- Передай своему шефу, что тут корову доит Данилов и ему здесь делать нечего. Сунетесь еще раз – найдут ваши трупы где-нибудь… у Ихты. Понял? – для пущей наглядности капитан еще раз дернул своего пленника за руку и, как только тот закивал, поднял его и впихнул в машину. Затем, вытащив пистолет, он проследил, как второй, держась за живот, последовал примеру своего напарника и оба, наконец, исчезли в шумном потоке проспекта.
Засунув пистолет в кобуру, Лёня направился к двери подъезда, где жила Колчаганова.
Ольга, видимо, наблюдала за всем из окна, потому что дверь она ему открыла сразу.
Лёня зашел в просторную квартиру-студию. Слева от него в стену был вделан двухметровый зеркальный шкаф, две двери справа вели в отдельные туалет и ванную. Впереди одна большая комната была разделена интересным шкафом, на кухню справа и гостиную слева. Со стороны кухни шкаф представлял из себя буфет с фарфоровыми и хрустальными сервизами, со стороны гостиной все полки шкафа заполняли книги. Вся мебель и шторы были выдержаны в теплых кремовых тонах. В углу слева оказалась еще одна дверь, скорее всего, ведущая в спальню.
Ольга указала ему на диван, все еще обеспокоенно сжимая в руке телефон:
- Вы в порядке? Я уже хотела полицию вызывать.
- Все отлично. Мы смогли найти общий язык. – Лёня улыбнулся. – Завтра утром я сделаю звонок еще одному человеку, и больше они Вас не побеспокоят.
Облегченно улыбнувшись, Ольга села в кресло, но тут же вскочила обратно:
- Ой, я Вам даже чай не предложила. Или кофе.
Воронцов замотал головой:
- Нет, нет, не надо. Уже поздно. Мне домой пора. Я только зашел, чтобы Вас успокоить. – Лёня встал с дивана и уже хотел было направиться к двери, как его взгляд упал на фото, стоящее на журнальном столике. На фотографии стояла сама Ольга в легкой летней одежде. Но не она привлекла Лёнино внимание. На заднем фоне у девушки виднелось странное сооружение – прозрачный металлический столб высотой метров в пять с летающими по спирали вокруг него шариками. Честно говоря, когда-либо увидеть данное сооружение вне своего сна Лёня не ожидал. Он взял рамку в руки:
- Что это такое?
Если Ольгу и удивило странное поведение милиционера, то её вежливости неплохо удалось это скрыть:
- Это… памятник. Кажется, жертвам цунами. Мы с мужем ездили в свадебное путешествие на Мальдивы. Мне понравился дизайн, и я попросила Антона сфотографировать меня.
Воронцов поднял на девушку удивленный взгляд:
- Мальдивы?
- Да. – она кивнула. – А что такое?
- Да так, ничего. – Лёня пожал плечами. – Просто действительно дизайн интересный.
Воронцов попрощался с девушкой и стал спускаться по лестнице вниз. Уже подходя к своей машине на другой стороне Каменноостровского проспекта, он не смог сдержать довольной улыбки.
Теперь Лёня знал, где искать Колчаганова.
Глава 9. О том, чем обрадовать покойника или Последнее правило экстрасенса
Радостный, что смог без особого ущерба для здоровья и психики разгадать все подсказки из своего сна, Лёня направил машину домой. Однако спокойно добраться до родных стен Воронцову в этот вечер было не суждено. Уже на подъезде к родной улице Замшина его внимание отвлек звонок телефона, иначе капитан наверняка заметил бы джип, который, как только серебристая «девятка» проехала перекресток с проспектом Маршала Блюхера, последовал за ней, не включая фары.
На связи был Мишка. Совесть до сих пор мучила бедного стажера, и Лёне сквозь смех пришлось признаться Старжевскому, что он с самого начала даже не думал обижаться на его слова. Тем более, что они действительно были правдой. Еще по дороге к Колчагановой Лёня размышлял о них и о том, как приобретение потусторонних способностей повлияло на его жизнь. Он и вправду изменился, и, кажется, в лучшую сторону.
