Он поднимает на неё свой взгляд, его глаза дьявольски черные, зрачки расширены. Теперь Дейенерис понимает, что она могла пригласить Джона в свою постель давным-давно и он бы пришел. Возможно, поначалу, он бы сопротивлялся и спорил, но рано или поздно он бы пришел, потому что желал этого так же сильно, как и она.
Этой ночью она одета в простую дотракийскую одежду: короткий расписной топ оставляет её живот открытым, и когда его дыхание обдает её кожу, все, что она может сделать - это не задрожать.
- Вы что-то хотите мне сказать? - бормочет Джон, глядя на неё.
Тогда Дени протягивает руку и кладет свою ладонь на его волосы. Они слегка влажные под её пальцами, и гораздо мягче, чем она себе представляла:
- Что ты мой.
Она слышит свой собственный голос, но он абсолютно ей незнаком. Уголок его рта слегка приподнимается - почти улыбка:
- Как будто ты до сих пор этого не знала.
Его руки оказываются у неё на бедрах и рывком тянут вниз. Дейенерис падает на колени тут же приникает к его губам. В этом поцелуе нет утонченности, нет поддразнивания или обольщения. Оба они слишком нуждаются в нём.
Его губы оказываются такими же горячими, как и его взгляд, они с привкусом соли и вина - это настолько великолепно, что она совсем не хочет останавливаться. Когда язык Джона настойчиво прорывается в её рот, она принимает его и сплетается с ним в танце своим собственным, от чего Джон шумно стонет. Дейенерис знает, что такое любовь, и знает, что такое животная страсть, но никогда ещё эти два чувства не смешивались в ней так, как сейчас. Никогда прежде они так не распирали её грудь, не заставляли её кровь кипеть так сильно.
Руки Джона проскальзывают между их телами, тянут за шнурки её топа, и когда он приспускает его с её плеч, она вспоминает тот сон, в котором её одежда, казалось, попросту исчезла. Она уже чуть было не спрашивает у Джона, мечтал ли он о ней когда-нибудь, но в этот момент его руки мягко сжимают её груди и скользят по ним пальцами, так что она сама догадывается, каков был бы его ответ: потому что для того, кто не предвидел такого, его руки двигаются слишком уж уверенно. Он наклоняется и ловит своими губами её затвердевший сосок, отчего Дени невольно запрокидывает голову назад. Её волосы при этом касаются талии, они шелковистые и прохладные, что так сильно контрастирует с его чуть шершавым горячим языком.
Её королевское ложе, покрытое мехами, находится совсем недалеко, в углу покоев, но добраться до них - означает оторваться от Джона, и она не уверена, что сможет перенести это, пусть даже это займет всего несколько ударов их бешено колотящихся сердец. В то же время, она хочет, чтобы это произошло именно там, в том самом месте, где она видела его во снах и предавалась ласкам. Она замечает, как его руки снова начинают дрожать, когда она толкает его в плечи. Он мгновенно отпускает её, и его лицо принимает настороженное выражение. Дейенерис ощущает странный порыв рассмеяться. Или расплакаться.
Даже сейчас, он тут же оставит её в покое, если она велит ему. Ей кажется, что какая-то его часть действительно ожидает именно этого приказа, даже несмотря на то, что она уже наполовину раздета и тяжело дышит прямо ему в губы. Эта мысль причиняет ей такую боль, что она ощущает, как её ноги наотрез отказываются поднимать её с колен. До тех пор, пока она не начинает одаривать его поцелуями и не отстегивает от его плеч тяжелый чёрный плащ. До тех пор, пока, он наконец не осознает, что она ни за что не попросит его покинуть её. Только не этой ночью.
Перед тем, как Джон рывком встает на ноги, Дени обхватывает его своей рукой, так что она поднимается вместе с ним, ни на секунду не позволяя их губам расстаться.
Она не разрывает поцелуй даже когда он начинает высвобождаться из своей стальной кирасы и, наконец, отбрасывает её в сторону; она только придвигается ближе и поднимается на цыпочки, чтобы обхватить руками его шею. Наконец он распрямляется и делает глубокий вдох, касаясь ладонями её лица:
- О, Боги, - шипит он сквозь зубы, и она прижимается к нему ещё теснее, покрывая мелкими поцелуями его подбородок. - Дейенерис…
- Постель… - бормочет она в его шею, и он начинает двигаться в угол покоев, придерживая её за спину.
