Никто не знает, что тогда произойдёт.

Щёки жгло, что-то сдавливало грудь, дыхание перехватило. Он не видел, как шедшие мимо люди останавливались, оглядывались, не слышал их вопросов, не знал, сколько прошло времени. Лишь когда кто-то сильно встряхнул за плечи, Вайон очнулся и заморгал.

Рядом сидел на корточках доктор Сайарез Рэтхэм и сочувственно смотрел в глаза.

- Я вижу, вас, наконец, настигло понимание. Вставайте, Вайон, пойдёмте пить чай. С тортом.

Парень, не сопротивляясь, поднялся на ноги и пошёл, куда направил его доктор. Горячая ладонь, как тяжёлый камень, лежала на плече, придавливала. Вайон механически переставлял ноги, не глядя по сторонам. Лишь краем глаза заметил красовавшуюся на кудлатой голове Рэтхэма старомодную серую шляпу.

- Вы... следили за мной? - запинаясь, выговорил он. Слёзная дрожь всё никак не желала уходить, заставляла давиться дыханием.

Сайарез слегка повернул голову.

- Честно говоря, я предполагал, что осознание ударит вас запоздало. В таком состоянии вас никак нельзя оставлять одного. Поймите меня правильно, юноша.

Доктор шёл не торопясь, насвистывая под нос какую-то мелодию. Вайон плёлся следом, чувствуя себя до крайности неловко. Ему стало стыдно за внезапную истерику, за слабость, за то, что это видели другие. В самом деле, он же не ребёнок, не мальчишка... Или всё-таки?

- Я бы на вашем месте постарался насладиться каждой минутой отведённого мне времени, - негромко заговорил доктор. - Прожить на полную катушку, ни в чём себе не отказывать... кроме того, что пагубно влияет на психику, разумеется. Можем предоставить даже особняк на Парящем Плато. Ваши предки ведь были аристократами?

- Были, - кивнул Вайон. - Но лично мне это без разницы. Что грулов1 разводить, что орхидеи выращивать...

Прадед был заводчик. Его скакуны славились ярким чистым окрасом, небывалой выносливостью и ровным нравом. Монархия, а вместе с ней титулы и регалии отошли в прошлое, животные продержались немногим дольше - на порог шагнул век науки. Отец Вайона семейное дело уже окончательно забросил, продал и подался в инженеры. Мать занималась выведением новых видов декоративных растений, а младшие дети... Младшие не успели доучиться.

- Вы это бросьте, юноша, - неожиданно жёстко заявил доктор Рэтхэм. - Запомните, равнодушие отныне - ваш самый злейший враг. Вы должны чувствовать, должны оставаться собой, жить - ярко жить! Иначе Пректон, каким бы деликатным ни был, может со временем подавить, погасить ваше сознание, и тогда никакая оболочка вас не спасёт - вы умрёте.

«Спасибо, что подсказали способ, док», - пробормотал про себя Вайон. Но вслух, разумеется, этого не сказал, резонно опасаясь получить по шее.

Пока они добирались до обиталища доктора, солнце успело сесть. В город, разжигая огни фонарей и окна домов, пришли сумерки. На тихой улочке, вдалеке от центральных проспектов, заполненных светом и шумом, царствовали не причудливые высотки, а маленькие домики, окруженные живыми зелёными оградами. По обеим сторонам клонили ветки цветущие харии2, роняя на мозаичную мостовую лепестки.

Дом тридцать по улице Крэ Улла. Такой же, как все, с выкрашенными в кремовый цвет стенами, мансардой и антенной терминала на покатой крыше. Навстречу, тихо ворча, выбежал седой мохнатый кобель. Понюхал руки, поставил передние лапы на плечи доктору, чтобы облизать хозяйское лицо и лишь потом с достоинством обернулся к Вайону.

- Свои, - строго сказал ему Рэтхэм. - Познакомьтесь, это Юло, мой пёс.

- Очень приятно, - Вайон присел на корточки и с самым серьёзным видом пожал протянутую собачью лапу.

А потом они пили чай с тортом, принесённым добродушной соседкой доктора. Тот терпеть не мог цинтерранские полуфабрикаты, полагая, что, имея всего три мегаполиса, Энвила в состоянии прокормить себя сама. Тихий вечер, приправленный шоколадом и классической музыкой, наконец, унял тревогу и боль. Можно было позволить себе задремать в кресле, вытянув ноги и представляя завтрашний первый контакт с Пректоном. Где-то там, в недрах Центра Экспериментальной Киберинженерии, тикает тактами его бессонный процессор, и голубые искорки пробегают по граням кристалла-сердца, кристалла-мозга. Одного дома на двоих. Вайон не заметил, как Сайарез ушёл и вернулся с двумя бокалами тягучего красного вина - сладкого нектара с виноградников тропического Пэйелэ.

