На блузке брошь с тяжёлою оправой,

И пальцы молодые холодны...

Зачем такой,

никчёмной и неправой,

Глаза такие гордые даны?

За окнами, покинув горстку проса,

Уходит голубь в купол голубой...

Из века в век поэзия и проза

Смертельный бой ведут между собой.

1954

* * *

В семнадцать лет я не гулял по паркам,

В семнадцать лет на танцах не кружил,

В семнадцать лет цигарочным огарком

Я больше, чем любовью, дорожил.

В семнадцать лет с измызганных обмоток

Я шёл, и бил мне в спину котелок,

И песня измерялась не в куплетах,

А в километрах пройденных дорог,

...А я бы мог быть нежен, смел и кроток,

Чтоб губы в губы, чтоб хрустел плетень!..

В семнадцать лет с измызганных обмоток

Мой начинался и кончался день,

1952

ЧЁРНЫЙ ХЛЕБ

Я помню хлеб. Он чёрен был и липок —

Ржаной муки был грубоват помол.

Но расплывались лица от улыбок,

Когда буханку ставили на стол.

Военный хлеб. Он к щам годился постным,

Раскрошенный, он был неплох с кваском.

Он вяз в зубах, приклеивался к дёснам,

Его мы отлепляли языком.

Он кислым был —

ведь был он с отрубями!

Не поручусь, что был без лебеды.

И всё ж с ладони жадными губами

Я крошки подбирал после еды.

Я неизменно с острым интересом

И с сердцем замирающим следил

За грозным, хладнокровным хлеборезом.

Он резал хлеб!

Он чёрный хлеб делил!

Я восторгался им, прямым и честным.

Он резал грубо, властно, без затей,

Горелой коркой,

как в угле древесном,

Испачкавшись почти что до локтей.

На нём рубаха взмокла холстяная.

Он был велик в восторге трудовом.

Он резал хлеб,

усталости не зная,

Лица не вытирая рукавом!

1955

* * *

Я видел мир таким, какой он есть,

Тот страшный мир с яругами кривыми,

Со степью снежною, где места нет, чтоб сесть,

С примёрзшими к винтовкам часовыми.

С путём бессонным от костра к костру,

С берёзами, издёрганными ветром,

С весенним ливнем, что, пробив листву,

Гудя, уходит в землю на полметра.

Я видел мир, где чёрная вода

Из мелких лужиц и канав целебна,

Где в небо звёздное взлетают города

И к сапогам ложатся слоем щебня.

Сейчас повис он, стихший до утра,

Какой-то незнакомо оробелый,

В дрожащей капле у конца пера,

Безмолвной ночью над бумагой белой.

1951

ЛОШАДЬ

Ракета, атмосферу прорывая,

Уйдёт туда, где теплится звезда...

А ты, о лошадь, ты душа живая,

В наш сложный век исчезнешь без следа.

Ты шла, влача громоздкость катафалка,

Ты в бой летела, яростно трубя,

Ты ковыляла пахотой. Мне жалко,

Печальное животное, тебя.

Ты на дыбы не встанешь средь базара

Перед цыганом, глаз скосив со зла,

Губой не тронешь мёртвого гусара,

В траву густую павшего с седла...

Наделена и жалостью и злобой,

Была ты и надменна и кротка.

Тряслась под коронованной особой

И под тщедушным телом бедняка.

Но пробил час, и ты уходишь, лошадь,

Назад куда-то, в средние века.

А я б хотел вожжами огорошить

С ямщицкою тоской коренника!..

Ещё ты попадаешься покуда,

Почёсываясь хмуро о забор,

Копыта врозь, стоит смешное чудо,

Но вынесен суровый приговор.

1958

ПРИКИНЬ!..

Он приближается, предел,

Горчащий, как полынь...

Чего ж ты в мире не успел?

Задумайся. Прикинь.

Быть может,

ты недодышал?..

Тогда скандал. Аврал!

Быть может, в чём-то недожал?

Недопил? Недобрал?

Лежи,

уставившись в упор,

Упорно, в потолок...

Быть может, где-то недопёр?

Не взял? Недоволок?

Зовут оттуда голоса!

Уже конец.

Аминь!..

Зажмурив накрепко глаза,

В последний раз прикинь.

1973

ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ

Смеются, плачут ли навзрыд

народы,

точно дети...

Но здравый смысл один царит

на этом белом свете.

Конечно:

пища хороша,

и ни к чему отрава...

На свете каждая душа

об этом судит здраво.

Ну что ж,

пословица права!..

И все известно в мире:

что дважды два есть дважды два;

не три, не пять — четыре.

Всё в мире прописи одни.

Пускать ягнёнка к волку?..

...Ну что ж,

возьми и загляни

в любую поговорку.

Путь парадокса — разве путь?

Не стань карикатурой!

И всё, что слышал,—

в этом суть! —

проверь своею шкурой.

Нам здравый смысл начертит: «от

и до...»

Иди же!

Право,

он шевельнуться не даёт

ни влево и ни вправо.

Жизнь — то тебе не тишь да гладь,

прогулка по аллеям.

Его мы любим попирать,

а после сожалеем!

Рискни!

И взорвался тротил!

Вылазь из-под развалин!..

И что ж? Ты шкурой ощутил,

насколько мир реален!

Казалось мне:

взлечу! Возьму

и — раз!..

И в землю с лёта...

Он не прощает никому

малейшего просчёта!

В огонь сунь палец и смотри...

И задохнёшься в крике,

и слезы,

точно волдыри,

вдруг выступят на лике!

Лишь только им пренебрежём

на миг,

то для порядку,

уча, жизнь сразу ж нас ножом

ударит под лопатку...

Рискни!

И всё летит к чертям.

И что ты в жизни видел?!

А он шагает по костям,—

жестокий победитель!

Вот ты вдруг рубанул сплеча

иль всё забыл вдруг в раже...

А он идёт,

топча, топча

фантомы и миражи.

Ты наломать способен дров

иль схлопотать по шее...

Ведь этот смысл —

он так здоров,

нельзя быть здоровее!

Лишь кто безумством заражён

иль кто с душой героя,

тот прямо прётся на рожон

и входит в пекло боя...

И всё-таки диктует быт:

обдумай всё,

расчисли!..

...Природа, как в трубу, трубит,

трубит о здравом смысле.

1973

НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА

Однообразный, однозвучный,

как на основе ткацкой нить,

быт... Я фантастикой научной

хочу себя воспламенить!

Подай мне факт,

к чему мне фактик?

Дай факт,

чтоб он меня потряс!

Хочу я верить:

из галактик

уже сигналы ищут нас!..

Глубинной тайной мировою

слепящий потрясёт болид...