Мужчина продолжал горячо убеждать другого.

– Послушай, Поль, как только это закончиться, нам придётся бежать за границу, чтобы переждать бурю. Разве ты не говорил, что хочешь учиться в Италии? Мы приготовили деньги, чтобы исполнить твоё желание.

Художник выглядел совершенно растерянным и нерешительно кивнул.

– Ты почитал этого самозванца, как графа. Этот человек, должно быть, принял некоторые меры предосторожности, когда ты сказал, что хотел бы увидеть меч, но он – это совершенно точно – не почувствовал никакого подвоха в твоих действиях.

– Но если они узнавали о моём происхождении и нашли что-то сомнительное…

– Они никогда ничего не заподозрят. Мы использовали силу нашей организации, чтобы стереть твоё прошлое и сделать тебя сыном мистера Фермана. Сколько бы они не пытались разузнать, кто ты, они не найдут ничего, что связывало бы тебя с твоим отцом, который был убит Принцем. Если только он не знал тебя в прошлом.

Мужчина ударил по плечу озабоченного Поля, словно возвращая его в форму.

– Принц убивал каждого, кто вставал у него на пути. Его мелкий прихвостень никак не мог знать об О’Нилле, одном из тех, кого убили 8 лет назад.

– Но…

– Что ещё?

– Думаю, я, возможно, рассердил графа. Нет, ну, у меня не было возможности поговорить с ним после этого, так что я не знаю, как он это воспринял. Но, да, он обычно великодушный, снисходительный человек, но я ничего не смог с собой поделать, когда увидел, как он навязывает себя молодой девушке из другого класса.

– Поль… Этот человек известный в светском обществе Лондона волокита. Он мог показаться великодушным, потому что заинтересован только в женщинах. О чём ты думал, пытаясь украсть его женщину?! Ещё не дошло до того, что это запрещено, но он из тех людей, которые не чураются дуэлей, а причиной их чаще всего служит женщина!

– Нет, э-э, я не то, чтобы пытался украсть…, и я никогда не смогу драться на дуэли.

– Ты идиот! С чего бы дворянину сражаться с простолюдином! Он просто застрелит тебя на месте.

Мужчина, по-видимому, был в шоке от легкомысленности художника, только сейчас понявшего, что граф имел полное основание для того чтобы пристрелить того на месте и схватился руками за голову. Однако в тот же миг ему пришла какая-то мысль и он поднял голову.

– Знаю, если оставить всё, как есть, тогда ему будет ещё труднее рассмотреть в тебя шпиона. Да, так что иди и извинись перед ним, и сделай так, чтобы вы с ним снова были в хороших отношениях. Он снизит бдительность. Окажись с ним наедине.

Человек вынул маленькую бутылочку из внутреннего кармана пиджака. Он всунул её в руку всё ещё колеблющегося художника и быстро ушёл.

Оставшийся в одиночестве художник некоторое время смотрел на предмет в своей руке. Затем его рука, наконец, вяло двинулась с места, но, возможно, потому, что она дрожала, он уронил пузырёк.

– А!

У него перехватило дыхание: его глаза проследили за бутылочкой, упавшей в озеро.

Вдруг художник резко развернулся и бросился бежать прочь от этого места. У него не хватило смелости, чтобы самому выбросить пузырёк, но, должно быть, удача была на его стороне, позволив ему вот так уйти от выполнения своего долга.

– Эй, разве ты не собираешься убивать графа?

«Становится, наконец, интересно», – подумал Келпи, вылавливая из воды бутылочку, и появился перед художником.

– Ты уронил это.

Поль смотрел на него снизу-вверх испуганными глазами, может, оттого, что водяная лошадка появилась перед ним, или оттого, что бутылочка вернулась к нему и ему снова пришлось столкнуться со своим долгом.

– Сделай всё, как надо.

Когда глаза келпи, наполненные магией, замерли на нём, жгучая ненависть к Эдгару, к убийце его родителя, заклокотала внутри художника. Он несмело взял пузырёк из рук Келпи и еле волоча ноги пошёл прочь, но крепко сжимал данную ему бутылочку, не позволяя ей снова безвольно выпасть из рук.