- Давайте выпьем за успех, Вайон, - старик встопорщил седые усы в улыбке. - За то, чтобы всё прошло удачно, и вы очнулись светочем человечества!

Лёгкий звон хрусталя, дымчатая грусть. Пьянящая сладость на языке, оставляющая терпкое послевкусие. Смакуй каждый глоток, пока можешь. Каждый миг, каждый вдох.

Ибо звёзды ждут и они безжалостны.

***

- Доброе утро, Пректон.

- Доброе утро, Вайон.

Светокристаллы горели синим, а оптика, встроенная в «глазницы» по бокам от них, негромко жужжала и поблескивала, следя за перемещениями людей по комнате. Никто из персонала не позволял себе делать что-либо вне поля зрения машины или подходить к ней сзади без предупреждения. Из уважения к праву ИИ на обучение, ему позволяли за всем наблюдать, запоминать и, анализируя, совершенствовать свою модель поведения.

Вокруг Вайона, замершего в кресле, суетились медики во главе с Рэтхэмом. Цепляли на него десятки датчиков, выспрашивали, хорошо ли спалось, не снились ли кошмары, замеряли пульс, давление, сердцебиение и так далее. Джаспер, всё это время проверявший показатели Пректона, подсоединил к нему последний кабель и мысленно обратился через имплант:

- Пректон, ещё раз напоминаю, что ты должен быть деликатен в общении со своим оператором. Не дави на него, не настаивай, тщательно фильтруй данные. Время первого контакта пять минут.

- Принято. Установка таймера на автоматическое отключение.

- Ты умница.

- Спасибо, Джаспер.

К блоку ИИ, внутри которого находился кристалл, подключили прозрачную трубку с подобием чашки на конце. Щелчок клапана, и под давлением по ней пополз голубоватый гель. Когда емкость заполнилась на треть, Джаспер поднес её Вайону.

- Это - проводящая среда для обмена сигналами между вами и Пректоном. Чтобы вступить в контакт с ним, вам нужно опустить сюда руку. Не бойтесь, никаких болевых ощущений, только небольшой холод.

Вайон кивнул, дрожа от волнения. И тут же железные пальцы доктора сомкнулись на его запястье, не давая дернуться или убрать ладонь. Гель леденяще обжёг кожу. И парень забыл.

Забыл, как нужно дышать. Видеть. Слышать. Сознание наполнилось штормовым потоком цифр, параметров, значений, постепенно стерших собой ощущения выгнувшегося в резкой судороге тела.

В мозгу раздался щелчок.

Проверка синхронизации. Проверка совместимости всех систем. Проверка наличия отклонений.

Отклонений не обнаружено. Проверка завершена успешно.

Фильтрация потока данных. Повторная загрузка систем внешнего восприятия.

Подключение слуховых анализаторов.

Контакт.

И он понял, что слышит. Слышит не человеческими ушами, но огромными звукоуловителями по бокам железной головы. И в мозг его поступают не чистые звуки - цифровые значения, обработанные кристаллом в понятный сознанию сигнал.

- Доктор, внутричерепное зашкаливает! Контакт необходимо разорвать!

- Спокойно, Мэнни! Он справится. Лучше держите тело и не допустите удушья.

- Кровяное давление сто семьдесят на девяносто три. Пульс сто двадцать. Пошла ассимиляция мозга.

- Всё в порядке, док! Пошёл звуковой анализ, он нас слышит.

Это Джас. Хороший парень, что ни говори. Судя по источнику звука, он сидит за терминалом. Забавно, как всё звучит... иначе.

Надо посмотреть...

Щелчок. Подключение зрительных сенсоров. Анализ и обработка светового потока. Расшифровка потока значений.

- Ай, молодца, парень! Есть глаза, док.

Сознание заливает свет. Вернее, поток его параметров - степень поляризации, температура нагрева светокристаллов до тысячных долей градуса, спектр, интенсивность. Потом оптика начинает фиксировать объекты. Скорость их движения, уровень освещенности или собственной светимости, снова спектр... Вот доктор Рэтхэм. Вот Джас. Вот суетятся медики. Как странно видеть себя со стороны. Бледное до зелени лицо, серая униформа Центра, мокрые от пота волосы торчат в разные стороны.