Горько хмыкнув, Гатрас заметил: — Я спросил и получил ответ. Чувство удивления уходит так же быстро, как сохнет моча на камнях. Очередной яркий цветок погублен знанием. Кто-то укажет нам путь к забвению? Я склоняюсь над порогом, рьяный, как все отчаявшиеся.

— Отчаявшиеся найти искренность, — сказал Буррагаст. — Я с тобой, хотя ноги заплетаются.

От оглянулся через плечо. — Пусть заплетутся ноги у смерти, Буррагаст. Гляди, последняя группа печальных странников. Тоблакаи, Тел Акаи, Теломены? Честно говоря, я их не отличаю.

— Тонкость наблюдений всегда была твоим слабым местом, — сказала Сенад. — Иначе дослужился бы до чина гораздо выше.

— До чина владыки войны, Сенад, или владыки любви?

— Варандас, тебя высекли в начале разговора, высекут и в конце.

Худ поднялся, приветствуя Гетола. Тот протолкался между Сенад и Буррагастом. — Я пришел попрощаться, Худ. — Он помедлил. — Подобной армии я никогда не видел и надеюсь не увидеть. Почему ты вообрази, что эти «солдаты» будут драться против той, чьего внимания искали давно? Смерть сулит покой и принимает всех в свои объятия.

— Возможно, Гетол в чем-то прав, — сказал Гатрас. — Проведя пять столетий перед улыбчивым лицом смерти, он заслужил право на пару тонких наблюдений.

— Ибо лишен был всего иного, — заметил От, хмуро глядя на Гетола. Тот застыл напротив Худа. — Смею сказать, что даже в таких обстоятельствах мы зря тратим время.

Варандас захохотал первым. Остальные присоединились. Увы, лишь Джагуты находят свой юмор живым и искрометным.

Буррагаст крикнул, заглушая всех: — Помни обещание, Худ! Ты поведешь нас пред лик Владыки Горных Обвалов, Алого Савана, Собирателя Черепов — придумаем же титулы еще абсурднее! — Он поднял руки, простирая по сторонам. — И мы потребуем… ответа!

Белокурая Тел Акая из числа пришедших последними закричала: — Ответа на что, клыкастый олух?

Не опуская рук, Буррагаст обернулся. — О да. У нас будет довольно времени, чтобы придумать парочку вопросов. Верно?

Тал Акая посмотрела на свою группу. — Слышали? Не для Лейзы Грач войско жалких вопрошаек! Ну, милые мужья, не пора ли идти домой?

Словно отвечая, юный воин отошел от товарищей. — Услышьте жену, — сказал он им.

Один из мужей рявкнул: — Мы слушали ее все время, Ханако Весь-в-Сраме! Теперь она пойдет за нами — или нет. Я же говорю: в царство смерти! Со-мужья, вы со мной?

Оба Тел Акая кивнули, хотя на лицах ясно читался страх.

— Татенал, ты сошел с ума? — Лейза Грач почти плакала, лицо стало багровым. — Это же была просто игра!

— Вот и нет! — воскликнул Татенал.

Худ что-то сказал Гетолу, тот кивнул и отошел, оставляя Худа с замерзшим пламенем.

В этот миг От понял, что время действительно пришло. Глазами, полными слез, он поглядел на Худа. «Прощай, Кория Делат. До новой встречи, а она, несомненно, будет. Пусть окончится нынешнее мгновение. Ведь без конца не…»

* * *

— Аратан!

Натянувший тяжелый плащ для защиты от резкого холода вне башни Готоса Аратан обернулся и увидел Корию, за ней, на полшага, некоего Бегущего-за-Псами.

Ночь казалась непостижимо темной, поднялся ветер, несущий влагу от западного моря. Соль пустошей жгла глаза. — А, — сказал Аратан. — Похоже, это тот, с синими глазами и веснушками на руках.

Скривившись, Кория ответила: — Зови его Ифайле.

Бегущий поклонился и улыбнулся. — Аратан, сын Драконуса. Я много слышал о тебе.

— Он идет с нами, — заявила Кория.

— Еще один защитник, делающий мое присутствие все более необязательным. — Он отвернулся от них. — Я пойду с Худом. Даже Готос не остановит.

— Аратан…

Небрежно махнув рукой, он ушел в лагерь — ветер хлестал спину, соль растворялась в дожде. Поискал луну, но та исчезла с небес, лишь тонкая полоса звезд висела над восточным горизонтом, все остальное закрыли тучи.

