Лёня буркнул про себя что-то вроде согласия, но полковнику этого показалось мало:

- Я не расслышал, капитан!

- Понял, товарищ полковник.

- Свободен.

Вернувшись из кабинета, Лёня уставился в мокрую морду Рыбкина – настроение ластиться и выпрашивать милостыню у него на сегодня пропало, поэтому он, взяв с фабриканта подписку о невыезде, выписал ему пропуск и отправил восвояси.

Весь оставшийся день он перечитывал дело Колчаганова, пытаясь найти в нем зацепку на возможное местонахождение похищенного, но в голову так и не приходили нужные мысли.

За час до окончания рабочего дня к нему опять ворвался Смирнов:

- Эй, Воронцов, тут у Лешки из нашего отдела дочка родилась. Прикинь, второго февраля в два часа две минуты – вот это, называется, повезло. Мы тут собираем, кто сколько может.

Воронцов похлопал по карманам и вытащил из одного монету:

- Ну, раз такое дело, вот вам два рубля. Как раз подходит.

Смирнов нахмурился, затем понял, что Лёня не шутит, и отошел от стола:

- Зря ты так, Воронцов. У нас работа рискованная, случись что, никто тебе даже цветочки в больницу не принесет. За друзей держаться надо.

Лёня саркастично усмехнулся:

- Друзья… Это вы, что ли, друзья? – крикнул он вслед уже исчезнувшему в коридоре майору. – Нужны мне такие друзья.

Когда майорские шаги затихли, он снова уткнулся в папки с делами. Через несколько минут с улицы донеслись радостные крики и смех. Лёня подошел к окну, с ухмылкой последил, как новоявленного отца всем отделом подбрасывают в воздух. Покачав головой, он вернулся к двери и закрыл её на ключ, чтобы его больше не беспокоили по всяким пустякам. Нет уж, не надо ему такого веселья. Деньги на ветер, причем последние. На такие расточительства могли быть способны только ребята из соседнего кабинета: они всё как один считали себя гениями сыска, борцами за справедливость. Старались повысить раскрываемость в районе, причем не так, чтоб посадить любого первого попавшегося, а чтоб обязательно виноватого найти и всё до последней детали в убийстве прояснить. Мишка тоже все к ним в кабинет старался перейти, молодой еще, глупый, не знал, что в жизни главное не справедливость, а сытый желудок и крыша над головой. Тогда и никому не надо будет никуда цветочки приносить. Потому что, если все делать с умом да расстановкой, то и в больнице не окажешься. По таким правилам жил Лёня Воронцов и ничто в жизни не могло их изменить.

Сев обратно за стол, Лёня невольно бросил взгляд на чайник. Да, кофе ему сейчас не помешал бы. Он потянулся к рычажку и двинул его наверх, ожидая услышать приглушенный гул закипающей воды, однако чайник не подал никаких признаков жизни.

«Неужели все-таки окончательно коньки откинул?» - пронеслось у Воронцова в голове. Он подошел к ветерану кипятильного фронта и еще пару раз пощелкал рычажком. Чайник молчал, как партизан.

Взгляд Воронцова упал на шнур и проследил его полтора метра… нет, не к розетке, где он должен был торчать, а на пол. Чертыхнувшись, Лёня поднял шнур и зачем-то подув на штепсель, сунул его в розетку.

В следующую секунду по его телу прошла непонятная волна, словно внутри кто-то включил на полную мощность огромные музыкальные колонки. Пару раз тело дико сотрясло, и Лёня упал, даже не успев понять, что произошло.

***

На следующее утро ребята из убойного отдела продолжали бороться с двумя главными врагами русского блюстителя порядка: преступностью и похмельем. Вчерашний ритуал принятия Лехи в клуб отцовства был отмечен на «ура», на что организмы сегодня упорно требовали своих хозяев наконец принять себя в клуб трезвенников. Упорно, но безрезультатно. А преступность, между тем, не собиралась давать троим бравым бойцам за справедливость ни малюсенькой поблажки. Поэтому борьба угрожала перейти за полуденный фронт.

Пять минут спустя после полудня к ним в кабинет заглянул дежурный:

- Ребят, здорово! Вы Воронцова не видели? Он меня сменить должен был, а его с утра не видно.