«Теперь, – подумал Келпи, – художник убьёт графа, и это замечательно». Но он волновался о Лидии, которая была близка к ним обоим. Нехорошо, если Лидия по какой-то ошибке окажется втянута в происходящее. Более того, если граф и художник поднимут шумиху, более чем вероятно, что она сама кинется туда.

– Тц, не время искать еду. Ох, черт, от людей одни проблемы, – пробормотал Келпи, начисто забыв о собственном поступке в отношении художника.

*

– Да что такое! – закричала Лидия, вконец выведенная из себя.

Всё началось с того, что, проснувшись, она заметила Келпи в своей комнате.

Она стала ругаться, говоря, что нельзя вламываться в комнату к спящей девушке! И выгнала его, но после того, как она оделась и спустилась в столовую, чтобы позавтракать, она увидела, что он всё ещё находится в её доме.

Её отец слышал от Нико, что этот высокий молодой человек с непомерно грубым характером, на самом деле является фейри. Сейчас Карлтон сидел напротив него с озадаченным видом наблюдая, как фейри одно за другим забрасывает в рот яйца, не утруждая себя снятием с них скорлупы. Варварские замашки келпи не нравились Нико, поэтому он стоял всё это время в стороне, не желая садиться с ним за один стол. После появления Лидии он фыркнул и вышел из комнаты, будто передавая ей эстафету по присмотру за келпи.

С этого момента Келпи не отходил от Лидии ни на шаг, не выпуская её из своего поля зрения. Когда она ехала в дом графа, он сидел рядом с неё в карете. Судя по всему, он был настроен провести с Лидией весь день в её кабинете, пока она не пойдёт домой. Не было похоже, что он имеет к ней какое-то срочное дело. Всё это время он либо стоял, либо сидел неподалёку от Лидии, так что ей это надоело ещё в карете.

– Не парься, – вот и всё, что ответил Келпи.

Когда они подъехали к дому графа и кучер открыл дверцу экипажа, в карету зашёл Эдгар, заставив Лидию сесть обратно на своё место, когда она уже была готова выйти.

– Доброе утро, Лидия.

Она не видела его с того раза, избегала встреч с ним вот уже три дня, так что растерялась, увидев его.

– Д-доброе… Стой, похоже, ты чего-то хочешь?

Лидия явно отводила от него взгляд, но Эдгар не выглядел обеспокоенным.

– Я хочу поговорить. Мистер Кейн, этот экипаж рассчитан на двоих. Не могли бы вы прогуляться.

– С чего бы мне уходить?

– Этот экипаж принадлежит моему дому. Как и кучер с лошадьми.

Келпи недовольно фыркнул.

– Ладно уж. Раз ты в таком жалком состоянии.

«О чём ты?» – хотела спросить его Лидия, но Келпи мгновенно исчез.

«Но, значит, я осталась одна с Эдгаром, в этой тесной карете?» – как только она поняла это, Лидии снова стало страшно.

– Подождите, я выхожу!

– Лидия, я обещаю, что и кончиком пальца тебя не коснусь, поэтому, пожалуйста, останься.

Возможно, потому, что он сказал это так убедительно, или потому, что было лучше не противиться ему, раз он был столь решительно настроен не выпускать её, пока не поговорит. Лидии не оставалось ничего другого, кроме как сесть обратно на своё место.

Он приказал кучеру сделать круг по площади, а затем, словно, наконец, освободившись от чего-то, проговорил неторопливо:

– Сегодня замечательная погода.

– Облачно.

– Это лучшее, что бывает в Лондоне.

– Ну да.

– Ты всё ещё расстроена из-за того, что тогда случилось?

Лидия и сама была не уверена, расстроена она или нет. Если она глубоко задумывалась над этим, приходило чувство, что она не должна слишком сильно беспокоится.

То, что он поцеловал её запястье, уж точно того не стоило: Эдгар, несомненно, перецеловал руки всех встречавшихся леди и дочерей благородных семейств. Так в высшем свете мужчины приветствовали женщин. Он мог просто дурачиться и подшучивать над ней, когда так вел себя. Обычно поцелуй запечатлевают на тыльной стороне ладони, но на самом деле разница невелика.

Даже если она и думала так, сейчас воздух заметно потяжелел, и то, как он вел себя, как смотрел на неё, было совершенно незнакомо Лидии, и она боялась настолько, что ей хотелось сбежать.