Жалкая заря приближалась, хотя до просветления востока оставалось не меньше звона.

Покинув неровный край заброшенного города, он оглядел обширный лагерь, мятые полотняные шатры и деревянные хижины, россыпи костров, угасавших в глубинах ночи. Поначалу казалось: непогода загнала обитателей внутрь, ибо он не увидел никого.

Аратан продолжил путь, ища одинокую бледную звезду — костер Худа. Джагуты должны сгрудиться вокруг него, какой плохой ни была бы погода. Однако он увидел лишь одну фигуру, увидел со спины.

— Худ?

Услышав его, фигура повернулась.

Мокрые полосы прочертили впалые, покрытые шрамами щеки Гетола. Видя Аратана, он сказал: — Они ушли.

«Как?» — Нет, они не могли!

— Ты никак не был предназначен для этого. Готос оставил тебя под мою опеку. Я отведу тебя домой, — сказал он и кивнул кому-то за спиной Аратана. — И этих тоже.

Обернувшись, Аратан увидел Корию с Ифайле. Подскочил к ней: — Ты знала!

— Я ощутила их уход, если ты об этом.

— Уход? Куда? Они бросили… всё!

Девушка пожала плечами. — Думаю, нет смысла тащить туда вещи.

Ифайле тоже заплакал, но не угасил в Аратане гнева, чувства измены.

— Они вышли за пределы времени, Аратан, — говорила Кория. — Омтозе Феллак всегда подталкивал к… — Она замолчала, подыскивая слово.

Кашлянув, Гетол предложил: — Соблазну застоя, Кория Делат. Весьма наблюдательно. Однажды, вероятно, ты увидишь, что Джагуты могут делать со льдом.

Аратан беспомощно озирался. Наконец поднял руки: — И что? Я брошен снова? А как насчет моих желаний? Ох, да ладно тебе! Просто делай что сказано!

— Путь ведет тебя в Куральд Галайн, — сказал Гетол. — Куда пойдешь там — целиком твой выбор. Но позволь сказать ясно: Готос закончил с тобой. Вернул дар.

— Но отца там не будет, верно?

— Ты хочешь его отыскать?

Аратан помедлил, поморщился. — Не особенно.

— Почти рассвело. Я соберу провиант. Предлагаю отправиться сегодня же.

— Я не мог даже сказать им «прощайте»?

— Думаю, ты уже сказал, Аратан. Итак, Владыка Ненависти наслаждается обновленным одиночеством. Хочешь отравить его радость?

— Он никогда не радуется.

— Шаблонные слова, — извинительно пожал плечами Гетол. — С нами, похоже, Бегущий-за-Псами. Забавно. Встретимся на заре? У старых восточных ворот города? То есть у двух обрубков, отмечающих то, что было дорогой. Ох, ладно. Идите к краю города, я вас найду.

Аратан смотрел в спину Гетолу, избегая сурового взгляда Кории. Потом отвернулся, увидел пепел Худова костра. Через него росли первые упругие травинки, яркая зелень ждала лишь солнечного света.

— Они мертвы, Аратан, — произнесла сзади Кория. — Или почитай что мертвы. Кого бы ты ни хотел найти там, за вратами… да, она еще там и будет ждать, сколь долго бы ты не медлил.

Он метнул ей взгляд и покачал головой. — Не так. Ты не понимаешь. И ладно. — Аратан потуже натянул плащ и сверкнул глазами, глядя в небо. — Куда пропала весна, во имя Бездны?!

ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

Низина Тарн была широкой — три сотни шагов поперек в основании и вдвое больше вдоль. Боковые края были достаточно крутыми, их вырыли давно исчезнувшие ручьи, а северный склон довольно пологим, его там и тут усеивали кусты, посаженные лет шесть назад; они росли плохо и вряд ли могли помешать действиям вражеского командования.

Южная же сторона была более крутой, неровной и каменистой. Трое Андиев остановили коней на гребне склона. Горбясь в седле, Райз Херат смотрел, как Сильхас Руин обозревает местность, на которой скоро состоится битва. Внешне брат Аномандера воплощает все, необходимое командующему. Прямой и благородный, суровое лицо, он на своем белом коне мог бы занять постамент, словно отлитый в бронзе или высеченный из мрамора — «да, мрамор, белый как снег, белый, как кожа врагов. Торжественная статуя, двусмысленная в значении своем. Непонятно даже, на какой стороне ее ставить. Впрочем, оставим загадки и сомнения грядущим поколениям». — Сир, лорд Урусандер будет в восторге от местности.