Опера пожали плечами:

- Без понятия. Он с нами вчера не праздновал, так что должен был прийти, как обычно. Ты в кабинет к нему заходил?

- Там закрыто. И домой звонил – не берет никто. А мобильного у меня его нету. Он ведь раньше никогда не опаздывал.

- Ща я звякну. – Лёха достал из кармана телефон и нашел в памяти номер капитана. В тот момент, когда в Лёхином телефоне стали раздаваться длинные гудки, из-за стены послышалась монотонная трель. Удивленное молчание повисло в кабинете.

Дежурный вышел в коридор и приложил ухо к двери Воронцовского кабинета, чтобы удостовериться, что звонок действительно исходил оттуда. Опера тоже вышли из кабинета, заинтересованные исходом этого увлекательного поиска.

- Может, он мобильник в кабинете забыл?

Темноволосый Гриша усмехнулся:

- Чтобы Воронцов что-то забыл? Тем более свой мобильник!

- Что делать будем? – молоденький дежурный явно не горел желанием сообщать о происходящем начальству.

Серега пожал плечами:

- Что-что? Дверь ломать будем.

- А если он все-таки придет? Что скажем?

- Что его телефон целый час тралялякал и работать мешал! Давайте, ребята! Все вместе!

Все трое оперов дружно навалились на дверь, которая смогла выдержать еще пару таких издевательств, но от третьего, наконец, отлетела вглубь кабинета, чуть не разбив противоположное окно.

Опера толпой ввалились в кабинет и озадаченно уставились на Лёню, лежащего на полу между своим столом и маленькой тумбочкой, на которой стояли чайные принадлежности. Медленно пройдя дальше в комнату, милиционеры оглядели бледное лицо коллеги. Серега сел на корточки, осторожно прикоснулся к Лёниной сонной артерии и побледнел не хуже капитана:

- Ребят, он холодный. И пульса нет.

В кабинете повисло угнетенное молчание.

Уверенные шаги из коридора и веселая улыбка младшего лейтенанта Миши Старжевского были первыми, что нарушили эту траурную тишину:

- Ребят, а что здесь за сбор? Что случилось-то? – весело поинтересовался лейтенант, заходя в кабинет. Тут его взгляд упал на Леонида. – Черт. Кто это его?

Лёха кивнул на провод, который капитан все еще держал в руке:

- Похоже, не кто, а что. Током ударило. Давно говорил ему чайник новый купить, а он все отмахивался.

- Так это что же, он всю ночь и все утро здесь пролежал? Я ж вчера к нему заходил, перед тем как гулять пойти. – Серега передернулся – И если бы ведь ему сегодня на дежурство не надо было выходить, так бы его никто и не хватился.

- Мамочки, что ж мне теперь делать-то? Без Леонида Сергеевича? – еле слышно прошептал Миша, оставив причину высказывания этой фразы при себе.

- Да уж, вот и попил чайку.

В комнате опять воцарилась длинная тишина.

Грише, как самому малознакомому с почившим капитаном, удалось быстрее всех скинуть с себя оцепенение:

- Ладно, ребят. Трупы нам видеть не впервой, знаем, что делать нужно. Дежурный, вызови «скорую». Мишка, беги к начальству, доложи о произошедшем. Мы здесь пока все бумаги оформим. Кстати, родственники у него есть?

Лёха покачал головой:

- Неа, отца не было. Мать умерла уж лет наверно десять назад. Никого больше нет. А теперь и самого Лёньки нет. Жалко, хороший мент был, хоть и не компанейский.

Все остальные милиционеры только промолчали в ответ на это замечание и предпочли поскорее заняться отведенными им делами.

***

- Можно мне…чаю? Горячего. Согреться бы. – мертвый Колчаганов с дыркой во лбу протянул Лёне чайник и ткнул в его сторону штепселем. Его голос многогранным эхом несколько раз отозвался от темных стен. Полковник Марчук выхватил у него чайник, грозно посмотрел на Воронцова и таким же объемным голосом прогремел:

- Чтобы максимум через неделю был покойник, ты меня понял?

Словно по эстафете, Марчук передал чайник Смирнову:

- Зря ты так, Воронцов. За друзей держаться надо. А ты только за чайник держался. Хорошую он тебе службу сослужил?