Оставив машину на привычном месте во дворе, он зашел в свой подъезд, все еще успокаивая лейтенанта и мысленно ругая дворовую шпану, снова разбившую лампочку на третьем этаже. Поднявшись на четвертый, он завернул к своей квартире и столкнулся лицом к лицу с Коровьевым. Быстро убрав мобильник в карман, Лёня понадеялся, что правая рука «мессира» в полутьме не успел его заметить, и что Мишка поймет, почему начальник вдруг прервал разговор, и примет нужные меры. Оглянувшись назад, Воронцов увидел еще двоих парней, поднимающихся по лестнице и перегородивших ему путь отступления. Лица у всех троих не предвещали ничего хорошего.
Усмехнувшись и стараясь унять страх, который все-таки постепенно начал набирать обороты, капитан оглядел сатанистов:
- Так, Коровьев здесь. Мессир ждет в нехорошей квартире. Ребят, а кто из вас Бегемот?
Однако те явно не были настроены шутить. Не успел Воронцов обернуться назад, к Коровьеву, как почувствовал сильный удар по голове. Последнее, что капитан смог услышать, был звон разбивающегося об его затылок бутылочного стекла. После этого наступила темнота.
***
Честно говоря, приходить в себя Лёне не хотелось. Впервые за долгое время ему снилось что-то хорошее. Было лето, прекрасная погода, белые ночи. Наслаждаясь теплом, он прогуливался по городу, вдыхал аромат цветов с клумб и любовался светло-перламутровым небом. И все это время с ним рядом был кто-то, добрый и нежный, от кого на душе становилось весело и тепло. Воронцов не мог разглядеть незнакомца, он лишь довольно улыбался и надеялся, что этот сон, как и предыдущие, – тоже вещий и когда-нибудь сбудется.
Грубый удар по лицу возвратил капитана в жестокую реальность.
- Хватит, Юра. Не надо перебарщивать.
Коровьев с недовольной миной отошел от Лёни и встал в стороне. Капитан оглянулся. Он сидел, привязанный к стулу, в той самой подземной комнате на Прохоровском кладбище. Ветлицын восседал напротив него в своем кожаном кресле и доброжелательно улыбался. Теперь Лёне удалось хорошо его рассмотреть. Седеющие волосы главаря были зачесаны назад, лысина уже захватила большую часть затылка, серые глаза глубоко сидели на немного морщинистом лице:
- Прошу извинения за неудобства, товарищ капитан, - тихим голосом проговорил Ветлицын, поставив руки на столешницу и прислонив пальцы друг к другу, словно какой-то большой интеллектуал. – Но иначе Вы вряд ли бы согласились на переговоры.
Помотав головой, чтобы окончательно прояснить мысли, Лёня улыбнулся в ответ:
- Ну что Вы, господин Ветлицын, разве я мог бы Вам отказать. Или Вас лучше мессиром называть? Здесь ведь все свои.
В комнате действительно больше никого не было, кроме них троих. Видимо, Ветлицын собирался обсудить с капитаном что-то, не подходящее для ушей обычных смертных.
- Нет, думаю, Романа Максимовича пока хватит.
Лёня скривил губы в усмешке. Этот козел действительно думал, что он его по имени-отчеству величать будет?
- Чего тебе от меня надо?
Роман Максимович недовольно поморщился:
- Ну вот зачем? Зачем так грубо? Мы так приятно беседовали. Вот это мне и не нравится в современных органах. Отсутствие воспитания и дисциплины. Все стремятся быть этакими крутыми героями, вытаскивают свои пушки по поводу и без, словно без них нельзя решить ни одну проблему. Я же старался преподавать на своих лекциях хоть чуточку этики и морали, нормы, каким должен быть настоящий полицейский. А меня даже слушать не стали, сказали, это темы больше подходят для института благородных девиц, чем для защитников правопорядка.
- Понятно, и ты решил, что другое вероисповедание их исправит?
- Религией я увлекался уже давно, причем именно её темной стороной. Недавно я был в Европе, и нашел в одной из библиотек данный экземпляр. И именно с ним мне удалось добиться того, к чему я стремился все это время. – с этими словами Ветлицын стянул со стола темную скатерть, представив взору капитана старинный фолиант, от которого у Лёни уже в прошлый раз перевернулся желудок. Он не подвел и на этот раз, но только когда Роман Максимович открыл книгу, Воронцов понял, почему она вызывала у него такое отвращение. Весь рукописный текст, выведенный аккуратным почерком на пожелтевших страницах, казался только что написанным и блестел в свете свечей неприятной чернотой. Лёня понятия не имел, что там было написано, однако в одном он был уверен: автор этого опуса явно нуждался в хорошей порции святой воды. Так же, как и его читатели.
