Вспоминали – ей всего-то семьдесят...
Поражались – до чего седа!
Замечали – хата обветшала:
Печь осела, матица в грибу...
А она притихшая лежала
В припасенном загодя гробу.
И казалось в тишине наплывшей –
Даже ветер-непоседа смолк,-
Что, сведя всех под единой крышей,
Выполнила мать нелегкий долг.
* * *
Не слыхать с поднебесья привета,
Только посвист поземки по льду.
Неужели закончилось лето –
Скоротечное время в году?
И все чаще в напевах метели
Непонятный, таинственный зов.
Мы с тобою уже постарели,
Понимаем друг друга без слов.
А ведь было –
аукали горы,
Оглашая чистейшую высь.
Разговоры велись, разговоры,
И вразнос наши споры неслись.
Мы сметали устои, запреты,
Все сметали – во имя добра...
Не погасло в мне это лето,
Скоротечная в жизни пора...
* * *
Дочь, проснись: светлым-светло!
Выноси салазки!
Нам сегодня повезло –
Мы помчимся в сказке!
Ах как празднично кругом!
Веет русским духом.
Снег лежит не серебром,
А лебяжьим пухом!
Ломит глаз от белизны,
Дым над миром дыбом.
Не пугайся крутизны –
Привыкай к ушибам.
Встречный ветер ух да ух!
Промельк поворота...
И захватывает дух
От такого лёта!
Жгутся искорки снежин,
Смех здоровый, вьюжный!..
Никого!
Сижу один
В кухоньке остуженной.
В пальцы стылые дышу,
Думаю о лете,
И, восторженный, пишу
Дочке строки эти...
Уходящему году
Прощай, приют надежд моих и дел!
Стучат твои последние минуты...
И стало очень грустно почему-то,
Как что-то дорогое проглядел.
И правда,
Дней промчавшуюся рать
Я мысленным окидываю взором.
А дни добром заполнены и вздором,
Иди теперь, попробуй разобрать.
И жил, как все.
Доволен был жильем,
Глубин тишайших не искал – не рыба.
И, смертный грешник, говорю спасибо
За все, что было в прожитом твоем!
За свет печальных материнских глаз,
За ожиданье непришедших писем,-
За все земное, от чего зависим
И что само зависимо от нас.
Гудит мой дом!
И жизнь берет свое,
Где вечное не вечно, а мгновенно.
Прости-прощай!
Навек благословенно
Каждое мгновение твое!
Метель
Огоньки пугливо золотятся.
Ни звездинки в небе не найти.
Хорошо бы в поле затеряться,-
Просто сбиться с торного пути.
И потеть-одолевать сугробы,
Проклиная стужу, снегопад.
На дорогу выбраться добро бы,
Твердь ее нащупав наугад.
Не пугайте, снежные чертоги!
В этом мире я не одинок:
Вон он, недалече от дороги,
Теплый, долгожданный огонек.
Вот уж радость! –
Что ни говорите –
Голичком оббить с обутки снег,
Постучать открыто:
- Разрешите?
- Заходи, коль добрый человек!
- Был таким,- хозяину ответить,-
Да теперь, кажись, уже не тот...
Ну и крутит! – помолчав, заметить.
Он поддержит важно:
- Да, метет!.. –
То да се...
В теплыни размориться,
Словно только с банного полка.
...Хорошо бы в поле заблудиться
Ради вот такого огонька.
Портреты
На дворе непогода, хворь небесная – дождь.
И не видно ему ни конца и ни края!
Ты кого это, мама, так поздно ждешь?
Почему ты так смотришь, родная?
Раздеваюсь в прихожей – снимаю пальто,
И она, как всегда, наливает мне чаю.
Мы сидим с ней вдвоем,
Нас не тревожит никто.
И, помедлив, она отвечает:
- Нынче сорок исполнилось бы отцу...
Ты ведь знаешь, я на год его моложе... -
И платок осторожно подносит к лицу,
И тишина за столом тяжелее и строже.
Я прошу ее:
- Мама, ты расскажи мне о нем:
Здесь он в форме военной, и ты – молодая.-
И глаза ее светятся ясным огнем,
И она отвечает, мечтая:
- Был таким же, как ты...
Только серьезнее был!
Не пойму, что нашел он во мне, белошвейке?..-
Мы сидим с ней вдвоем,
Чай давно уж остыл.
Мы говорим о родном человеке.
А сегодня опять дождь идет.
Дождь идет!
Ударяется ветер в наши старые рамы.
Только мама, как прежде, меня не ждет:
С портрета глядит моя старая мама!
Раздеваюсь в прихожей...
По комнатушке брожу...
Хорошо бы с ненастья горячего чая!
Сижу, запоздалый,
На портреты гляжу,
Сам себе отвечаю:
- Нет, не дождик, а годы шуршат-шелестят,
Застают нас врасплох, тревожно итожа!
Отцу бы сегодня исполнилось
Шестьдесят.
А мама – лишь на год его моложе...
На участке
Уходит день и лучиком не грея.
На строчках меж, как важные божки,
Сутулятся, сквозь сумерки серея,
Набитые картофелем мешки.
Я долг исполнил –
Сделал все, что надо.
По совести я чист перед семьей.
А в поле остается тетя Надя.
Ей дотемна не справиться одной.
Темнеет хмарь...
Опять засентябрило,
Играет ветер ржавою ботвой.
И давит,
давит женщина на вилы,
Встречая дождь упрямою спиной.
Согбенная, она горда для просьбы!
Взгляну украдкой, взор свой отвожу.
Устал как черт...
Шепчу себе: «Помочь бы!..»
И сам, как день, с делянки ухожу...
Первый снег
Сегодня ночью первый снег
Округу запуржит.
Сосед мой – шустрый человек! –
Уж нарубил пыжи...
Он завтра улицей пройдет,
Добычею гордясь.
Сегодня ночью снег падет
На стынущую грязь!
Под сонным солнцем заблестит
Холодный – до беды!
И будет просто набрести
На заячьи следы.
Потом опять приснится мне
Охотник на бегу,
И дым, осевший на лыжне,
Остывший на снегу.
Подранок, обагряя снег,
Уйдет недалеко...
И эхо, как соседский смех,
Умрет легко-легко...
* * *
И припомнилось вдруг: чахохбили,
Ветер с моря,
Ночной ресторан...
Тимофеичу рог подарили:
Тимофеич у нас ветеран!
Только вышло все, как на потеху,
Не шурупит в подарках цехком!
Тимофеич проходит по цеху,
Говорит:
- Вот теперь уж попьем! –
И прищелкнет для важности пущей
О кадык – дескать, будем пьяны...
Мы-то знаем: мужик он непьющий –
Носит в сердце
Осколок с войны...
* * *
Спадает вековая тьма,
Светлеет город наш.
Смотри, вздымаются дома –
Вовсю идет монтаж!
Я снова верю чудесам:
Не чудо ли, скажи,
Растут, как в сказке
По часам
Громады-этажи.
Вот тут недавно был пустырь –
Кусты да лебеда.
Та лебеда и те кусты
Исчезли в никуда:
Над ними здание встает,
Дорога что стрела...
А мой завод совсем не тот:
Весь будто из стекла!
Иду по звонким корпусам,
Дух горьковатый пью,
И по улыбкам, по глазам
Друзей опознаю.
Тут все понятней, все ясней,
Пускай не тишь да гладь...
А у окраины моей
И края не видать!
* * *
Во всем с годами становлюсь разборчивей:
