Я чувствую, как в моих глазах появляются слезы.
– Мне пора собираться.
– Да, пора. Надень зеленое, крошка; это твой цвет. – Я оказываюсь в ее объятиях и держусь за нее немного крепче, чем обычно, немного дольше, позволяя ее любви окружить меня.
Я быстро принимаю душ и целую вечность пялюсь в свой шкаф. Без понятия, что мне надеть. Все-таки следовало позволить маме сводить меня по магазинам. Ни один наряд не привлекает моего внимания, а я хочу хорошо выглядеть.
Это же Уильям. Напоминаю себе об этом снова и снова. Он видел меня как разодетую, так и одетую кое-как.
Но сейчас все иначе.
Волнующе. Почти пугающе.
Это моя мечта.
Так, теперь дилемма с моими волосами. Обычно они собраны наверху в неаккуратный хвост, но этим вечером Уильям заслуживает лучшего. Я тщательно высушиваю свои длинные локоны и, остановившись на зеленом топе, джинсовых шортах и сандалиях, подбираю их и заплетаю в косу вдоль плеча. Смотрясь в зеркало, думаю, что лучше быть не может. Слышу всех пришедших и ничто меня не останавливает, чтобы броситься в столовую…как только вижу его, вспоминаю, к чему мы перейдем сегодняшним вечером, мир наполняет меня, и так же естественно, как дышу, меня тянет в его сторону, все внутри меня успокаивается.
Никаких нервов.
Никаких сомнений.
Никакого страха.
Только он.
Глава 6
Уильям
У меня вошло в привычку прикасаться к ней, если она находится поблизости, поэтому я обхватываю руками ее талию и притягиваю еще ближе к себе. Когда она рядом со мной, я становлюсь тем, кем должен быть.
Принадлежащим ей.
Это привносит в мое сердце целостность, гармонию с внутренним миром, от которых я не могу отказаться…да и не хочу. Замечаю, как Люк отводит глаза, как только я прикасаюсь к ней. Пока поза, в который мы находимся, каким-то образом не стала компрометирующей, я целую ее в макушку и отступаю, кивая ее отцу. Она с пониманием качает головой.
Бабушка приносит пирожные, тем самым прерывая наше противостояние.
– С Днем рождения, Эмма! – Она ставит угощение на стол и поворачивается поцеловать свою внучку. – Ты такая же красивая, как твоя мама.
– Спасибо, бабушка. – Слышу надрыв в ее голосе и замечаю, как она вцепилась в нее.
– Давайте кушать, а потом возьмемся за подарки. – оповещает Феб, чтобы всем было комфортно.
– Никакого пения в этом году. – объявляет всем Эмма.
Ее требование встречено стонами и ворчанием.
– Что за празднование Дня Рождения без песни? – поддразнивает ее Джеймс.
– Вы, ребята, слышали сами себя? Кроме моего папы, ни один из вас не может попасть в ритм. Мне шестнадцать, а не шесть. – Понятно, что комплимент в адрес ее отца предназначался, чтобы утешить его.
– Поем, – объявляю я. И мы все вместе взрываемся в нашем собственном исполнении «Happy Birthday», и это ужасно. Эмма не отводит взгляда от своего папы, пока он тихо поет только для нее.
За считанные секунды сладкое угощение полностью исчезает. Подарки сложены прямо перед моей девочкой, а подарки – это ее слабое место. Как только она берется за первый, я наклоняюсь к ней и шепчу - Мой подарок получишь позже. Хочу отдать его, когда мы будем только вдвоем. – Она улыбается и кивает мне.
Мои отцы подарили картину, которая, очевидно, ей нравится.
– Как вы узнали? – ее голос громкий, почти крик. Я наблюдаю, как ее лицо краснеет, а она сама подпрыгивает в кресле.
– Ну…, – начинает Джеймс – я заметил, у тебя есть книга с его репродукциями. Это и подсказало мне. – Он хитро подмигивает, пряча лицо от Люка.
– Кто автор, Эмма? – Бабушка рассматривает картину.
– Ким Андерсон (Ким Андерсон (Kim Anderson) - один из самых известных детских фотографов в мире. Его работы используются повсюду: открытки, плакаты, тетради для детей, различные аксессуары и даже пазлы. Ким Андерсон, как никто другой, умеет запечатлеть трогательные моменты жизни детей. Дети на его работах изображают первое свидание, первый поцелуй, первую любовь и множество других трогательных сцен. Мастеру фотографии получается поймать именно тот момент, который максимально выражает всю силу этих сентиментальных сюжетов). Мне нравятся его стиль. Упрощенный, но через приглушенную цветовую палитру выражает тепло. Его специализация - дети. Я могу часами смотреть на его работы. Я наклоняюсь, чтобы рассмотреть фото. Мальчик и девочка, скорее всего не старше шести лет, в какой-то коллекционной машине. Цвета не яркие, но они выбраны так, чтобы выделить среди оттенков серого главную часть фотографии. Приглушенно-желтый на белом. Окрашены только цветы, но на этом все. Они создают резкий контраст и позволяют зрителю увидеть яркую жизнь там, где она особенно мягка. На фото инсценирована свадьба. Я смеюсь, запрокинув голову назад. В скольких таких «церемониях» меня заставила участвовать Эмма… я потерял счет. Однажды рядом с ней была дурацкая собака, а поженить нас должен был Бретт, в другой раз по лужайке ее вел Люк, а женил нас Джеймс. Служители менялись, но, в конечном итоге, она притаскивала меня к искусственному алтарю.
– Точно, Уильям. Именно это нам и подсказало. – Бретт хлопает меня по плечу, смысл ни от кого не ускользнул.
– Это первое свидание, а не чертово предложение, - огрызается Люк, заставляя Фэб треснуть его по руке, а Эмму закатить глаза. Она встречается взглядом с бабушкой, и я замечаю между ними секретный посыл. Я никогда не теряю бдительности.
Фэб извиняется и возвращается с маленькой коробочкой. Она передает ее Люку и целует его в щеку. Отец Эммы делает несколько небольших шагов и встает рядом с ней.
– Принцесса, не могу поверить, что тебе уже шестнадцать. Как будто я моргнул, и ты уже не моя маленькая девочка. – Их связь очевидна, неразрывна.
– Это от нас с мамой. – Она обнимает его и разрывает коробку, не обращая внимания на бантик и блестящую бумагу.
– О БОЖЕ МОЙ! – Высокие ноты ее голоса несомненно порвут барабанные перепонки в паре соседних округов, децибелы впечатляющие. Она трясет связкой ключей и бежит к передней двери. На улице стоит блестящий черный Тахо, укомплектованный голубым бантом под цвет ее глаз.
– Эмма. – четкое предупреждение. – Это не игрушка.
– Ты имеешь в виду, что это настоящая живая машина, папочка? –из нее так и сочится сарказм. – Мне нужно только заправлять ее и все?
