поиграли в карты, посмотрели телек и, приняв курьера с едой, подготовили площадку для пищи насущной, завалив коробками два сдвинутых журнальных столика в гостиной. Подошли и общие знакомые в количестве пятнадцати человек, все нацепили вязаные растаманские шапочки, вооружились язычками-свистульками и хлопушками. К важной минуте поздравляющая команда пребывала в укромной темноте, ожидая сигнала организатора в лице Чимина.

Нервы натянулись по струнке: захрустела сталь замка. Юнги едва успел дотянуться до выключателя, как всё включилось само, иллюминация ударила в глаза, полились звуки родимого регги, и толпа африканцев хлынула на него, крича «С Днём Рождения!» и триумфально опустошая хлопающие тубы. Конфетти цветными салютами опадает на пол.

— Вашу ж мать… — Юнги отпрянул к двери, чувствуя, как только что выкуренный косяк блаженно растекается по мышцам. — Парни, да ну вас, вы серьезно?

В иных случаях он бы злился на то, что его владения заняты и использованы не по назначению, но сейчас он, мягко говоря, тронут. И впереди планеты всей расчудесные улыбки Чимина, Тэхёна и Чонгука, которые поочередно подлетают с объятиями и поздравляют еще раз, уверяя, что день, когда Юнги родился - должен стать национальным праздником.

— Суки, а… — Шуга шмыгнул носом и заулыбался сквозь слёзы, промокнул глаза рукавом и велел всем идти и жрать за его здоровье. — Вечеринка объявляется открытой! Кто пьёт - пейте, кто бухает - пошли вон!

Раскурили два кальяна для любителей, по квартире поплыл дым-дурман. Пока Юнги поздоровался со всеми и уделил каждому внимание, прошло около получаса. Успев перехватить закусок, он на расслабленной манере подкатил к самой близкой тройке.

— Бля, как вам это в голову пришло, черти?

— Креативно? — вытянул шею Чимин.

— Банально до жути, но мне еще такого не устраивали, — Шуга отпил у Чонгука клубничного коктейля и причмокнул. — Вкусненько.

— Да на здоровье, — хмыкнул младший, заметив два глотка на дне.

— Жизнь продолжается, верно? — улыбнулся Тэхён.

Дать на это исключительно положительный ответ Юнги почему-то не торопится. Он дождался части вручения подарков и с удовольствием принимал преподнесенные дары в виде конвертов с деньгами, всякой сувенирной мелочёвки и оригинальных открыток. Чимин и Тэхён решили, что ему пригодятся новые студийные наушники и пару вещей его любимых брендов, а также высокие чёрно-белые «сникерсы» с разноцветными шнурками.

— Годно! — оценил Юнги, щедро раздавая объятия.

Остался только один Чонгук, который робко простоял в сторонке в роли наблюдателя.

— Чё замер? Сюда иди, показывай.

Растерянно оглядываясь, Чонгук прошёл к имениннику и раскрыл перед ним бархатную коробочку. Музыку сделали потише, толпа ахнула, кто-то закусил кулачки, кто-то ронял роллы и не доносил пищу до рта.

Чимин облокотился на Тэхёна, чтобы не съехать на пол, Тэхён мечтал о держателе челюсти. Юнги же заалел и приоткрыл рот, протягивая руки к содержимому.

Серебряный медальон, на котором изображен принц Тафари Маконнен - первый мессия растафари, символично распростер руки над горящим солнцем изумрудного камушка, по круглой кайме вьётся конопля, цепочка поблёскивает и отдаёт молочным переливом. Штука, которую в обычной сувенирной лавке не купишь, и у Юнги перехватывает дыхание. Обомлев, он первым делом пощупал Чонгуку бока.

— Ты чего творишь…? — шикнул тот.

— Да так. Проверяю, на месте ли твои почки, — шепнул он и поднял удивленные глаза. — Это же пиздец как дорого стоить должно.

— Хён, — он обхватил его за плечи. — Это подарок. Не имеет значения, сколько он стоит. Возьми.

— Банни…

Весомый вопрос: «Зачем ты это делаешь?» растворился в Юнги, как только Чонгук сам надел на его шею медальон и спрятал под рубашку.

— Вот так, — и осторожно обнял, похлопал по спине.

Шуга закопошился и осознал, что конкретно влип, когда ощутил, какой Чонгук горячий и огромный, по сравнению с ним, какой надёжный. Ему пришлось легонько отпихнуть его и отшутиться:

— Ну хорош телячьих нежностей! Давайте кутить дальше! Пляшем!

Правда, сам Шуга исчез в уборной, чтобы там привести мысли в порядок, взъерошить волосы, стоя против зеркала и гадая, что за неведомая хуйня поплыла по извилинам. В то время, когда он вернулся, гостиная уже кипела страстями: веселящими конкурсами верховодил Ким Тэхён, басящий о призах, народ ликовал и поддерживал.

Чимин гордо наблюдал за ним со стороны, потягивая ром с колой.

— Массовик-затейник из него вышел бы ничошный такой… — поделился Юнги, осторожно озираясь в поисках Чонгука, сталкиваться с которым не шибко хотелось. — Может, ты его на свадьбы выдавать будешь? Подзаработаешь, отвечаю.

— Ага, сколько подзаработаю, столько и опиздюлюсь, с его-то характером… — Чимин взглянул украдкой и ухмыльнулся. — А что насчёт вас с Чонгуком, хён?

— Не понимаю, о чём ты.

При этом Чонгук замечен за разговором протекающим на ковре у дивана между бывалыми растаманами, малой активно жестикулирует и аргументированно раскрывает точку зрения. А потом как-то странно шутит, и все подхватывают смех. Юнги тоже радостно.

— Мы просто друзья, он привязался, я тоже. Как к младшему брату.

— А, вот оно что.

— Хочешь что-то сказать, лучше помолчи, — пригрозил Шуга, сердито сдвинув брови. — Мой хэппи бёздник, мои правила. Я вас вообще не приглашал вроде, да?

Примирительно хлопнув Юнги по плечу, Чимин отправился доедать пиццу.

Но свойство «хэппи» слишком долго длиться не может. По иронии судьбы, в самом разгаре пения под караоке, когда Юнги оттачивает шаманский танец после дуновения святой травы, его цепляют за воротник и заставляют сфокусироваться.

Расплывчатые пятна собираются в одно и становятся похожим на Намджуна. Потеря равновесия, сердце простучало чечётку, во рту горчит. У Юнги хватает уму-разуму стряхнуть его руку и, минимизировав громкость музыки, заявить о новоприбывшем во всеуслышание, в микрофон.

— Дамы и господа, попрошу внимания! — он захлопал в ладоши, Намджун тяжело вздохнул, опустив голову. — В нашей студии Мистер «Моногамность, длительные отношения и партнёрство». Ну-ка, ну-ка, блядь! Оператор, возьмите крупный план!

Люди напряглись, конечно, но некоторые даже не въехали в суть происходящего. Зато насторожились трое самые трезвых. Диалог двух набирал обороты.