Она ощущает на пояснице холод и вспоминает, что на Джоне по-прежнему надеты его перчатки. Она уже абсолютно голая и доверчиво обвивает его, подобно тому, как лоза обвивает крепкое сильное дерево, а единственный предмет одежды, который пока потерял он - это его чертов плащ.
- Вы, Северяне, носите слишком много одежды. - произносит она между поцелуями, пока они пересекают покои.
Он тихо смеется и пробегает пальцами по её спине:
- Вам, Дотракийцам, эти проблемы неведомы.
Они наконец добираются до постели, и Дейенерис начинает стягивать с него его тяжелый камзол:
- Значит, так ты меня видишь? Я для тебя дотракийка?
На этот раз Джон не отвечает. Избавив его от камзола, она переключает внимание на его штаны.
- Или я Мать Драконов?
По-прежнему без ответа.
Дени погружает пальцы под его пояс и, нащупав пальцами дорожку волос, на секунду замирает на ней:
- Дочь Безумного Короля?
Она просто дразнит его, но Джон, похоже, воспринимает её вопрос очень серьезно. Он перехватывает её руку своей, пресекая возможность её дальнейших “исследований”, и, наклонив голову, проницательно заглядывает ей в глаза:
- Ты для меня Дейенерис. - тихо произносит он, и что-то внутри неё грозится разлететься на тысячи осколков.
На этот раз, когда он целует её, то делает это гораздо медленнее и мягче. Дейенерис кажется, что она не столько утопает во всех этих мехах, сколько тает в них. В свете пламени его кожа золотистая, местами отливающая серебристо-белыми рубцами шрамов. Он нависает над ней, и она проходится по каждому из них сначала пальцами, а потом языком - до тех пор, пока его дыхание не становится чаще, а руки, когда он наконец кладет их на неё, вновь трясутся мелкой дрожью.
Её сны порой бывали очень яркими, но они не шли ни в какое сравнение с тем что происходило сейчас, наяву. Во снах его руки никогда не были такими нежными и одновременно требовательными, а простое легкое прикосновение подушечек его пальцев к её влагалищу не делали её настолько мокрой. Во снах она никогда не слышала этого низкого, довольного стона, вырывающегося из его груди когда она брала в руку его член, горячий и твердый. И она не припоминала, чтобы во сне он так же чувственно проговаривал её имя, как сейчас, когда она заменила руку своим ртом.
Джон сжимает её волосы в кулаке, но она продолжает кружить языком по кончику его члена, до тех пор, пока её имя не начинает звучать как самая сладкая пошлость, какую только можно вообразить.
Она продолжает делать это до тех пор, пока он не кончит - больше всего сейчас она желает чувствовать, как он теряет контроль от её прикосновений. Однако до того, как Джон всё же переступает грань, он перехватывает её руки и отталкивает от себя, переворачивая на спину. Прежде чем она успевает даже перевести дыхание, его рот оказывается там, между её ногами. И нет. Нет, сны и близко не были похожи на реальность.
Когда его язык раздвигает её лепестки и одним медленным толчком устремляется в самый центр, Дейенерис начинает судорожно цепляться в меха, в его волосы, во всё, что может удержать её на земле. Она прогибает спину до отказа, а он всё продолжает, и теперь ни один звук, вырывающийся из её горла,не кажется ей знакомым.
Её прошлые мужчины делали с ней подобное, но она не припоминает чтобы ей было настолько…настолько хорошо, что невозможно было бы подобрать к этому слов. Опустошающе, может быть. Невыносимо, но по истине восхитительно.
Она чувствует, как ноги начинает сводить судорогой, как всё внутри неё сжимается, комкается, но она не готова, пока ещё нет. Потянув его за волосы, она отстраняет его и стонет от того, что её плоть тут же начинает ныть от разочарования.
- Не так, - с трудом выдавливает она, обхватывая его за голову и прижимая его лицо к своему. Его губы опухшие и влажные, и когда она облизывает их, то чувствует, как они дрожат. - Не в наш первый раз.
